Страница 94 из 186
… Актеры искренне и по-хорошему увлечены «Вишневым садом» и очень быстро схватывают тон простоты и лиризма. Павлова отличная актриса, с обаянием, красивым темпераментом, лучшая актриса Италии, немного подпорченная итальянщиной и тем, что играет 300 дней в году, каждый день и иногда два раза в день, без перерыва ни на один день. И при этом — директриса, то есть управляет всем делом. Здесь ведь нет постоянных театров. Здесь есть труппы, переезжающие из города в город. Компания Павловой считается лучшей труппой в Италии. Художником в «Вишневом саде» будет Бенуа-сын. Молодой человек, который увлекался всеми нами мальчиком в наши поездки в Петербург. Талантливый художник, имеющий здесь успех. Я видел его работу в опере. Уговариваю его ехать в Москву и поучиться и, может быть, что-нибудь сделать. Он готов. Собирается сколотить немного денег и ехать. Он приятный, культурный, со вкусом, — невероятно напоминает отца движениями, но красивее, стройнее. …
{401} 477. К. С. Станиславскому[903]
17 января 1933 г. Милан
Телеграмма
Юбилейная дата[904] требует проверки взаимоотношений. Вглядываюсь в самые глубины души, испытываю к Вам бесконечную благодарность за все, что я получил от Вас в моем артистическом росте; сверкающие, радостные воспоминания о наших совместных работах; чувства истинного дружества и братства. Если бы я молился, я просил бы судьбу сохранить Вам силы на много-много лет.
Немирович-Данченко
478. А. М. Горькому[905]
29 января 1933 г. Сан-Ремо
29 янв. San-Remo
Villa «Adriana»
Дорогой Алексей Максимович!
Уж и не знаю, как мне оправдаться, что я так долго не отвечал Вам на Ваше любезное, товарищеское письмо. Во-первых, я был очень занят. Взявшись показать чеховскую пьесу с итальянскими актерами, я должен был сделать это по достоинству — и чеховского творчества и искусства Художественного театра.
Это мне удалось в самой высокой степени. Но работать пришлось, как давно не работал, 5 недель я был без всяких помощников, только с секретарем, и работал от 5 – 6 до 10 – 11 часов в течение дня. Начинал в час, кончал в 7 и в 8; начинал в 11, кончал в 11, с перерывом на один час.
Газетные отчеты все — самые восторженные.
Кроме того, я не писал Вам, так как все думал — вот решу тогда-то ехать к Вам в Сорренто Когда освободился от «Вишневого сада», приехал в Сан-Ремо, где жена и сын. В Милане я сразу подцепил насморк и кашель и вот больше месяца не могу его ликвидировать. Теперь это меня еще больше подталкивает съездить в Сорренто, — убить двух зайцев.
Черкните мне, пожалуйста, где мне остановиться, не чересчур дорого, но все-таки с тем комфортом, без которого {402} не обойтись. Я никогда не был в Сорренто и не знаю его отелей.
Может быть, мне все-таки удастся приехать[906]. А потом — в Москву. У меня есть еще и еще обязательства здесь, от одного из них, вероятно, отделаюсь…
Крепко жму Вашу руку.
Если Вс. Иванов еще с Вами, кланяйтесь от меня. Очень обаятельный человек!
Ваш Вл. Немирович-Данченко
Очень меня интересует «Достигаев», которого мне так до сих пор и не выслали из Москвы.
479. А. М. Горькому[907]
9 марта 1933 г. Рим
9 марта 1933 г.
Дорогой Алексей Максимович!
Я так запутался в условиях плохой театральной организации в Италии, что в письме как следует не расскажешь. Вкратце: приехал в Рим сделать одну постановку, окончу ее не ранее 25 марта[908]. После этого мог бы приехать к Вам, — жду этого как хорошего вздоха ждет человек, страдающий одышкой.
До этой постановки пройдет еще премьера «Вишневого сада» — кажется, 14‑го.
Напишите мне словечко, сможете ли принять меня вскоре после 25‑го. Не стесняйтесь, — если Вам трудно, я остановлюсь в отеле «Минерва»[909]. Крепко жму Вашу руку.
Вл. Немирович-Данченко
{403} 480. А. М. Горькому[910]
23 марта 1933 г. Рим
23 марта 1932
Grand Hфtel, Rome
Дорогой Алексей Максимович!
