Страница 32 из 42
Ожесточение битв и взаимные предательства возобновились. Ляхи, подъезжая под стены, переманивали хлебом и вином осажденных. В монастырь тоже бежали, часто притворно. Мнимый перебежчик лях Мартиас, втершийся в доверие к князю Долгорукому, спавший с ним в одной келии, подслушивал и подсматривал, посылал за стены стрелы с депешами, пока не был разоблачен другим переметчиком паном Немко.
Видения и чудеса поддерживали лавру. По ночам в запертых церквах слышали хоры ангельских ликов. Святые Сергий и Никон неоднократно являлись поддержать архимандрита и иноков.
Весной цинга ослабела. Подвели печальный итог: за зиму умерло 297 иноков, 500 послушников, 2125 боярских отроков.
27 мая 1609 года Сапега пошел на третий штурм. Вечером конница под развернутыми знаменами вышла из стана, встала на Клементьевском поле. Построилась пехота. Лавра тоже изготовилась. Не только воины и иноки, женщины и дети встали по стенам с камнями, смолою, известью, серой. Архимандрит и иеромонахи молились перед алтарем. Все ждали часа. Наступила ночь, укрывшая неприятеля. Осажденные различали шорохи: ляхи со стенобитными орудиями ползли ко рву змеями. Вдруг с Красной горы ударила пушка. Враги завопили, ударили в барабаны и бубны, кинулись к ограде. Черными кучами показались щиты на колесах. Щитами прикрывались. Защитники стреляли, кололи, метали камни, лили вар, смолу и серу. Ослепляли глаза известью. Отбивали щиты, сваливали тараны и лестницы.
Приступы возобновлялись. Осаждающие стали отступать, победители сделали вылазку. Схватили тридцать панов и Димитриевых чиновников, взяли множество стенобитных орудий. Стрелец Нехорошев и селянин Никифор Шилов единоборствовали с самим Лисовским, славным воином. Один убил под Лисовским коня, другой рассек польскому воеводе бедро.
Не осиливая лавру, осадное войско разъезжалось окрест. Под руку Димитрия взяли Владимир, Суздаль, Углич, Кострому, Галич, Вологду, Переславль Залесский, Тверь. В Белозерске освободили ссыльных Димитриевских пленников, в том числе первого его провозвестника князя Григория Шаховского. Боярин Петр Шереметьев, псковский воевода, объявил землю за Димитрия. Касимовский царевич Ураз – Магмет вел в подмогу Димитрию татар. Крещеный ногайский князь Араслан Петр прогнав жену, в девичестве княгиню Шуйскую, ехал в Тушино воевать за царика. От Десны до Чудского озера, от Двины до моря Каспийского русская земля признала Димитрия.
За Василия еще держались Коломна, Переславль Рязанский, Смоленск, Саратов, Казань, города Сибири. Нижний Новгород осаждали мордва, черемисы и Димитриевы отряды. Петр Строганов и немец Даниил Эйлоф удерживали Соль – Вычегодскую.
Митрополит Филарет молился в Соборной церкви, уже сведав, что переславцы приехали взять его. В двери ломились. Ростовцы схватились отстоять святителя. Бились до изнеможения. С Филарета сорвали ризы, одели в рубище. Кто-то из жалости кинул ему шапку татарскую и литовский кафтан. Захватчики отдирали золото с раки святого Лаврентия, грабили церковь и город. Награбленное делили брошенным жребием.
Филарета везли в Тушино. Димитрий удивившись унижению его, приказал немедленно обуть босого, выдать ризы, золотой пояс, парчовый нагрудник, митру, посох. С честью принял племянника Анастасии, любимой супруги Иоанна. Призвав верных ему епископов, Димитрий выказал желание иметь патриархом сию жертву Борисова произвола. Поместный минисобор избрал Филарета. Тот не взял самоотвод. Теперь Шуйский, имевший патриархом Гермогена, узнал и духовного соперника.
По всей стране кипело взаимное ожесточение. Русские убивали русских. Кто был за бояр и Гермогена, кто – за низ с Тушинским вором и Филаретом. Церковный раскол изливался стычками до кровопролития. Сразили отринувшего Димитрия Тверского епископа Феоктиста. Изгнали Суздальского архиепископа Галактиона. Коломенского святителя Иосифа влачили по земле привязанного к пушке. Псковского иерея Геннадия довели до смерти.
