Страница 93 из 186
Вл. Немирович-Данченко
{396} 471. А. М. Горькому[885]
8 ноября 1932 г. Сан-Ремо
8 ноября
Villa «Adriana»
San-Remo
Дорогой Алексей Максимович!
Прилагаемое письмо[886] я только что получил обратно из Москвы: я отправлял его через секретариат Художественного театра. Оказывается, оно Вас уже не застало.
Как ни поздно, а все-таки посылаю Вам. Мне не хотелось бы, чтобы у Вас ничего не было от меня в этот период юбилейных чествований Вас.
Я все еще за границей. Кажется, совершенно выправился. Очень хочу ехать домой, но никак не могу получить оттуда столько долларов, сколько мне надо для ликвидации моего пребывания здесь.
Жалею, что так и не встретился с Вами. От души желаю Вам хорошенько отдохнуть.
Искренно преданный
Вл. Немирович-Данченко
472. Из письма П. А. Маркову[887]
18 ноября 1932 г. Сан-Ремо
Сан-Ремо, 18 ноября
Villa «Adriana»
Дорогой Павел Александрович! Благодарю Вас (и Ольгу Сергеевну) за обстоятельное письмо от 4 ноября[888].
Прав Новицкий или нет, но это хорошо, что иногда ставится резко вопрос общего художественного руководства. Защищаясь, Вы укрепляетесь. Горю нетерпением лично проверить, как обстоит дело. Я жду очень большого прогресса и в сторону вокальных требований и в сторону актерской культуры. Но думаю, что есть еще многое, что надо преодолевать и там и там. Думаю, что вокальное улучшение часто еще достается за счет «человеческого». То есть чем лучше поют, тем больше попадают в оперные штампы. А актерская культура часто достигается путем «бытовизма», «мхатизма», тем, что ни в каком случае не принадлежит музыке. Тот идеальный синтез, {397} о котором должен мечтать Музыкальный театр, слишком труден, и я вовсе не обманываю себя тем, что он уже царствует в работе Музыкального театра. Именно синтез. Пока мы больше боремся с оперными штампами приемами драматического театра. Это, конечно, очень хорошо, но в конечном итоге, действительно, приведет к Опере Станиславского. А отдаться целиком вокальным требованиям и даже требованиям композитора — попасть во власть старой оперы. Идеал — когда все актеры будут чувствовать просто, жизненно, человечно, но органически музыкально, неотрывно от атмосферы музыки…
Очень рад, что настроение у Вас оптимистическое. Я им заражаюсь.
Препирательства с актерами — увы — неизбежны во веки веков, во все эпохи и во всех странах. Я очень смеялся, когда прочел: «Кемарская расстраивалась без всяких видимых причин». Это на нее похоже.
Разумеется, Купченко — не Джонни, даже в самых скромных, пожарных требованиях И Скоблов — не Помпоне. И Ягодкин — не Гренише. Но как В. М. Инбер ухитрится в музыкальном произведении написать большую роль не вокальную, — не могу понять[889].
«Ирландский герой» — хорошо. Помнится, Дикий повел пьесу по линии мелко бытовой… Вот опять синтетически музыкальный спектакль должен быть…[890]
… Кланяюсь всем! Крепко жму Вашу руку.
Вл. Немирович-Данченко
473. К. С. Станиславскому[891]
4 декабря 1932 г. Сан-Ремо
4 декабря
Сан-Ремо
Дорогой Константин Сергеевич!
От всего сердца благодарю Вас за радостную телеграмму о первых спектаклях «Мертвых душ»[892].
Шлю самый горячий привет всем участвующим, Вам, Сахновскому, Булгакову, Телешевой и всему театру.
Еще и еще раз: театр — как искусство, театр — как одна из могущественных культурных сил, театр — как дело, которому {398} талантливые люди могут отдавать свои жизни, — только у нас во всем мире!
Преданный Вам и дорогому Художественному театру
Вл. Немирович-Данченко
474. А. М. Горькому[893]
22 декабря 1932 г. Болонья
Дек. 22. Четверг
Дорогой Алексей Максимович!
Сейчас прочел «Егора Булычова». Мне прислали пьесу только что.
