Тоха

Я бы многое отдал за подобные слова адресованные мне. Но смятый клочок тетрадного листа, который я случайно заметил на компьютерном столике Быкова, был исписан не для меня. Ее почерк я бы узнал из миллиона. Она часто писала Руслану, и когда он хвастал перед нами с Бобровым очередным ее посланием, оголявшим перед ним свою душу, я молча завидовал. По телу пробежала толпа холодных мурашек. Пальцы безвольно сжались в кулаки.

- Что это?

Едва мои глаза добежали до конца записки, вопрос вырвался сам собой.

- Да так. Не обращай внимания. - Руслан резко вырвал из моих рук обрывок тетрадного листа и, безжалостно смяв его в ладони, отправил в мусорное ведро. - Ника загоняется.

- На загоны не похоже.

- Не знаю. Она всегда все усложняет.

Руслан отмахнулся от меня и не заморачиваясь продолжил втыкать в комп. Там как раз грузилась новая игра. Можно подумать игрушка, любая, а тем более шаровая версия, может быть важнее Ники.

Я потянулся к мусорной корзине и достал ту самую записку.

- Рус, ты бы вник. Что-то тут не то, - я бережно расправлял в руках бумагу, - это на нее не похоже. Ника никогда словами не бросается. Все, что она писала тебе раньше - правда, ее суть. А тут будто…

Я даже боялся допустить напрашивающуюся мысль, а тем более произнести вслух.

- Да ладно тебе, Тоха. Расслабься. Загоняется Ника. Меня весь ее детский сад уже достал. Пусть что хочет то и делает. Мне пофиг. Вот честно. - Степень безразличия в голосе Быкова сводила с ума.

Руслан уставился в монитор, а я среагировал по-своему.

Не могу сказать, что я хотел того, что произошло дальше, и тем более не планировал, но рука сама по себе взметнулась вверх иии…

- Черт, Тоха, ты дебил?! - в следующую секунду мой лучший друг валялся в паре со своим компьютерным стулом, хватаясь за разбитую губу, растирая по роже кровь.

- Это ты, дебил.

Быстро сунув записку в карман джинсов, я пулей вылетел из квартиры Быкова. Руслан не пропадет, а вот Ника…

Я знал, я чувствовал, я ощущал седьмым, восьмым, девятым чувством, что в этих нескольких спешно нацарапанных строчках заключена жизнь - ЕЁ жизнь…

18

Где искать Нику я не знал. Я не знал ее адреса, но вспомнил что Быков как-то дал мне ее номер, которым я ни разу не воспользовался. Видно, пришло время.

Я нервно листал список контактов. Один вызов, другой, пятый и ничего. С экрана телефона на меня смотрела солнечная девушка посыпающая себя осенними золотом и я был уверен, что сейчас от ее лучезарной улыбки не осталось и следа.

Где искать Нику, я понятия не имел, меня вело шестое чувство.

Я прошелся по нашему району, заглядывая в разные его уголки: школьная спортивная площадка, детский сад, беседки, кафешки, Ники нигде не было. Раздавленный и нервный, я готов был снова навестить своего друга Быкова, что б узнать у него домашний адрес Златовласки, но что-то невидимое и необъяснимое заставило меня поднять голову вверх. На крыше хрущевки находившейся в нескольких домах от моего, я увидел ЕЁ.

Я не мог видеть лица Ники, но мне хорошо был знаком ее нежно-голубой пуховик. Голубой, один из оттенков ее глаз, цвет, который преобладал в ее гардеробе.

Девушка стояла на краю крыши и я знал, что она сделает то, зачем она туда забралась. Времени подниматься по ступенькам на крышу дома у меня не было. Кричать и умолять что б она не делала последний шаг, было бесполезно. Я знал, она не из тех, кто побоится довести начатое до конца. Просто знал.

Первым делом я позвонил в скорую, если я это сделаю после, может оказаться слишком поздно. Пробки и водители, которые не спешат уступать дорогу медицинским машинам, часто играли с людьми злые шутки. Я не мог этого допустить.

В голове все смешалось. В панике я бросился стаскивать к предполагаемому месту падения ангела все, что могло хоть как-то смягчить его. Я притащил ото всех парадных мусорные баки и вывернул их содержимое на тротуар. Я выдирал с корнями попадавшиеся на пути кустарники, цветы, и практически догола «раздел» две несчастные туи растущие на углах дома. Я принялся обламывать липу и клен, растущие через дорогу, когда из подъездов повалили бабушки с душераздирающими криками.

