Страница 32 из 50
так, что стёкла в окнах дребезжали.
- Кто? Октябрина Михайловна, или Василинка?
- Конечно, Василиса.
- Что-то мне кофе захотелось, - рассеянно пробормотала я.
- Анфиса Сергеевна уже заварила специально для вас, - сказала Саша, входя в детскую.
- О, - воскликнула я, передала ей малышку, и помчалась на
кухню, к кофейнику.
- Как ты? – спросила Анфиса Сергеевна, помешивая что-то на сковородке.
- Чудесно, - я вынула чашку, и наполнила её до краёв любимым напитком.
- Чудесно. Обманщица, ты, Вика, - засмеялась пожилая женщина, - за устрицами она поехала.
- Всего лишь невинный обман, - воскликнула я, прихлёбывая кофе.
- Максим на тебя рассердился.
- Имеет право, - вздохнула я, и взяла из холодильника пирожные.
- Он так тебе ничего не рассказал?
- Молчит, как партизан на допросе, - ухмыльнулась я, откусывая кусочек от любимого торта, ванильного бисквита, пропитанного кофе и коньяком, и с шоколадным кремом. Сказка.
- Ничего, скоро расколется, - усмехнулась моя свекровь.
Мы ещё поболтали, и, отправляясь вечером в свою комнату, я решила пустить в ход тяжёлую артиллерию, чёрную, шёлковую ночную рубашку, всю в кружевах, и стал ждать Макса.
Не знаю, обладает ли он даром предвиденья, но ночевать он сегодня не пришёл. Я уснула около четырёх утра, и проснулась в шесть.
- Привет, - улыбнулся мой муж, глядя на меня, - ты похожа на фею.
- Давно ты пришёл? – потягиваясь, спросила я.
- Только что, очередной труп.
- Для тебя какой-то там труп важнее, чем супруга, тоскующая
в холодной постели? – ухмыльнулась я, и вынула из сумочки сигареты. Но, не успела я щёлкнуть зажигалкой, как Максим вырвал у меня сигарету.
- Вика, я же запретил тебе курить в постели, - воскликнул он свирепо, - я вообще запретил тебе курить.
- Да? Что ж тут сделаешь, если муж не приходит ночевать, - дёрнула плечиком.
- Ты меня достала, - воскликнул Максим, и впился в мои губы.
Утром я стала его пинать, требуя рассказать всё, и Максим сдался.
- Ладно, - кивнул он, - начнём с того, что Валентина не родная дочь Григория Тимофеевича Маковетова.
Григорий Тимофеевич был не простым человеком. Мы уже знаем, что он был учёным, но до конца я так и не докопалась. Сначала он работал на оборону, а потом в звании майора ушёл в отставку, и стал медиком, а, точнее, психиатором.
Однажды, когда он ужинал с одним знакомым, выпускником мединститута, тот рассказал, что всю жизнь хотел помогать людям с неустойчивой психикой. Дело в том, что по соседству с ним, в деревне, откуда он был родом, жила женщина, и Илья, так звали парня, видел, как она сходила с ума.
Бедная женщина билась головой о стенку, и чуть не убила свою маленькую дочку, Валечку.
Да, думаю, вы догадались, о ком пойдёт речь.
Григорий Тимофеевич стал расспрашивать Илью, и тот рассказал, что женщину лишили материнских прав, а девочку отправили в детский дом. И Григорий Тимофеевич решил, что она будет идеальной для эксперимента.
Григорий Тимофеевич, впрочем, как все фанатики своего дела, хотел изобрести лекарство, чтобы избавить от напасти всех сумасшедших. И он изобрёл такое лекарство.
Но никто не хотел рисковать, и, естественно, добровольцев, чтобы испробовать на себе лекарство, не нашлось, и результат у Маковетова был только на бумаге.
Тогда он размышлял, что делать, как найти добровольца, и тут такая удача, маленькая девочка. То, что она ребёнок, даже хорошо, врач хотел понаблюдать ситуацию с младых лет.
Но, вполне возможно, что она не унаследует болезнь матери, и
эксперимент пойдёт прахом, но, кто не рискует, тот не пьёт
шампанское, и он, подняв на ноги всех своих знакомых, все
свои связи, и удочерил девочку.
Так Валентина оказалась в семье Маковетовых, и был прав Григорий Тимофеевич, она оказалась сумасшедшей.
