Страница 74 из 114
«А меня в адъютанты», — вставляет Фрейлина.
«Вам уже есть назначение, вас по духовному ведомству». Вы говорите эту фразу, глядя Фрейлине в глаза, улыбаясь насмешливо, — берете ее целиком в объект.
«А в помощники вам…» — увидели Каренина, — «Каренина».
(Всю эту сцену Вл. И. показывает.)
У вас в этой сцене три куска. Первый кусок: «Кабы графине Марье Борисовне военное министерство…» — с кивком влево, {290} на Марью Борисовну. Второй кусок: «А начальником штаба… княгиню Батковскую». Третий кусок: «Нет, вас по духовному ведомству». И здесь вы как бы ставите точку.
(Повторение.)
Дальше — все берут под обстрел Каренина. А у вас идет сценическая болтовня, и все пропадает. Берите Каренина в объект.
(Повторение.)
Нет, не то. Вы, Сановник, ведь все время думаете о том, как бы сострить. «А в помощники вам…» — ищите взглядом, на ком бы вам остановиться, увидели Каренина и сказали: «Каренина».
(Исполнителю роли Камергера.) Кого вы играете? Какова общая линия этого персонажа? В маленькой роли психологичности и страстности не покажешь. Так, по крайней мере, надо выйти с характерностью. А тут получилось: актер такой-то пошел, актер такой-то пошел… Здесь надо что-нибудь поискать. Выдумайте что-нибудь. Но когда будете искать, ищите от зерна сквозного действия всей пьесы. Никто не должен забывать сквозного действия всей пьесы, то есть катастрофы с Анной Карениной из-за фарисейства и лицемерия того общества, которое изображает Толстой. Жестокость, фарисейство, лицемерие. Вот в этой области надо искать характерных красок, потому что если вы будете искать просто яркой характерности, вне этой области, получится то, что теперь крепко называют формализмом. А насыщенная идея всегда убережет вас от формализма.
(Повторение.)
Пожалуйста, «графиню Лидию Ивановну» подайте мне более четко. Я — зритель, и ваша задача объяснить мне пьесу. Я еще не имею никакого представления о Лидии Ивановне. Вы мне ее подайте насколько возможно. «О графине Лидии Ивановне не говорите ничего плохого!» — может быть, вы дадите здесь какую-нибудь особую интонацию?
(Исполнителю роли Камергера.) Я не знаю вашего отношения к Каренину. Может быть, вы ему завидуете? Может быть, здесь надо Анну раздавить, а Каренина, наоборот, почтить?
(Повторение.)
Сообщение о том, что Анна здесь, должно произвести впечатление разорвавшейся бомбы. Может быть, вы скажете эту фразу, глядя на Каренина?
(Повторение.)
(Затем Вл. И. ведет отдельно беседу с Н. П. Хмелевым[207] и М. А. Дурасовой[208].)
{291} * * *
5 марта 1937 года.
Сцена Лидии Ивановны и Каренина во дворце.
Вл. И. Немирович-Данченко (М. А. Дурасовой). Первый ваш кусок — это самочувствие озабоченности: Лидии Ивановне необходимо сейчас же поговорить с Карениным о предмете, который ее волнует, — о просьбе Анны позволить ей увидеть сына.
У вас взгляд разбросанный, а у меня, — Вл. И. показывает, — сосредоточенный. Но, может быть, это в вашей индивидуальности.
Когда Лидия Ивановна якобы молилась, какой у нее был подтекст? Какой бы фразой она его определила, если бы это был монолог? Я думаю, ваш подтекст будет: «н…н…н…ет, н…н…н…ет, я этого не допущу!» И каждое из этих слов должно быть внутренне как бы жирно подчеркнуто.
Если вы с таким чувством выйдете и с этим решением начнете сцену, то все будет оправдано.
Всегдашнее наше расхождение с теми, кто неверно понимает «систему», заключается в самом понимании выражения «идти от себя».
Актер ищет от себя верное определение зерна сцены. Когда зерно сцены верно определено, — не бойтесь искать от себя выражения этого зерна любыми, самыми неожиданными, самыми смелыми приспособлениями. Здесь и начинается система.
