Игра Лазаря

— Я ни черта не слышал, — сонно залопотал Джуда. — Ну, мы и рубанули! Сколько сейчас?

— Тс-с-с! — зашипела на него Яника. — Лазарь, ты слышал?

— Слышал. И вы сейчас услышите, если помолчите.

«Говорят выжившие! Всем выжившим! Мы ищем людей! Если вы нас слышите, мы стоим лагерем в супермаркете „Гризли“! Мы готовы помочь! У нас есть еда и оружие!»

Началось. Заглохшая машина, беззвучно катившаяся под горку, вздрогнула, поймала сцепление и взревела всеми цилиндрами ожившего двигателя. Теперь Лазарь почти не сомневался, что знает голос вещателя. Стало быть, офицеры Ведущего вступили в Игру, и уже здесь.

— Вот это да! — Джуда подскочил к окну, упёрся лбом в стекло. — Где это — «Гризли»? Ни черта не видно.

— Это в двух кварталах отсюда, — сказала Яника. — По Королёва, в сторону центра.

Ну, надо же! Целых два квартала, а слышимость, будто лагерь за домом напротив. Достаточно выгнать из города всех людей, чтобы почувствовать всю мощь подлинной тишины.

— Далековато пилить, — Джуда возбуждённо мерил шагами комнату. — Какие у кого мысли?

Яника прошла к трюмо, вынула из ящика несколько чайных свечей в алюминиевых гильзах, расставила на журнальном столике и подожгла фитили. Пляшущие язычки пламени разогнали мрак по углам комнаты.

— Ты всерьёз хочешь попробовать добраться? — в свечном освещении её лицо выглядело особенно болезненно.

— Чёрт, да! Это же такой шанс — глупо будет упускать.

— Ты забыл, почему мы здесь, Джуд?

— Помню, не забыл. А ты что скажешь, Лазарь? Лазарь?

Лазарь слушал их вполуха. Он старался вспомнить хозяина голоса из громкоговорителя. Возможно, если он узнает его, получится установить серьёзности сложившейся ситуации.

— Земля вызывает Лазаря!

Лазарь отошёл от окна и ступил в круг света у журнального столика.

— Думаю, пора бежать с острова. И чем скорее, тем лучше.

Джуда ударил кулаком в ладонь:

— Вот и я про то же!

— И как ты собираешься это сделать? — раздражилась Яника. — Построим плот и будем надеяться, что нас не перехватят по дороге «другие»?

— Правильный вопрос не «как», а «куда», — сказал Лазарь. — Раньше бежать было некуда, теперь — есть. Как мы это сделаем — уже вопрос фантазии.

— Точно-точно, — энергично закивал Джуда, — ты ведь к нам пробился как-то. Да ещё в одиночку. Нас трое, значит, втрое больше шансов.

На взгляд Лазаря, как раз в одиночку добраться до лагеря было бы проще. Если, конечно, Джуда не подразумевал командное преимущество в три «хит пойнта».

Яника обняла себя руками, поёжилась:

— Что-нибудь придумаем — таков план? Как всё легко, оказывается.

— Мой план — здесь не сдохнуть! — вскричал Джуда. — А мы обязательно сдохнем, если останемся. Ты же не думаешь, что можно вот так вечно сидеть здесь и жрать сухари? О, опять! Слышите?

Все замолчали и прислушались.

«Из лагеря выживших, всем выжившим! Мы движемся на восток, к Большому Мосту, подальше от города! Через сорок восемь часов лагерь тронется с места. Повторяем, у вас сорок восемь часов, чтобы присоединиться к нам! Мы находимся в супермаркете „Гризли“!»

Вот и условия Игры, а то уж Лазарь начал беспокоиться. За условиями, как водится, следуют препятствия. Чёрт, чей же это голос?

— Не знаю, как мы, но вот они, — он ткнул пальцем в желтовато-серый прямоугольник окна за спиной, — засиживаться точно не собираются.

Джуда заелозил вспотевшими ладонями о штанины:

— Так я и знал, так и знал. Яни, там ведь могут быть мои предки.

Незаметно для всех Лазарь принял на себя командование:

— Итак, голосуем. Кто за то, чтобы идти в лагерь, поднимают руку.

Две руки — его и Джуды — взмыли вверх. Рука Яники нерешительно присоединилась к ним через секунду. Хорошо, что она сделала это сама — не придётся вышвыривать её в окно.

— Единогласно! — Джуда добрел на глазах.

— Конечно, — хмыкнула Яника, — когда есть единогласие, не придётся соглашать несогласных.