Супруга Григория Тимофеевича, конечно же, была против этого эксперимента, нелегального, и к тому же в доме два младенца, близняшки, Валерия и Вероника. Мало ли, что
придёт в голову сумасшедшему ребёнку.
Но Григория Тимофеевича было не переубедить, и он взялся за дело. Надо сказать, он преуспел, Валентина, уже будучи в возрасте четырнадцати лет, была совершенно спокойной.
Она только один раз отомстила своей однокласснице за отнятую роль, и казалась совершенно нормальной.
Но Григорий Тимофеевич понял, что Валентина сама по себе невероятная эгоистка, и, если ей чего-то захотелось, то вынь и положь. Если она не получала желаемого, сначала в припадке билась, а потом тихо мстила.
Она отомстила Алевтине за отнятого парня...
- Она убила их? – догадалась я.
- Да, - кивнул Максим, - выкрала у приёмного отца пистолет, и застрелила обоих.
- Какой ужас, - проговорила я, и взяла с тарелки круассан, - а родители Фриды? – я хлебнула кофе.
- Сейчас дойдём до этого, - пообещал Макс.
После того, как Валя убила ненавистную парочку, она временно успокоилась. Она, кстати сказать, не знала, что Маковетовы не её родители, и искренне возненавидела тех, кого считала своими сёстрами. Она думала, что её, как старшую, любят меньше, и, когда её лишили наследства, она взбесилась, и испортила тормоза в машине сестры.
Вероника совершенно случайно об этом узнала, узнала недавно. Она уехала в Америку, долгое время её дела на фабрике вёл заместитель, и месяц назад она вернулась, узнала, что сестра умерла, и, совершенно случайно, услышала разговор Валентины и Николая.
Она поняла, что та убила Валерию и её мужа, попыталась избавиться от Фриды. Но тут она допустила промашку, Фрида сбежала из дома, и исчезла в неизвестном направлении.
А потом Вероника исчезла...
- Они и её убили? – спросила я.
- Думаю, что нет, - покачал головой Максим, и, заметив моё удивлённое лицо, пояснил, - они отрицают свою причастность к смерти Вероники. И я склонен им верить.
- Почему?
- Потому. Какой смысл им что-то скрывать? На этой парочке
уже столько преступлений, что одним трупом больше, одним
меньше...
- Ясно, - протянула я, - и так тяжесть велика, а чистосердечное смягчает вину.
- Ну, думаю, нечего смягчать. Валентина, скорей всего, на свободу не выйдет, а вот Николай.
- Что – Николай? – испугалась я.
- Думаю, он схлопочет, максимум, лет пятнадцать.
- Но почему? – закричала я, разлив кофе.
- Валентина всё на себя взяла, ему только можно инкриминировать смерть нотариуса, есть свидетель, секретарша Оксана, которую ты из огня вытащила. От этого он точно не отмажется, сволочь. Ну, ещё нанесение тяжких телесных повреждений...
- Кому? – у меня от избытка чувств голова отказывалась варить.
- Кому! Тебе! Кому же ещё? Два сломанных ребра, сотрясение мозга, и выкидыш.
- Не надо о выкидыше, - вздохнула я, - я так хотела ещё одного малыша.
- Ладно, - замял тему Максим, - не переживай, родим ещё двойню.
- Это, уж как повезёт. Что ты говорил о Николае?
- Выпутается он, минимальный срок получит. Валентина берёт всё на себя.
- Замечательно, - воскликнула я, вытянув ноги, - погоди, ты сказал, что Фрида сбежала в неизвестном направлении, но они знали, что Фрида бомжует на свалке, и она мне рассказала, что они пытались обвинить её в воровстве.
- Верно, а до этого пытались убить. Фрида пьёт молоко на ночь, и так уж получилось, что стакан с молоком, который стоял на тумбочке в спальне, случайно столкнула служанка. А потом они разыграли сценку с ожерельем, и Фрида просто сбежала. Она вдруг поняла, что они всё равно от неё избавятся, и решила убежать. Ладно, Вика, я пошёл, в этом деле ещё не всё распутано. А ты, чтоб вечером была в самом красивом платье.
- Это зачем?
- У генерала юбилей, и все сотрудники приглашены со своими
вторыми половинами.
- Так точно, товарищ капитан, - я шутливо приложила ладонь ко лбу.
- Бестия, - воскликнул Максим, целуя меня, - продувная, - и