Летописец Сергиевой лавры писал: «Гибли отечество и церковь: храмы истинного Бога разорялись, подобно капищам Владимирова времени. Скот и псы жили в алтарях. Воздухами и пеленами украшались кони. Пили из потиров. Мяса стояли на дискосах. На иконах играли в кости. Церковные хоругви служили вместо знамен. В ризах иерейских плясали блудницы. Иноков, священников палили огнем, допытываясь их сокровищ. Отшельников, схимников заставляли петь срамные песни, безмолвствующих убивали. Люди уступили свои жилища зверям. Медведи и волки, оставив леса, витали в пустых городах и весях. Враны плотоядные сидели станицами на телах человеческих. Малые птицы гнездились в черепах. Подобно горам, везде возвышались могилы. Жители. Земледельцы ушли от разбоев в леса, пещеры, дебри, болота. И леса не спасали: оставив звероловство, люди приходили туда с чуткими псами для ловли людей. Прячась, матери зажимали рты младенцам от крика и так душили их. Не светом луны, а пожарами озарялись ночи. Грабители сжигали, что не могли унести. В глазах родителей бросали в костры детей, носили головы их на саблях и копьях. Грудных младенцев, вырывая из рук матерей, разбивали о камни. Взрослых метали с крутых берегов в глубину рек, расстреливали из луков и самопалов. Да будет Россия пустыней необитаемой!.. Содрогаясь, ляхи говорили: что будет с нами, когда московиты друг друга губят с такою лютостью?!»
Тушино разрослось в столицу. До ста тысяч человек поселилось тут: восемнадцать тысяч конных и две тысячи пеших поляков, сорок тысяч запорожских и прочих казаков, татары, ногаи и москвичи. Землянки расстроились в избы, загоны – в конюшни. Торговали в лавках. Шумели на площадях, где каждый день был праздник. Толпы распутных женщин стеклись веселиться с вольницей, некоторые приехали пленницами. Дармовщина расхищенного и вечное пьянство разлагало людей. Дочери и жены, выкупаемые отцами и мужьями, снова бежали в Тушино. Жили, будто блуд иссякнет вместе с Россией. Запасы же врагов Димитрия почитали неиссякаемыми.
Сам народный царь с царицей Мариной обретался в деревянном тереме, громко прозванном дворцом. Лжепатриарх Филарет служил им и сподвижникам в домашней церкви – Тушинском соборе.
При всех успехах Димитрий разуверился, что одолеет Кремль. 5 января 1609 года он согласовал с Мариной такое ее письмо королю Сигизмунду:
- «Если кем на свете играла судьба, то, конечно, мною. Из шляхетского звания она возвела меня на высоту московского престола только для того, чтобы бросить в ужасное заключение. Только лишь проглянула обманчивая свобода, как судьба ввергла меня в неволю, на самом деле еще злополучнейшую, и теперь привела меня в такое положение, в котором я не могу жить спокойно, сообразно своему сану. Все отняла у меня судьба: остались только справедливость и право на московский престол, обеспеченное коронациею, утвержденное признанием за мною титула московской царицы, укрепленное двойною присягою всех сословий Московского государства. Я уверена, что ваше величество по мудрости своей щедро вознаградите и меня, и мое семейство, которое достигало этой цели с потерей прав и большими издержками, а это неминуемо будет важною причиной к возвращению мне моего государства в союзе с вашим королевским величеством».
Никому не показывая слабости, чванясь успехами в провинции, Димитрий обещал тестю триста тысяч рублей из виртуально захваченного Кремля, подтвердил и жалованную грамоту на Смоленск и Новгород – Северскую землю. Посол Олесницкий получил город Белую. На семейном совете договорились, что Мнишек поедет в Краков уговаривать короля оказать Димитрию необходимую военную и финансовую поддержку.
Что принадлежит вассалу, защищает корона – это был главный аргумент. Мнишек с декабря 1608 года настойчиво запросил у короля защиты для своего ненадежного дара. Бог с ней со всей Россией, уж дочери с зятем как дастся! В своих приобретениях Юрий был бы уверен, когда официальная граница Речи очертила бы Смоленскую область. Видим, не год колебавшись, вдохновленный российской слабостью, Сигизмунд следующей весной повел в Россию коронное войско. Первые русские пленники сказали королю, что народ не любит Василия, не станет за него биться и охотно признает принца Владислава московским царем.