Страница 103 из 154
Лулу терпеливо ждал возвращения гнома-парикмахера, но минул час, другой, а он все не появлялся. Лулу нервничал, курил одну за другой сигареты, наконец решился выйти якобы в туалет, но дверь оказалась запертой, у нее и ручки даже не было… Его пронзило чувство страха. Долго стоял он у двери с опущенной головой, напряженно прислушивался, однако извне не доходило ни единого шороха. Подавленный гнетущей тишиной, он на цыпочках вернулся к столику, сел и снова закурил…
На Круча де пятрэ маленькую смазливую девицу пригласили на «вызов» к клиенту. Прибывший на машину богатого хозяина шофер внес владельцу притона за «визит на дом» двести лей. Такой здесь был заведен порядок: товар на выбор, такса твердая, деньги вперед.
Машина доставила даму к клиенту, внешность которого оказалась весьма отталкивающей. Однако отказываться не полагалось: «прокат» оплачен. Тем не менее выражение лица девицы было откровенно неприветливым. Это Заримба сразу приметил, но не подал виду. Напротив, он больше обычного улыбался и, галантно уступая дорогу, пригласил даму в комнату, отнюдь не похожую на будуар, а, скорее, смахивающую на операционную или что-то в этом роде.
Девушка не успела высказать по этому поводу свое удивление, как в комнату вошли трое бравых молодых людей с закатанными по локоть рукавами, словно собирались устроить перед гостьей цирковое представление. Один из них сразу приступил к делу:
— Где находится господин Стелеску? — требовательно спросил он, вплотную подойдя к девице.
— Стеску?! — умышленно коверкая фамилию и недоуменно пожимая плечами, ответила та. — А кто он такой?
— Твой постоянный хахаль… Михаил Стелеску!
— Нет у меня постоянного клиента… И никакого Стелеску, или как его там звать, я не знаю.
— Канителиться нам с тобой некогда. Пойми, что мы говорим серьезно: или скажешь, где он находится, и тогда гуляй, как гуляла, или прикончим тебя здесь же, на месте!
— Вы что, ненормальные?! Отпустите меня! Я первый раз слышу эту фамилию…
— Последний раз предупреждаю: выбирай!
Гица Заримба любезно улыбнулся, затем кивнул… Девушку стали избивать.
Не помогло.
Ее топтали ногами и снова колотили.
Безрезультатно.
Гица Заримба обвел кончиком языка растянувшиеся в улыбке бесцветные тонкие, как нити, губы и снова подал знак. Девушку принялись жестоко истязать.
Она потеряла сознание.
Приведя в чувство, ее вновь принялись мучить. Но ничего, кроме продолжительного стона, так и не услышали.
Принесли щипцы для завивки волос, раскалили их докрасна…
Девушка молчала, все реже и тише стонала и вновь потеряла сознание. Снова пытались привести ее в чувство, но тщетно.
— По-моему, эта паскуда не дышит, — деловито заметил главный палач, вытирая со лба струившийся ручьем пот. — Ну-ка погляди…
Напарник приложил ухо к истерзанной груди, прислушался. Брезгливо сплюнув, он процедил сквозь зубы:
— Ты прав. Сдохла.
Окончательно отчаявшийся Лулу докуривал последнюю сигарету, когда дверь внезапно распахнулась и в комнату разом ворвались двое незнакомых парней с закатанными по локоть рукавами и с пистолетами в руках, а вслед за ними — шеф «гнезда», доставивший сюда Митреску.
— Ты, гад, вздумал шутки с нами шутить?! — набросился на Лулу весь взмокший и запыхавшийся шеф.
Ответить Лулу не успел. Для пущей острастки вслед за репликой шефа один из легионеров нанес ему сильный удар рукояткой пистолета по лицу. Митреску схватился руками за голову.
— Слово чести легионера, камарады! — забормотал он. — Я ничего не выдумал. Спросите девку! Ведь я сказал вам, в каком она притоне промышляет…
— Ишь ты умник какой! Спросите! Уже спросили… — ответил шеф. — Не знает она никакого Стелеску!
— Врет, сука! — едва ворочая окровавленным языком, крикнул Лулу. — Сама сказала мне, что Стелеску ее постоянный клиент… Даю слово чести легионера! Я следил за ней, хотел установить местонахождение изменника, но не удалось выследить до конца. Даю вам слово…
— Хватит болтать! — цыкнул на него шеф. — Заладил свое «слово чести»… Скажи лучше, где курва бывала, если ты следил за ней?
