Страница 17 из 172
За правую руку Макарий возвел царя на особое государево место. Высокий царь наклонился, позволяя маленькому Макарию возложить ему на грудь Животворящий Крест Мономаха на толстой рдяного аравийского золота цепи. На плечи царю митрополит накинул искусно связанные бармы. Взяв поданный царевым братом Владимиром Андреевичем приписываемый Мономаху венец, опушенную соболем татарскую шапку, осыпанную бесценными каменьями, с драгоценным крестом на макушке, митрополит показал ее собору и медленно водрузил Иоанну на голову. Потом забрал у царя скромный посох и вручил поданный Юрием Васильевичем длинный скипетр из китового клыка с тяжелым набалдашником, там за позолотой скрывался свинец.
Архидиакон на амвоне, священники в алтаре и на клиросе возгласили многолетие царю, теперь на царство повенчанному. Народ, бояре, духовенство, дворяне, чиновники заговорили разом, кликая здравицы помазанному самодержцу. Все чуяли благодать небесную на повелителе над телесами и животом своим.
Митрополит в краткой приподнятой речи напомнил Иоанну главные обязанности венценосца: соблюдать закон Божий, страдать о процветании и целостности государства, блюсти вековые страны обычаи, повиноваться духовным святителям, оберегать монастыри, иметь непритворное искреннее дружество к братьям Юрию и Владимиру, уважать бояр, распределять места и милость по их старейшинству, как издревле велось, снисходить к чиновникам, воинству и черным людям, вдовам и сиротам. При словах об уважении к боярам, в стане сановников заметили движение. То ли двинулись ближе, чтобы слышать, то ли, не сдержавшись, заспорили, кому ближе к царю стоять. Митрополит продолжал: «Царь – помазанник Божий! Господь вверяет тебе судьбу рода русского. Пастырь, блюди не токмо себя, но и овец, ведомых. Спасай мир от треволнений, и да убоишься серпа Небесного! Как без солнца мрак и тьма господствуют на земле, так и без учения темно. Будь же любомудр или следуй советам мудрых. Будь добродетелен. Едина добродетель украшает царя, едина добродетель бессмертна. Хочешь благоволения Небесного, благоволи к подданным. Царь, рожденный милосердным, не слушай злых клеветников. Да цветет во дни правленья твоего правда, да богатеет отечество! Возвысит Господь царскую десницу твою над всеми врагами, и ширится царство твое мирно и вечно. В род и род».
Макарий громким дрогнувшим голосом вознес заключительную молитву, алкая Всевышнего оградить нового Давида - Иоанна силою Святого Духа от бед, укрепить в нем добрые помыслы, даровать ужас к строптивым и милостивые око и ухо к послушным. Иоанн по пророчеству «один есть»в шестом Апокалипсиса царстве, которое Российское. Так! Разом свидетели клятвы проговорили: «Будет и будет царствие твое многолетно!» Митрополит в последний раз благословил царя, а тот снова троекратно до земли поклонился боярам и народу.
Открыли боковые двери. Вошли стрельцы с украшенными бархатными кистями протазанами. Ими оградили главный проход. Под двукратное пение Аллилуйя царь пошел меж людей, переступая с проложенного бархата на камку, с камки на бархат. В южных дверях братья осыпали его золотыми и серебряными деньгами из вместительной чаши, которую нес Михаил Васильевич Глинский. Простонародье кинулось драться за упавшие деньги. Не щадили ни волос, ни одежи. Помазанный царь с вельможами проследовал из Успенского собора в Архангельский поклониться могилам предков.
Царь наказал густо угощать народ. Пиры, веселье, забавы растянулись на неделю. За Сретенским монастырем на Кучковом поле царь поставил золотой шатер. Вокруг раскидались палатки бояр и других сановников. Дальше установили ряды с квасом, брагою и закускою. Ежедневно по звуку труб и цимбал строились стрельцы в пять шеренг. С барабанным боем ходили для красоты ровным иностранным строем.
Круголядь скакало до пятнадцати тысяч всадников. Не глядя на мороз, без шуб, знать щеголяла в темно-красного бархата кафтанах. Пуляли стрелы в цель. Толпа жевала дармовые хлеба и сладкую сдобь, разрывалась бегать смотреть от воинских представлений к скоморохам.
