Страница 30 из 47
Листья метнулись навстречу роем диковинных насекомых. Зеленая стена кустарника оказалась перед самыми глазами орка, напоминая шуршащий рой перелетных кузнечиков, и тут же рассыпалась с шорохом и треском. Рассыпалась, когда сквозь неё пронеслось, завершая свой дикий прыжок, увесистое тело орка. Падая на бок, Йоки, привычно перекатился, уходя от возможного удара и, сильно оттолкнувшись от земли, вскочил, растерянно уставившись на открывшуюся картину.
На земле, удивленно хлопая глазами и широко расставив длинные худющие ноги, сидел дядюшка Йохар. Задумчиво улыбаясь, он с непонятным выражением глядел на возвышавшегося над ним, подобно осадной башне древней династии Ыч, курсанта.
Из-за стены заговорщицким шепотом прозвучал голосок Линни:
--Йоки, что там у тебя? Ничего не случилось?
Йоки по-прежнему глядел на невесть как забредшего в этот заброшенный уголок парка старика, одновременно пытаясь сообразить, что ответить девушке и как объяснить Йохару, чем он занимается тут один...
"Вдвоем с Линни!" - задумчиво поправил его голос Предков.
Дядя Йохар, дружески подмигнул Йоки и неожиданно громко проорал:
--Случилось! Наш Йоки решил поохотиться на старину Йохара, прекрасная леди! Я, значит, иду, а он каак прыгнет, прям бурбилога мне напомнил! Ей-ей, напомнил! - радостно подтвердил веселый дядюшка.
--"Старина Йохар" - это кто? - весело уточнила девушка.
--"Старина Йохар" - это я! - объяснил дядюшка и добавил:
--Если что-то починить надо, придумать что-нить для хозяйства, или хотя бы рассмешить несмеяну, то смело зовите дядю Йохара!
Йокерит обалдело слушал изливающийся из дядюшки Йохара поток:
--Иду я, значит, по парку. Дай, думаю, грибков поищу, тут после дождичка они как раз полезть должны, парк у нас старый, грибной. Ну, так вот... - закряхтел Йохар, стараясь подняться на ноги.
И, благодарно кивнув молодому орку, который помог ему встать, продолжил:
--Иду я, грибы собираю, а тут песня, значит, хорошая! Пошел на звук, думаю - откуда же у нас певунья такая появилась, а тут трям, брям, бум! Йоки из кустов вылетает! - и укоризненно глянув на курсанта, поинтересовался:
--Вы тут что, в бурбилога играете?
"Бурбилог-бурбилог, что ещё за бурбилог?" - Йоки смотрел, как по-доброму
смеется Йохар, слышал звенящий восторгом смех хумансийской девчонки, и
чувствовал, как уходит в никуда возникшее было чувство раздражения.
Из ведерка, валяющегося неподалеку от того места, где он сшиб с ног старика,
высыпались несколько аппетитно пахнущих дождем и лесом грибов. Йоки сглотнул набежавшую слюну и, аккуратно собрав рассыпавшиеся дары парка в ведерко, понес его вслед за Йохаром, который уже выбрался из кустов на полянку.
Удобно примостившись на травке, прислонясь спиной к стене, он уже вовсю рассказывал девушке историю об этом самом "бурбилоге". Йоки, аккуратно поставив ведерко рядом с Йохаром, с интересом стал слушать очередную историю старика. На этот раз дядя Йохар, едва не завывая, подобно кошмарному мороку Хны, рассказывал "страшилку", стараясь получше передать атмосферу тихого ужаса, сопровождавшего деяния этого Бурбилога. Курсант улыбнулся про себя - даже самые мрачные рассказы Йохара обычно содержали в себе что-то смешное, из-за чего, казалось бы, ужасная поначалу история всегда оканчивалась взрывом смеха слушателей.
