Димитрий

- Я – подлинный Димитрий.

         Будто смерть была полным доказательством обмана, толпа разметала дворян и принялась сама терзать мертвое тело. Труп секли саблями, резали ножами – москвичи без двух: один за голенищем, другой – на груди, не ходили. Тело Димитрия вытащили из дворца на крыльцо и бросили вниз.  Сверху навалили труп Басманова. Обоих били, рвали, крича:

- Будьте неразлучны в аде! Вы любили друг друга!

         Не успокоившись, тела привязали за ноги веревками. На конях потащили по камням на Красную площадь через Фроловские (Спасские) ворота. На Красной (Пустой) площади глумление продолжилось. На спекшееся лицо Димитрия надели скоморошью маску, подмышку всунули волынку, в руку и рот – по дудке. Басманов лежал в ногах Димитрия.

         На шум Марина выскочила с женской половины. Над ней и Ханкой глумились. Обоих столкнули с лестницы. Марина возвратилась в комнаты, где трепетали ее камеристки, а слуга Омульский стоял с обнаженной саблей.

         Толпа вломилась к Марине. Омульского убили. Над Мариной и камеристками хотели надругаться. Поспевшие бояре не дали.

         При первых звуках набата в Китай-городе стража перекрывала рогатками улицы. Но в отмеченные крестами дома уже ломились толпы. Мнишек с сыном закрылись у князя Вишневецкого, Видели, как мимо тащили, убивая, безвинных музыкантов. Чернь разорвала на части прежнего Марининого католического духовника. Везде орали:

- Смерть ляхам!

         Поляков вытаскивали из домов, убивали копьями, рогатками, кольями. Жен и дочерей на глазах отцов и братьев насиловали. Особо калечили  бритых, нескромно одетых модников. Православные попы и дьяки, переодевшись в мирское,  ходили среди кровопролития, подзадоривали не нуждавшуюся в том толпу:

- Губите ненавистников нашей веры!

- Бей! Руби! – отвечали им как «во истину воскрес!»

         Мнишеки и Вишневецкие не дались легко. Не сомневаясь, что их ожидает, поляки и малороссы стреляли вместе со слугами из окон. Что ж, к их домам катили, везли пушки.

         Мстиславский и Шуйский скакали из улицы в улицу, требуя прекратить грабеж и кровопролитие. Василий спас Вишневецкого, другие – Мнишеков. Польские послы Гонсевский и Олесницкий, оскорбляемые со всех сторон, ехали в гущу сражения. Им объявили именем взявшей власть Государственной Думы: Димитрий свергнут Богом и народом. Послы в безопасности. Дружба с Польшей крепка. Казнены некоторые злодеи, сопутствующие в нечестии лжемонарху.

         Василий Шуйский сказал Юрию Мнишеку:

- Судьба царств зависит от Всевышнего, ничто не бывает без его определения. Сегодня свершилась воля Божия: кончилось царство бродяги. Добыча исторгнута из рук хищника. Юрий, ты – опекун и наставник. Ты привез обманщика к нам, ты возмутил мирную Россию, не достоин ли и ты казни? Радуйся: останешься жив и цел вместе с дочерью.

         Мнишек наклонил голову. Его в обозе, накрытом от камней попонами, провезли в Кремль к дворцу Димитрию, где определили находиться до суда с Мариною.

         Под звон колоколов в Москву продолжали стекаться слободчане. Им не досталась главная добыча, они набрасывались на предместья, часто объявляя пособниками литовцев своих, носивших литовские шнурованные кафтаны. Бояре с дворовыми дружинами разгоняли толпы. Разворачивались настоящие битвы за и против. До 11 часов вечера гремел набат, беспрерывно стреляли, пускали стрелы. Боялись пожара, но стояло безветрие. Число жертв погромов дошло до тысячи. Иноземцы умирали на камнях и соломе. Немцев не трогали. Ограбили только аугсбургских, миланских и других купцов, живших с поляками на Варварке.

         Звучавшие храмы предусмотрительно закрыли, и народ торжествовал победу на улицах и стогнах. Ночью меж домов опустело. Еще стонали умирающие, расползались раненые.

         Мертвые тела Димитрия и Басманова валялись на Лобном месте. Любой мог пройти туда, бить ногою, тыкать палкою и даже гадить на лицо и грудь.

