Страница 90 из 140
* * * Когда в мечети вижу я твоих бровей тугую нить, Я, про молитвы позабыв, готов колени преклонить. Когда случается пройти мне мимо дома твоего, Я райских гурий красоту готов насмешливо хулить. Мне говорили, — ты добра к страдальцам, сломанным судьбой… Взгляни, как исстрадался я, — нет без тебя желанья жить. Зачем живая мне вода из рук пророка самого, Когда отраву уст твоих не доводилось мне испить. Бросаешь ты подачку псам, — всей своре косточку одну… Собакой у твоих дверей дозволь мне преданно служить! От серебра твоих грудей мой лик стал золота желтей, И золото и серебро теперь не стану я ценить. Вчера твой пес сказал: «Джами, свои стенания уйми, Не то от жалости к тебе начну я горестно скулить». * * * Уста ее красней вина, и я вино в волненье пью. Когда я с нею разлучен, я не вино — томленье пью. Истосковался я по ней, изглодан мукой до костей, Печаль свою и боль свою в бессильном исступленье пью. Ты не заигрывай со мной, я верен только ей одной, Пусть без вина я пьян давно, но в странном отупенье пью. Смакуя, пьют друзья кругом, беседуя о том о сем,— Я вспомню терпкие уста — и вновь без опьяненья пью. Одной любовью опьянен, я отвергаю небосклон, Пусть, словно чаша, полон он, ведь я без утолепья пью. И если б вдруг Лейли вошла, Меджнуна чару мне дала, Не удивился вовсе б я, ведь я без иротрезвленья пью. Сказала роза мне при всех: «Джами, вот чаша, пить не грех!» И кубок с розовым вином я, преклонив колени, пью. * * * Я не шейх, не отпрыск шейха. Всемогущему хвала, Что я не вероотступник, не мюрид и не мулла. Старый друг виноторговец так воспитывал меня, Что не верю я муршидам, порожденью лжи и зла. Ведь муршид меня заставит, покаянья дав обет, Отстранить хмельную чару, что мне дева подала. Много раз, как правоверный, посещал я мадраса, Но любви не видел к ближним: там слова, а не дела. И средь тех, кто обещанье помогать друг другу дал, Не осталось бескорыстных, чья душа была светла. Не беда, что ты к святыне в путь отправился пешком,— Пусть трудна твоя дорога, лишь бы правильно вела. А пока, Джами, будь весел, выпей кубок дней своих,— Их судьба, отмерив щедро, сколько нужно налила. * * * Доколе бесчинствовать, в винных витая парах, Лить кровь на пирах и хмельной бушевать во дворах? Я ранен тобой. Приторочь же добычу к седлу, Чтоб за полы я не цеплялся в бесплодных мольбах. Что требует страсть и условье любви каково? Бежать, привязаться к тоске о любимых устах. Хлещи скакуна, моя всадница! Ветер, швыряй На головы наши безумные бедствия прах! О, как вырывался Джами из оков этих кос! И все же, как бедный Меджнун, оставался в цепях… * * * Когда из глины и воды творец меня лепил, Я пламенем любви к тебе уже охвачен был. О, если б мне досталась нить, связующая нас, Разорванное на куски я б это сердце сшил! Хотя и милости твоей я начисто лишен, Я знаю: чистотой любви тебе я буду мил. Когда послание конца писал суровый рок, Смерть от жестокости твоей он мне определил. Не склонен к радости Джами — в тот изначальный час На горе, крови и слезах мой прах замешан был. * * * Своенравна, остроглаза, с гневным, дерзким языком Та, что на меня ни разу не взглянула и тайком. Проливаю в граде муки горьких слез кровавый град С той поры, как я — в разлуке и с надеждой незнаком. Пламя грудь мою сжигает. Если меч в нее вонзишь,— Станет сталь водой живою, освежающим глотком. Глазом, полным восхищенья, будь мой каждый волосок, — Разве на волос бы меньше к милой был бы я влеком?! Возле дома луноликой я брожу из года в год, Почему не спросит: «Что с ним, с безутешным бедняком?» Восхищаться красотою я привык с давнишних пор. Не поможет мне советчик при обычае таком! Нет, не вырвешь сердце силой из ее силков, Джами, Если ты привязан к милой каждым тонким волоском! * * * Суфий, все, что есть в молельне, заложи, купи вина! Что упущено измладу, возместить спеши сполна! Опьянен любовным хмелем, в честь пурпурных лалов — губ. Я напитком цвета лала напиваюсь допьяна. Страстью к юным похваляться седовласому — грешно: Седину вином окрасишь, — станет розой седина! Я стяжал дурную славу, опозорен, изгнан я. Сторонись меня, святоша, коль молва тебе страшна! Сын мой, что нам совершенство! У влюбленных расспроси, В совершенстве ли — блаженство, какова ему цена?! Жизни смысл — един от века, форм ее вовек не счесть, Изменяет облик пена, неизменна глубина. О Джами, твори молитву, обернувшись к кабаку: Счастье даст тебе не Мекка, а другая сторона.