Как оказалось, пресловутый Бурбилог был древним душегубом. Не то чтобы совсем древним, но буйствовал он, судя по рассказу Йохара, во времена его, дядиной, молодости. Вообще-то, Бурбилог был уличным танцором, путешествующим из одного города Империи в другой. Такие и по сей день колесят просторы Мира вместе с таборами бродячих комедиантов или передвижными ярмарками. Так же поступал и тот. Ездил в своей кибитке, запряженной двумя вислоухими ишаками, от города к городу, от поселка к поселку. Днем он танцевал на площадях пантомимы, обычно изображая сценки из жизни городов, или показывал пляски варваров из далеких земель. Казалось бы, обычный уличный танцор. Но когда наступал вечер, и тени заполняли уставшие за день улицы, он сбрасывал маску комедианта и выходил на охоту. Бурбилог терпеливо поджидал в малолюдных местах (парках, скверах, переулках) жертв и, дождавшись, одним прыжком настигал жертву, оглушая большим мешком, набитым песком. Будучи существом довольно мелким и непривлекательным, он видел в подобной охоте единственный шанс удовлетворить свою похоть. Как выяснили позже палачи-дознаватели Империи, заставив чудовище вспомнить все его преступления, в жертву себе он обычно выбирал маленьких девочек или хрупких, не способных оказать серьезного, сопротивления девушек. Оглушенных жертв Бурбилог связывал, прятал в сундук на колесиках, который специально возил с собой, подражая уличным торговцам дешевой одеждой, и отвозил в свою кибитку. Где и удовлетворив все свои, порой весьма изощренные, фантазии и душил бедняжек шнурком от танцевальной туфли. Обычно, когда задушенную жертву находили в какой-нибудь сточной канаве или выгребной яме, кибитка с душегубом была уже далеко. При этом, как и многим известным душегубам, ему сильно везло. Везло
до тех пор, пока, однажды, одна из истязаемых им девчонок не умудрилась откусить ему то самое место, для ублажения которого он и шел на свои преступления. После того, как покалеченный душегуб свалился, потеряв
сознание от боли, девушка сумела развязать путы, выбраться из страшной
кибитки и вызвать имперский патруль.
--Дальше пришлось выполнить свою работу палачам-дознавателям Империи. Ну а засушенная голова Бурбилога и поныне хранится в Имперской кунсткамере, напоминанием о страшном танцоре-душителе! - закончил свой рассказ дядя Йохар.
Девушка за стенкой вздохнула, а потом грустно спросила:
--Дядя Йохар, а почему ты не расскажешь, что с той девчонкой стало?
--С какой девчонкой? - удивленно переспросил Йохар.
Йоки, почувствовав, что байка Йохара почему-то огорчила Линни, поспешил
вмешаться. Стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно веселее и оптимистичней, объяснил:
--Линни, рассказы дяди Йохара иногда всего лишь рассказы! Не стоит принимать их за быль.
--Да нет Йоки, - ответила девушка тусклым, как беззвездная ночь, голосом, -
на этот раз дядя Йохар как раз быль рассказал. Нам в Универе тоже об этом
говорили. Та девушка потом бросилась со скалы, не выдержав огласки и позора.
Она-то и стала последней жертвой Бурбилога, его голову уже сушили таксидермисты оркской кунсткамеры, а он всё равно смог дотянуться... - Линни
снова вздохнула.
--Извини девочка, - вмешался дядя Йохар, - но это не Бурбилог до неё
дотянулся. До неё дотянулась толпа. Бывает, разумные теряют искру,
отличающую их от животных. И тогда - берегись, слабый или кто-то, хоть
чем-то отличающийся от них! Стая жаждет крови, и ей всё равно, чья эта будет
кровь! - жестко закончил старик.
Йоки удивленно покосился на пожилого орка. Раньше старик никогда не
высказывал сентенций в подобном стиле. Сейчас же в голосе обычно веселого и
добродушного старика звенели непривычным холодом злые льдинки. Всегда
добродушное, хитровато-простое лицо странно заострилось, почему-то заставив
Йоки вспомнить изображения древних полководцев на бесчисленных портретах, висящих в длинных коридорах учебного корпуса. Те же сжатые в тонкую полоску губы, те же наполненные злой решительностью глаза...
Миг - и дядя Йохар вновь стал самим собой: добрая, немного растерянная улыбка, чуть подслеповато прищуренные глаза и мягкий, извиняющийся, хрипловатый басок:
--Ещё раз извините, старика! Привык я тут с ребятишками общаться, девчонок-то тут нет, - он улыбнулся Йокериту, - почти... Ребятишки бы посмеялись и всё, все ж уд-то злодею откусили, а тут вона как... - старик расстроено замолчал.
--Ну что вы, дядя Йохар! - голосок Линни вновь приобрел знакомые яркие краски.