Страница 133 из 176
Стремясь закрепить этот успех, в директиве командующим фронтами от 28 сентября Сталин приказал: «Немедленно подтягивать к переправам зенитные средства и надежно обеспечить как боевые порядки переправившихся войск, так и сами переправы от ударов авиации противника, вне зависимости от количества переправившихся войск».
За форсирование Днепра звания Героя Советского Союза было удостоено более двух с половиной тысяч солдат, сержантов, офицеров и генералов. Этот героический бросок стал для немцев полной неожиданностью; они готовили на другой стороне Днепра оборонительный рубеж – «Восточный вал», намереваясь надолго закрепиться за «непреодолимой» водной преградой. Немцы остервенело пытались сбросить смельчаков с захваченных участков своей обороны. Гитлер личным присутствием пытался воздействовать на свои войска. Но вряд ли у него не хватало «Железных крестов» – не хватило героев.
Правда, и советским войскам попытка наступления с Букринского плацдарма силами Воронежского фронта не принесла успеха. И 25 октября Сталин принял решение наступать на Киев с Лютежского плацдарма, находившегося на отдалении в 200 километров. При этом он предпринял дезинформирующий маневр. 1 ноября на Букринском плацдарме началось наступление 27-й и 40-й армий, служившее отвлекающей операцией.
А 3-го числа 1-й Украинский фронт Ватутина нанес удар с Лютежского плацдарма. Напряженные бои шли весь следующий день. Действиям авиации и артиллерии мешала плохая видимость. В середине дня танки обогнали пехоту. Ночью танки пошли в атаку с зажженными фарами, с воющими сиренами, стреляя на ходу.
К утру 5 ноября 3-я гвардейская танковая армия Рыбалко перерезала дорогу Киев – Житомир. В 4 часа утра следующего дня танки Рыбалко и части 38-й армии генерал-полковника Москаленко ворвались в Киев и овладели городом.
25 октября, когда Сталин принял решение о начале наступления на Киев с Лютежского плацдарма, в Москве началась конференция министров иностранных дел союзных государств. В этот день Сталин принял в Кремле Государственного секретаря Соединенных штатов Корделла Холла, посла США Аверелла Гарримана и Болена.
Поздоровавшись со всеми, Сталин сел на второй стул с края стола. Сухой, высокий, с седой лысеющей головой, в черном костюме и белой накрахмаленной рубашке К. Хелл занял место напротив хозяина. Государственный секретарь вручил советскому вождю послание президента и сказал, что одной из самых важных функций настоящей конференции является подготовка встречи между Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем. Встреча продолжалась около часа.
Вечером 30 октября в Екатерининском зале Кремля Сталин дал банкет по случаю завершения работы конференции трех министров иностранных дел. Кроме членов американской делегации, присутствовали министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден и посол Великобритании в Москве Кларк Керр, члены военных миссий, министр иностранных дел СССР В.М. Молотов и члены Политбюро. За другими столами вперемешку сидели советские наркомы, маршалы и генералы, члены делегаций США и Англии, дипломаты, аккредитованные в Москве, советские и иностранные журналисты. Настроение у всех было приподнятое.
Поздравив участников конференции с успешным завершением работы, Сталин выразил уверенность, что принятые предложения будут способствовать сокращению сроков войны против Германии и ее сателлитов в Европе. Он завершил свое короткое выступление словами: «Что касается Советского Союза, то я могу заверить, что он честно выполнит свои обязательства».
Теперь Сталин мог гласно подвести предварительные итоги. Выступая 5 ноября на торжественном собрании, посвященном 26-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, Верховный главнокомандующий назвал 1943-й «переломным годом Отечественной войны». Оценивая значение Курского сражения, он сказал в докладе: «Если битва под Сталинградом предвещала закат немецко-фашистской армии, то битва под Курском поставила ее перед катастрофой».