         В Думе шло экстренное заседание. Бояре оказались заложниками ситуации. Природного царя не было, и им оставалось выбрать царя, как делалось при ненавистном Годунове и как в антиподе – Польше. Старейшим был председатель Думы Федор Иванович. Он снимал кандидатуру, угрожая постричься в монахи, если его против воли выдвинут. Позиция его давно была известна. Вторым шел душа и руководитель победившего восстания Василий Иванович Шуйский. Третьим – Иван Васильевич Голицын. Он   происходил из древнего литовского рода Гедиминов, что при антилитовском характере выступления приравнивало его шансы  к нулю.

         Шуйский хотел быть царем.  Он произнес пространную речь, где напомнил о древности своего рода, восходящего к Андрею, младшему брату Александра Невского, о заслугах предков – верных и успешных воевод и думных бояр, умолчал об олигархах  и расправах над ними в Иоанново детство. Завоевания Иоанна  Грозного приписались мудрости и храбрости Шуйских. Естественно, не забыта была славная защита Пскова. Дядей – Иваном Петровичем. Достойно вели себя Шуйские  при слабом Феодоре, властолюбивом Годунове.

- Мы, Шуйские, - указал Василий, - загладили годы вынужденного молчания в час смерти или спасения России. Стыжусь, что обязан жизнью великодушию Самозванца, простившего первое мое неповиновение. Так разбойник подчас милует странника. Я колебался, бежа упрека в неблагодарности, но гласы совести. Веры и отечества вооружили мою длань, когда в остальных россиянах увидел я ревность к великому подвигу. Дело наше – правое, святое. Оно потребовало крови. Но Бог благословил нас ему угодным успехом. Избыв злодея, еретика, чернокнижника, должны мы думать об избрании достойного властителя. Уже нет царского племени, но стоит Русь. В ней легко найдем сильную  Рюрикову ветвь. Будем искать мужа знаменитого, в православии усердного, к нашим древним обычаям туго привязанного, неюного. Нам нужен человек, который, приняв венец и скипетр, любил не расточительную роскошь, но умеренность и правду. Не бездумно раздавал золото из казны государства, не складывал для себя и своих, но тратил на процветание народное. Знаю, такого правителя трудно найти, но русские заслуживают совершенства.

         Заседание сошлось, что царя не в праве выбрать Дума постоянная, но – расширенная, Земская, «Годуновская». Однако при общем смятении, в котором находилось государства, решения нужны немедленные, направить же в верную сторону выбор народа потребует времени, что в Москве, то переварит и Россия, и вот на третий день по убийству Димитрия безальтернативно выставили в цари Василия Шуйского.

         Играли литавры, били барабаны. Злопыхатели узнавали в оркестре уцелевших музыкантов Самозванца. 19 мая в восемь часов утра по современному времени на Лобное место вышел Василий Иванович в сопровождении Думы, шедшей за крестным ходом с хоругвями. Выстроили стрельцов, выехали боярские конные дружины. Поднявшись, на Лобное место, Василий поклонился стекшимся на площадь волею случая. Клевреты выкрикнули его царем. Кто-то опять заворчал, де следовало бы разослать грамоты по городам для присылки представителей, так делалось при Борисе. Ворчунов оборвали: время не терпит, надо спасать отечество! Под одобрительные крики боярской дворни и подкупленных торговцев Василия повели назад в Кремль, будто легитимно царем избранного.

         Тела Димитрия и Басманова в тот же день отвезли в богоугодный дом за Серпуховскими воротами. Схоронили в общей могиле на нищенском кладбище. На следующий день в Москве ударили жестокие морозы, побившие  цветы и рассады. Посчитали: то от чернокнижника. 25 мая тело Димитрия сожгли,  на Серпуховском лугу зарядили  пушку, приготовленную  для взятия потешной крепости, и выстрелили останками непобедимого цезаря в сторону Кракова, откуда он пришел.

                                                         6

         Венчание Василия Шуйского на царство  совершилось в Успенском соборе  1 июня. Мономахов венец на Василия возложил новгородский митрополит. По тогдашнему городскому статусу  Великий Новгород шел сразу за Москвой. Сведенный Игнатий сидел в черной рясе в келье Чудова монастыря.