- Подлец!

- Сволочь!

- Ты посмотри на это хулиганье, вообще что ли страх потеряли!

- Вот я сейчас в милицию позвоню, они на тебя быстро управу найдут. Посмотрите только, люди добрые, какой беспредел этот сопляк устроил!

- Бандит!

- Хулиганье малолетнее!

Со всех подъездов словно крысы со своих нор выныривали пенсионерки, ответственно следившие за порядком у собственного дома. Это была естественная реакция на тот беспредел, который я устроил, но выбора у меня не было. Обозленные бабули меня абсолютно не пугали, мной управлял другой страх. Я молча продолжал делать свое дело, никак не реагируя на полетевшие в мою сторону пару костылей, и поток матерных слов.

- Ты что, глухой что ли? Прекрати хулиганить! - Не унимались старушки, а из крайнего парадного подтягивались два дедушки. - Коля, звони участко…

Бабуля с противным голосом моментально заткнулась. У ее ног в неестественной позе распласталось юное девичье тело. Бабушка упала рядом. Часть возмущенных пенсионерок застыла на месте, а самые смелые ринулись к лежавшим в куче мусора телам.

Я пулей подбежал к Нике. Старушка меня мало волновала.

- Ника, Ника, детка… - Златовласка дышала и несколько секунд после падения порадовала меня синевой своих глаз, в которых еще искрилась жизнь. - Ника, только не отключайся, не отключайся… Дыши, детка, дыши…

Вероника Любимова, моя Златовласка, лежала на перине из отвратно вонявших объедков, использованных целлофановых пакетов, картофельных очистков и прочего дерьма. Даже сквозь всю эту вонь я чувствовал запах персиков и солнца. Она недолго порадовала меня сознанием и устало прикрыла глаза, после чего все посторонние запахи с силой ударили мне в нос. Я переставал улавливать аромат лета. Я начинал осознавать, что теряю ее.

- Ника, пожалуйста, Ни-ка…

Только после того как она закрыла глаза, я увидел ее целиком: обе ноги неестественно вывернутые, одна рука лежала под спиной, вторая была задрана выше головы, максимально вывернутой вправо будто пластилиновая, само туловище лежало ровно. Из головы или шеи, я не понимал, сочилась кровь. Джинсы были разодраны в нескольких местах, а там где находились колени, очень быстро появлялись бурые мокрые пятна. Золотые волосы были перепачканы непонятным мусором вперемешку с быстро запекающейся кровью.

Я не сдерживал себя. Пацаны не плачут, плачут человеческие души и сердца. В этот момент я был просто несчастным человеком, который отчаянно пытался высвободить из лап смерти не безразличного мне человека. Мне никогда и ничего в жизни не хотелось так сильно, как заставить это юное тело дышать, жить, улыбаться. Я желал только одного - что б запах солнца и персиков никогда не покидал меня. Я нежно сжимал руку Ники в дрожащей собственной, а затем достал из внутреннего кармана своей куртки ее фото, которое всегда носил у сердца. Я не спеша прочел ей те слова, что лились из меня в тот день, когда я имел возможность наслаждаться ею почти открыто. Слова, которые родились во мне глядя на отливающиеся на солнце волосы и соблазнительную шею, когда Ника, в песочнице моего двора, полностью была погружена в чтение. Тогда эти слова были нужны мне, сейчас - ей.

Я не знаю, слышала ли меня Вероника, но она должна была чувствовать мое присутствие и физически ощущать сумасшедшие удары постороннего сердца через пульс на руке, сжимавшей ее ладонь. В этот самый миг я поклялся сам себе - если Вероника… Если сегодня был последний день когда я видел синеву ее глаз и ощущал ее аромат, Быков проживет не многим дольше ее. В том, что произошло, виноват и я тоже, но себя мне не жалко. Собственная участь предрешена. Если бы не моя трусость… Если бы я признался Руслану что Вероника Любимова должна быть моей… Если бы я только рискнул заговорить с ней… Но теперь сожалеть глупо и бесполезно. Все, что могло случиться, случилось и глядя на окровавленное тело Ники, меня больше не пугало собственное разбитое сердце.