— Смешно, — Джуда придвинулся к подруге поближе. — Не бойся, солнце, я в обиду не дам. Всё будет хорошо.

Лазарь старался не смотреть, как они целуются, и молча ждал.

— Кхе-кхем, — покашлял он, когда ждать дальше становилось оскорбительно. — Я, вообще-то, здесь.

Они оторвались друг от друга с полуулыбками на лицах и подняли на него глаза.

— Выдвигаемся рано утром, — только сейчас Лазарь по-настоящему понял, насколько сильно хочет вернуться в явь.

— Мы не решили, как быть с прокажённым, — вспомнил Джуда.

— Мы подумаем об этом завтра. А сейчас надо хоть немного поспать. Я пойду в спальню, а вы тогда здесь…

— Да, точно, — охотно подхватил Джуда. — Располагайся в спальне Яни.

Когда Лазарь покидал гостиную, Джуда, незаметно от подруги, сально ему подмигнул.

Похоже, на счёт этих двоих Дара попала в точку.

Спальня Яники располагалась через стенку. В дальнем конце была дверь на балкон, с которого Джуда имел привычку отправлять малую надобность. Окно было зашторено, лунный свет едва брезжил через окошко в двери, отчего вся спальня казалась ещё темнее. Предметы обстановки выдавались объёмными чёрными пятнами на фоне остального пространства комнаты.

Лазарь нащупал на двери щеколду и замкнулся изнутри. Полезно, на случай, если кто-нибудь вздумает проведать его ночью: не хотелось бы стать для Яники конфуцианской чёрной кошкой. Он ощупью добрался до кровати, и, не раздеваясь, упал на покрывала. Закрыл глаза, прислушался к ритму сердца.

Пульс в норме, так что можно сразу приступать к выходу из инсона.

Вдох. Выдох. Вдох.

Если вход больше похож на туннель, то выход однозначно на колодец. Лазарь сосредоточился на самом дне. Минуты через две тело стало терять плотность, как кубик льда, брошенный таять на июльском солнцепёке. Руки-ноги отнялись первыми; они истончились и исчезли, оставив туловище лежать на кровати беспомощным мясным оковалком.

Третья минута. Кусок льда истлевал на поролоновой губке. Лазарь медленно просачивался спиной в зыбкую трясину матраца. Четвёртая минута, и вот он уже падает в нижнюю квартиру, позвоночником ощущая летящий на него пол. Ковёр натянулся и лопнул под весом тела, как сетка паутины, пропуская на нижние этажи. Второй, первый… пятая минута.

Лазарь летел сквозь землю в непроницаемый мрак, потеряв вес и полностью испарившись. От него остались лишь мысли, свободно парящие в воздухе. Самое трудное сейчас заставить себя открыть глаза. Если этого не сделать, можно падать так целую вечность, ограниченную ресурсами физического тела.

Нужно открыть глаза.

К потолку комнаты прилип неровный круг света из абажура торшера. Какое-то время Лазарь созерцал его, моргая глазами, пока пересохшее горло не свело перхотой. Надрывно кашляя, он перекинулся на бок, запутался в накидке и свалился с дивана на пол. Оказывается, чьи-то заботливые руки закутали его в плед, пока он был в отключке.

Лазарь проглотил слюну, и та покатилась по глотке раскалённым угольком. Выбравшись из пледа, он уселся на пол, откинулся на сиденье дивана и принялся ощупывать лоб над правым глазом. К счастью, наяву рана оказалась не столь устрашающей — кровь грамотно остановили смоченным в перекиси водорода тампоном, который приклеили ко лбу лейкопластырем. Рассечение, вроде того, что он получил в инсоне, для полного заживления в яви пришлось бы зашивать. К счастью для Бегуна, причинно-следственная связь между инсоном и явью инверсивна, и в квартире номер пятнадцать рана тоже затянется без вмешательства кривых игл и ниток. Казус в том, что благодаря этой инверсии он и очнулся сейчас наяву с разбитой головой.

Кроме Лазаря, в комнате никого больше не было. Настольные часы показывали половину первого ночи, там же на столе чьи-то заботливые руки (Лазарь подозревал, что всё те же) оставили для него кружку и графин с питьевой водой. Присосавшись прямо к горлышку, Лазарь пил долгими жадными глотками, попутно сожалея о том, что владельцу заботливых рук не хватило ума, а может, воспитания поставить рядом ночной горшок, тазик, или, на худой конец, ещё один, но уже пустой, графин.