Шут в высокой шапке из дубовой коры садился на колоду, телегу, а то - бочку с порохом, подбоченивался и кривлялся воеводой. Заставлял скоморошью ватагу в ногах валяться, подносить «поминки». Дело кончалось бунтом. «Воеводу» тузили сперва товарищи, взгромоздясь ему на плечи и заставляя катать, потом – всяк, кому не лень. Приговаривали: «Ой, боярин! Ой, воевода! Любо тебе было поминки брать да людей без вины обижать! Ну-ка, брат, вези нас на расправу с самим собой».
Выезжали верхами до нескольких сот князей, воевод, бояр и боярских отроков по три в ряд. Все в дорогих шубах, кичках на меху. Многие блистали иностранным доспехом. При седельных луках держали щиты и мечи в ножнах, украшенных серебром, золотом, изумрудами, алмазами, сапфирами. За боярами следовали обтянутые желтой и бурой кожей возки с царем и ближней родней со стороны покойной матери.
Государь выходил из возка в серой собольей шубе на опашку, в порфире с нарамником, в жемчужном ожерелье, с золотою грудной цепью. Народ земно кланялся государю. Царь кланялся народу в пояс. Чертил жезлом в воздухе круг, командовал к ключевому веселью.
С широкого помоста огнестрельный снаряд вылетал по ледяным фигурам, представлявшим басурман и латинских рыцарей, иных врагов рода православного. Меткая стрельба отмечалась общим возбуждением, кликами. Выдавались награды, в том числе – хмельное питие из огромных братин. Победители под шум пили, бросали чарки оземь.
Войско разделяли на две части. Устраивали шутейные сражения. Брали деревянные, ледяные или насыпанные землею крепости. Сражались в поле. Жажда похвал присутствующего царя воодушевляла без меры. Нередко зажигались до подлинного боя и калеча соперников. Увлекшихся разнимали, разливали со смехом студеною водою.
Более других отличившихся государь опять не оставлял без отметы, даря серебряною и золотою монетою. Простонародью доставались копейки и полкопейки, без конца кидаемые в толпу горстями. По обычаю дрались, поднимая обильно сыпанные кренделя и сушки. Праздник царского помазанья и подобные ему московский люд любил до чрезвычайности.
Следующим важным делом, которое задумал государь совершить после помазанья, была женитьба. Он предпочел выбрать достойнейшую среди своих подданных, не торговать сердцем ради выгоды торгового, воинского союза с заграницей. Не желал, по примеру древнего князя Ярослава искать руки шведской принцессы или, уподобившись Мономаху - принцессы английской, как сын Мономаха Мстислав Великий – на принцессы норвежской. Византия склонилась под оттоманским игом, Орда разрознилась, русские удельные княжества пришли в упадок и присоединились к Москве, не было проку, уподобляясь деду искать тверских или греческих царевен, ханских дочерей .
Подобрав рясы, спешили дьяки, засучив рукава охабней, седлали коней боярские отроки, столичные и уездные жильцы искали и приводили царю прекрасных девиц со всей Московии. Царь избрал Анастасию Романову, выращенную матерью-вдовой. Покойный отец невесты Роман Юрьевич Захарьин дослужился до чина царского окольничего, свекор был боярином Иоанна III. Род их, средний по достоинству, шел из Пруссии от Андрея Кобылы, выехавшего оттуда на Русь в ХIV веке.
3 февраля 1547 года митрополит Макарий, совершая в храме Успенья Богоматери обряд венчания, поучал новобрачных: «Днесь таинством церкви соединены вы навеки. Да вместе поклоняетесь Всевышнему и живете в добродетели. Добродетель же ваша есть правда и милость. Государь, люби и чти супругу. А ты, христолюбивая царица, во всем повинуйся ему. Как святой крест глава церкви, так и муж глава жены. Исполняя усердно заповеди Божественные, узрите благой Иерусалим и мир в Израиле».
Юные супруги явились народу. Снова гремели благословения на стогнах столицы, как и две недели назад. Царь осыпал милостями богатых, царица щедро дарила нищих. Окончив празднества, Иоанн с супругой отправились пешком, зимой не смущенные, в Троицкую лавру молить Бога над гробом Святого Сергия о скором счастливом потомстве.