Давно, очень давно уже я не читал пьесы, такой… Вот хочу употребить эпитет, от которого бы какого-нибудь, самого что ни на есть нового нашего критика повела бы судорога… А я все-таки употреблю: давно не читал пьесы такой пленительной. Право, точно Вам только что стукнуло 32 года! До того свежи краски. Молодо, ярко, сочно, жизненно, просто, — фигуры как из бронзы… И при всем том, — это уже от 60‑летнего возраста и это уже на пятнадцатом году: мудро, мудро, мудро! Бесстрашно, широкодушно. Такая пьеса, такое мужественное отношение к прошлому, такая смелость правды говорят о победе, окончательной и полнейшей победе революции, больше, чем сотни плакатов и демонстраций. И опять: молодо, свежо и — пленительно.
И еще. Точно Вы говорили Вашим многочисленным молодым литературным ученикам: «Да, да, все это насчет идеологии правильно, так и надо, все наши главные задачи вы усваиваете великолепно, — но помните, что в художественной литературе самое зерно ее не в этом, а в чем-то еще, в чем-то, что до сих пор, несмотря на целые сотни книг, не определено как следует, как нельзя определить как следует запах розы, — в чем-то, что и я хотел бы сказать вам не словами… Вот попробую…» И написали этого «Егора Булычова».
Как это могло случиться, что пьесу перехватили у Художественного театра?[894]
Мне пишут, что у нас ее будут ставить. Запрошу подробностей. Главное — о распределении ролей, Это так важно![895]
{399} А пока хотелось Вам написать эти строки. Пишу очень коряво, но гладко как-то и писать об этом не хочется.
Говорить можно было бы много-много.
Пишу Вам случайно из Болоньи. Я обязался в компании Татьяны Павловой поставить «Вишневый сад». Через два дня переезжаю в Милан (Teatro Odeon). Раньше конца января в Москву не попаду.
Кому же играть Булычова? Качалову? Леонидову?
Все образы до единого замечательно ярки. Никогда их не сыграть Вахтанговскому театру так, как может наш.
«Сцены»? Нет! Сценами привыкли называть нечто, что не пьеса. Это цельное драматическое произведение, — но больше пьесы. Это надо назвать как-то иначе.
Искренно Ваш Вл. Немирович-Данченко
475. Из письма О. С. Бокшанской[896]
25 декабря 1932 г. Милан
25 дек.
… «Булычов» мне чрезвычайно понравился. Даже пленил. Какие все великолепные образы. Я бы Булычова дал Качалову[897]. … Радуюсь за успехи «Мертвых душ». Представляю себе несколько великолепных исполнителей: великолепную общую школу актерскую; прекрасную организацию; любопытные технические выдумки; борьбу Москвина с тем, что роль не совсем в его индивидуальности, — вернее сказать: борьбу с ролью, чтоб подчинить ее его индивидуальности; холодок мастерства Леонидова; и в общем все-таки скучновато. Но, конечно, и при этом — спектакль, который должны смотреть.
Бедный Сахновский! От души ему соболезную[898].
Вы пишете — Ольга Леонардовна[899] поправилась. Но Вы не писали, что она была больна! Чем?
Верю Вашему вкусу и радуюсь, что еще могут так играть, как Попова «Бесприданницу»[900]. Ах, как мало теперь актрис и актеров, которые играют так, как надо играть Ларису. И как прекрасная актриса Тарасова вряд ли даже понимала, чего {400} я добивался, какого родника я искал в ее душе[901]. Соколова близка к такому искусству. …
476. Из письма О. С. Бокшанской[902]
29 декабря 1932 г. Милан
Четверг, 29 дек.
… Кстати, Вы уверены, что у Вас, именно у Вас, информации о настроениях в театре правильные? Задаю этот вопрос без малейшей подозрительности и недоверия. Напротив, Вы всегда стараетесь быть чрезвычайно объективной, и когда высказываетесь от себя, то чувствуется, что у Вас опора на лучшую, благороднейшую часть театра. А все-таки хорошо держать под контролем свой собственный информационный аппарат.
Пользуюсь случаем, — как выражаются в приветствиях, — засвидетельствовать Вам, что считаю Вас самым талантливым из всех секретарей, которые когда-нибудь и у кого-нибудь были.