Глава 10 «Большая тройка»
В качестве переговорщика маршал Сталин был самым серьезным партнером. Более того, если бы мне пришлось, используя свой примерно тридцатилетний опыт участия в различного рода международных конференциях, подбирать команду для круглого стола, Сталин был бы моим самым первым кандидатом.
Э. Иден (премьер-министр Англии)
Уже с первых дней войны Сталин прилагал серьезные усилия для создания антигерманского внешнеполитического блока. Он понимал, что исход мировой войны во многом определится тем, на чьей стороне окажутся великие державы. Посла Великобритании С. Криппса Сталин принял 8 и 10 июля 1941 года. Во время состоявшихся бесед он получил два послания от Черчилля. А 12 июля Криппсом и Молотовым было подписано «соглашение о совместных действиях» правительства СССР и Великобритании в войне против Германии, в котором давалось обязательство «в продолжение этой войны не вести переговоров, не заключать перемирия или мирного договора, кроме как с обоюдного согласия». 18 июля Сталин ответил британскому премьеру и, поблагодарив за послания, расценил их как «начало соглашения между нашими правительствами».
Зная болезненную реакцию Великобритании на предвоенное присоединение к Советскому Союзу территорий на западе, он указал на полученную в результате этого выгоду от того, что «советским войскам пришлось принять удар немецких войск… в районе Кишинева, Львова Бреста, Каунаса и Выборга», а не «в районе Одессы, Каменец-Подольска, Минска и окрестностях Ленинграда». Одновременно он предложил срочно создать новые фронты против Гитлера в Европе: «на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика)» и продумать операцию на севере Норвегии с участием сухопутных, морских и авиационных сил СССР.
Однако, не сомневаясь в быстрой победе немцев, Запад был убежден в скором разгроме Советского Союза. В «демократическом» мире эксперты изощрялись в пессимистических оценках. И если министр обороны США считал, что Германия будет «занята минимум месяц, а максимально, возможно, три месяца разгромом России», то англичане давали на это «самое большее шесть недель».
Чтобы иметь более объективные сведения, президент Ф.Д. Рузвельт направил в Москву своего советника Гарри Гопкинса. Выезжая в Москву, практичный американец заглянул по пути в Лондон и там тоже получил от Черчилля полномочия для ведения переговоров со Сталиным. Американцев интересовало: все же сколько времени продержатся эти «русские»?
Посланник Рузвельта на «Каталине» пролетел вокруг Скандинавии в Архангельск и уже оттуда добрался до советской столицы. Принявший англо-американского представителя 30 июля 1941 года Сталин Гарри Гопкинсу понравился. Позже он расскажет в журнале «Америкэн»: «Он приветствовал меня несколькими быстрыми русскими словами. Он пожал мне руку коротко, твердо, любезно. Он тепло улыбался. Не было ни одного лишнего жеста или ужимки. Иосиф Сталин знал, чего он хочет, знал, чего хочет Россия, и он полагал, что вы также это знаете.
Во время второго визита мы разговаривали почти четыре часа. Его вопросы были ясными, краткими и прямыми. Как я ни устал, я отвечал в том же тоне. Его ответы были быстрыми, недвусмысленными, они произносились так, как будто они были обдуманы много лет назад.
…Если он всегда такой же, как я его слышал, то он никогда ни говорит зря ни слова. Ни разу он не повторился. Он говорил так же, как стреляли его войска, – метко и прямо… Если он хочет смягчить краткий ответ или внезапный вопрос, то он делает это с помощью быстрой сдержанной улыбки – улыбки, которая может быть холодной, но дружественной, строгой, но теплой. Он с вами не заигрывает. Кажется, что у него нет сомнений. Он создает в вас уверенность, что Россия выдержит атаки немецкой армии. Он не сомневается, что у вас также нет сомнений».
До войны Сталин нечасто встречался с дипломатическими представителями Америки и Англии. Но теперь он сразу нашел верный тон и манеру поведения. Собственно, он не подстраивался под собеседника, а был привычно естественен.