Выбраться отсюда мне еще не удается. Рассчитываю в понедельник или вторник. Я Вам протелеграфирую.
Весь Ваш
Вл. Немирович-Данченко
481. А. М. Горькому[911]
18 апреля 1933 г. Сан-Ремо
18 апреля
Villa «Adriana»
San-Remo
Дорогой Алексей Максимович!
Я имею из Москвы письма от 11‑го, но никаких результатов Вашего обращения к Иосифу Виссарионовичу относительно меня еще нет. А время летит[912].
Может быть, я Вас не понял? Может быть, надо, чтоб инициатива пошла от Константина Сергеевича? Чтоб он снова хлопотал о высылке мне в последний раз 1 300 долларов, которые помогут мне выкарабкаться из-за границы? (Причем соответственная сумма в рублях может быть взята из имеющихся в театре моих денег.) В таком случае к кому ему обратиться? К Андрею Сергеевичу[913] или непосредственно к Иосифу Виссарионовичу?
Было бы замечательно, если бы Вы сами написали Конст. Сергеевичу, как ему поступить.
Я чего боюсь: повторения того, что уже было. В декабре дело о высылке мне валюты затянулось, мне просто нечем было жить, и пришлось взять на себя обязательства. Теперь я, в ожидании, предпочитаю делать долги. А их уже много. На долго ли меня хватит!
А я мечтал в конце апреля уже работать в Москве,
Как поживаете?
Дни на Capo di Sorrento вспоминаю, как какое-то плавание по великолепному озеру в великолепные дни с великолепной книгой. Боялся, что мозолю глаза, а то бы еще пожил!
{404} Крепко жму Вашу руку. Сердечный привет Надежде Алексеевне, Максиму Алексеевичу и всему дому!
Ваш
Вл. Немирович-Данченко
482. Из письма И. Я. Судакову[914]
Июль (после 9‑го) 1933 г.
Дорогой Илья Яковлевич!
Отвечаю на Ваши вопросы.
О Корчагиной. Видал ее давно. Прекрасная актриса. Но я против ее перехода к нам[915]. По следующим соображениям:
1. Одной из крепких традиций Художественного театра всегда было — не сманивать ценных актеров от других театров. Я до сих пор держусь этики, заложенной в эту традицию.
2. У нас, конечно, сейчас нет такой старухи. Но у нас несколько актрис, быстро приближающихся к этому амплуа. Приглашение новой актрисы отнимет у них роли.
3. Корчагиной уже много лет Войдет в репертуар она не сразу. Не станут же у нас перерепетировать «Таланты» для новой Домны Пантелеевны и не отнимут мать в пьесе «Ложь» у той актрисы, которой эта роль матери отдана[916]. Даже в Кларе ей пришлось бы еще путем многих репетиций искать общего тона[917]. В конце концов, как она ни талантлива, пройдет много-много времени, пока она станет в театре «своей». (Если это вообще еще возможно.) А некий художественный разнобой уже пробрался в наш театр, славный своей монументальной цельностью. Присутствие актрисы совсем другого тона, даже высокоталантливой, только еще больше расширит наши художественные трещины.
Знаете ли Вы, что однажды был вопрос о переходе к нам великолепного Владимира Николаевича Давыдова и вопрос был решен отрицательно? И знаете ли, что такая прекрасная актриса, как Пашенная, была «чужою» в «Царе Федоре»?
В конце концов мы, как говорится, вовлечем великолепную артистку в невыгодную сделку…
{405} 483. Л. М. Леонову[918]
Лето 1933 г. Москва
Дорогой Леонид Максимович!
Я все рассчитывал встретиться с Вами. Писать трудно, во-первых, потому, что вместо простых строк общего впечатления может получиться претензия на критическую статью. А во-вторых, и изложить-то впечатление трудно.
Но вот я Вас не встречаю, и беспокоит меня, что я даже не поблагодарил Вас за присылку романа[919].
Делаю это вон как поздно!
Роман читал долго, не легко. Очень высоко ценил многие-многие страницы, слишком рассудочным должен был быть для других. Нечего Вам, конечно, говорить, что в письме, в характеристиках, в замыслах есть крупнейшие достоинства. А есть такие достоинства, которые я, на свой вкус, убежденно считаю недостатками, хотя Вы, наверное, ими дорожите.