Лулу стал подробно описывать маршрут, проделанный девицей в тот день.
— Короче! — прервал шеф. — Некогда нам выслушивать всякую ерунду… Называй конкретно, куда заходила эта шлюха, адреса!
Торопясь и запинаясь, Лулу все же продолжал перечислять чуть ли не каждую деталь, подмеченную во время слежки.
— Стоп, хватит! — скомандовал шеф. — Проверим. Если наврал — прощайся с жизнью…
Все трое бросились к двери. Им было невтерпеж напасть на след разыскиваемого.
— Погодите, камарады! — окликнул их дрожащим голосом Лулу, готовый уже пасть на колени перед шефом. — Погодите! Я не досказал… Девка еще побывала в больнице…
— Чего ж ты молчишь, гад?!
— Говори быстрее!
— В какой больнице?
— Брынковенеск! — придерживая шефа за рукав, торопливо бормотал Лулу. — Сам видел, как она вошла в больницу с букетиком цветов. Мне потом рассказывала, что у нее там лежит подружка… Та, что с Нерва-Траян!.. К которой она заходила домой…
— И черт с ней! — огрызнулся шеф. — Мало ли шлюх валяется в больницах!
— За дурачков нас принимает!
— Запутать хочет?
— Нет, камарады дорогие, нет! — спешил Лулу досказать, вытирая с губ продолжавшую сочиться кровь. — Это очень важно! Не то потом скажете, что я утаил от вас… Проверьте сначала на Нерва-Траян…
Лулу не успел договорить, как легионеры почти бегом покинули комнату, захлопнув за собою дверь.
Митреску вновь остался в компании с беззубым черепом, распятием Христа и портретом рейхсфюрера СС Гиммлера.
Тем временем легионеры побывали в магазинах, в которые заходила девица, но ничего обнадеживающего не нашли. Однако им удалось все же установить, что ни одна из женщин, проживающих в доме на улице Нерва-Траян, не находилась в настоящее время на излечении в больнице… Стало быть, девка с Круча де пятрэ пожаловала в Брынковенеск не к подружке, а к кому-то другому… Предположение подтвердилось: в больнице они узнали, в какой палате находится тот человек, к которому приходила дама… И тотчас же десяток легионеров ринулись с разных сторон по коридору больницы к этой палате. На глазах у больных и медицинского персонала они ворвались в палату и доброй сотней пуль изрешетили тело бывшего сподвижника «капитана» Михаила Стелеску. Затем принесенными с собою топориками разрубили труп на множество частей… А потом принялись плясать, как дикари, и обнимать друг друга окровавленными руками, плакать и смеяться от необычайной радости, что им удалось разыскать изменника и отомстить ему за раскол в легионерском движении.
Лулу Митреску стал с тех пор заметной личностью в движении, а Гицэ Заримба удостоился быть членом «тайного совета»…
Жорж Попа, тогда еще подросток, ученик лицея, естественно, не мог знать всех этих подробностей, но со слов отца он знал, что групповод Митреску принимал участие в торжественном вручении наград участникам расправы над Стелеску… Все десять легионеров из «команды смертников» были тогда задержаны полицией и заключены в тюрьму Вэкэрешть, однако «капитан» добился от монарха разрешения вручить каждому из них легионерский орден «Белый крест»… Именно Лулу Митреску командовал этими убийцами при построении во дворе тюрьмы для встречи государственного знамени, принесенного легионерами вместе с орденами, именно он зачитал приказ «капитана» о наградах осужденным легионерам, приказ, полный славословий в их адрес. Облаченный в ризу легионер-священник отслужил молебен, «легионеры-мученики», как окрещены они были в приказе «капитана», опустились на колени, поцеловали крест, и легионер-священник щедро окропил их святой водой… При этом выстроенные в шеренгу жандармы с карабинами на изготовку, присланные префектурой для усиления охраны на время церемонии, растерялись было и также опустились на колени…
Лулу Митреску не раз впоследствии называл про себя эту церемонию «комедией окропления кровью и святой водицей». Но, услышав из уст какого-либо новичка нотку пренебрежения к легионерскому девизу, возводящему готовность легионера умереть в высочайший подвиг, он безжалостно третировал его за малодушие и эгоизм, порождаемые непониманием величайших и благороднейших целей движения.