То, что я говорил о самочувствии Лидии Ивановны, есть основа всей вашей роли, и чем больше вы вложите темперамента, тем это будет сильнее, беспредельнее. Это моя теория. Скажут: «Ах, это слишком!» Если создастся такое впечатление — значит, неверно определено зерно. «Слишком» не может быть, потому что пределы наступят, вы же светская женщина. Чем беспредельнее темперамент, фантазия актрисы, тем интереснее.
Почему я заговорил о «беспредельности»? Потому что, когда вы показывали эту сцену, у меня мелькнула мысль: слабо живет, слабо забирает. Вы скажете, что у вас такой темперамент, но я думаю, что и у вас были в жизни такие моменты, когда вы говорили: «Нет, я этого не допущу!» Ищите в вашей жизни случаи, когда вы говорили: «Жизнь отдам, но не допущу, чтобы это у меня было отнято!» И не в смысле страдания от несправедливости, а в смысле эгоистическом.
М. А. Дурасова. У меня всегда это шло от нервности, со слезами.
{292} Вл. И. Пожалуйста, выражайте, как хотите, но чтобы это было для меня убедительно.
Может быть, я упорно направляю вас на какую-то форму, но нужно, чтобы форма пришла от ваших собственных переживаний и размышлений, а не от моих. Если данное самочувствие у вас выражается в слезах, — пускай будет так, но вы должны помнить одну фразу: «Нет, я этого не допущу!» А для того чтобы этого «не допустить», надо на него повлиять тем или иным способом. Каренин может сам принять какое-то решение. Как бы мне с ним встретиться?.. Отложить встречу я не магу… Вот весь ваш «шекспировский монолог», который надо привести в действие. Вы должны быть наполнены этим «нет, не допущу!» уже с самого выхода, а не с того места, когда вы говорите: «А что наш ангел?»
Вот те поправки, которые я должен сделать, а остальное я принимаю.
(Повторение сцены.)
Рассчитайте по-актерски — сразу ли вы подойдете к нему, или пойдете и остановитесь, чтобы мы увидели вас раньше, чем вы с ним поздоровались, и поняли: какая вы, зачем пришли и почему остановились.
Вы выходите в самочувствии: «Нет, я этого не допущу!» Кого-то провожаете, кому-то в дверях поклонились. Может быть, вы издали посмотрите на затылок Каренина, чтобы понять, в каком он сегодня состоянии, и потом направитесь к нему. Он почувствует и повернется. Это поможет зрителю.
(Повторение сцены.)
Теперь вы слишком заняты провожанием. Проводили, кому-то поклонились, но все это в вашем «монологе» (зерне). Вы ищете Каренина, но со своей задачей: «Нет, я этого не допущу!» — а не только чтобы поздравить его с наградой.
Когда вы увидели его спину, опять с новой остротой вас забрала мысль: «Нет, я этого не допущу!»
(Повторение сцены.)
«Поздравляю»… Лидия Ивановна говорит «поздравляю» и думает: «Вот сейчас я приступлю к главному».
Может быть, ваша влюбленность в Каренина позволят вам взять его руку в свои. Потом вы оглянетесь, нет ли здесь кого-нибудь. Вы подойдете с Карениным к авансцене, двинетесь вперед, а толпа постепенно обратится в фон.
Может быть, вы так поздравите его с наградой, как никто не поздравлял. Найдите поздравление влюбленной женщины, которая действительно счастлива, что Каренин получил такое отличие, счастлива без всякого фарисейства. Может быть, направляясь к нему, вы остановитесь, выражая свое довольство {293} тем, что эта лента очень идет ему, и очень многозначительно поздравите его. Этим поздравлением Лидия Ивановна должна сказать многое.
(Повторение.)
(Н. П. Хмелеву.) Вы, может быть, не собирались целовать ей руку, но она своим пожатием так много выражает, что вы поцелуете.
(М. А. Дурасовой.) Это будет целый кусок. Вы поздравляете Каренина с высокой честью, с царской милостью. Это идет: от благоговения, а не просто от хорошего настроения. Выразится оно не в улыбке, а в чем-то другом. Вероятно, в поздравлении вашем будет и почтение, и гордость.
Искать надо. Ищите — и найдете.
(Повторение.)
Попробуйте взять его руку двумя руками, и, когда он наклонится, вы, может быть, охватите его голову и поцелуете. Потам вы взяли его под руку, идете с ним и сразу переключаетесь на зерно: «Нет, я этого не допущу!» Это переключение будет у вас, вероятно, очень энергичным.