Страница 132 из 176
По окончании последнего абзаца Сталин пробежал его глазами опять-таки из-за моего плеча, усилил смысл написанного, вставив после «прошу не» слово «разбрасываться», и приказал вслух повторить окончательный текст.
«Прошу не разбрасываться, не увлекаться задачей охвата…» – прочел я. Верховный утвердительно кивнул и подписал бумагу. Через несколько минут телеграмма пошла на фронт» [97] .
В 1943 году в ходе операции «Кутузов» 18 августа северная группа советских войск освободила Орел, а 23-го числа, завершив операцию «Полководец Румянцев», войска вновь освободили Харьков. Противник был отброшен на запад на 140—150 километров.
В результате этого победного натиска «Вермахт потерял в Курской битве 30 отборных дивизий. В том числе 7 танковых, около 500 тысяч солдат убитыми, ранеными и пропавшими без вести, 1,5 тыс. танков, более 3 тыс. самолетов, 3 тыс. орудий» [98] .
Уже через день после возвращения Сталина в Москву из поездки на фронт, 7 августа, развернулась Смоленская операция – начало освобождения Белоруссии. Следуя каскадом, операции планировались Верховным главнокомандующим в разное время; накладывались одна на другую, не давая возможности противнику маневрировать резервами.
Триумфальные залпы салютов, звучавшие в эти дни в честь победителей, итожили сталинские замыслы. Наступление развернулось от Великих Лук до Черного моря: «изгнание немцев из Донбасса – важного промышленного района; освобождение Левобережной Украины и Черниговской области; Брянская операция (продвижение от Среднерусской возвышенности к бассейну Десны); Новороссийско-Таманская операция, завершающая освобождение Кавказа; Севастопольская – выход к Крымскому перешейку со стороны Перекопа; Керченская десантная операция (высадка в Крыму через Керченский пролив)» [99] .
Приступая от начала Смоленской операции к этому фейерверку побед, Сталин не хотел утрачивать взятый темп. Он знал, что противник не только в растерянности, но и в ярости, которую будет срывать на беззащитном населении тактикой выжженной земли.
Действительно, перед отступлением из Донбасса командующий немецкой группой «Юг» издал секретную директиву. В ней говорилось: «Все, что не может быть эвакуировано, подлежит разрушению, в особенности водонапорные и электрические станции, вообще всякие силовые и трансформаторные станции, шахты, заводские строения, средства производства всех видов, урожай, который не может быть вывезен, деревни и дома… Помимо вывоза ценных машин и ценного имущества главным образом внимание следует обратить на вывоз зерна. Скот должен быть угнан гуртом на запад… Все, что не может быть вывезено, подлежит уничтожению».
Поэтому Сталин приказал начальнику Генштаба Антонову: «Не терять времени на сложную организацию операций по окружению и выполнению каких-то перегруппировок и маневров. Это отвлекает много сил и требует времени. Нужно использовать сложившуюся сейчас благоприятную обстановку и побыстрее гнать противника к Днепру и по возможности за Днепр. …И еще одно обстоятельство, почему я прошу действовать побыстрее: гитлеровцы, отступая, уничтожают Донбасс – шахты, заводы, города и уничтожают население, гибнут дети и женщины. Надо помешать этому…»
Уже в это время он думал и о послевоенном состоянии страны, но и продолжение борьбы требовало все новых и новых ресурсов. Сталин, как никто другой, ежедневно ощущал прожорливость военного молоха. Война требовала танки и самолеты, оружие и снаряды, в не меньшей степени она поглощала продовольствие, топливо, но главное, страна теряла человеческие ресурсы.
Сталин сделал все, чтобы свести до минимума потери солдат. В 1943 году промышленность произвела 35 тыс. самолетов, более 24 тыс. танков и самоходных установок. Поэтому отступление гитлеровских армий после Курска было предопределено всем комплексом его многогранной деятельности, не оставлявшей Германии ни малейшей альтернативы. В том, что зарвавшийся агрессор будет разгромлен окончательно, он не сомневался; теперь его беспокоило то, что противник будет стремиться оттянуть поражение, стараясь выиграть время.
Но топливо было необходимо не только фронту. Еще 23 января 1943 года на освобожденных территориях стали восстанавливаться машинно-тракторные станции и колхозы. На заседании Государственного Комитета Обороны 25 августа Сталин рассмотрел вопросы ускорения работ по началу добычи нефти в Куйбышевской области – этом «втором Баку», вопросы сооружения новых домен, электростанций и шахт.
Может показаться невероятным, но в самый разгар войны, уже летом 1943 года, Сталин рассматривал в Кремле «сияющие лаком» образцы легковых автомобилей «ЗИС-110», «Победа» и «Москвич», изготовленных автозаводом «ЗИС». «Сталин, – вспоминал А. Рыбин, – буквально все ощупывал, садился за руль, проверял, удобно ли будет шоферу в кабине. В заключение спросил: «Какая стоимость машин?»
– «Победа» – шестнадцать, «Москвич» – одиннадцать, а «ЗИС» – семьдесят пять тысяч», – пояснил директор завода Лихачев.
– Дороговато, дороговато… – отреагировал Сталин.
– Товарищ Сталин, мы дешевле не можем. Иначе потерпим банкротство, – оправдывался директор.
– Ничего, – подытожил Сталин. – Народ выдержал такую войну… Поэтому часть убытков государство возьмет на себя. После войны давайте запускать машины в серийное производство». Так и произошло в действительности.
Но пока страна напрягала силы для продолжения войны. Уже с 1942 года Сталин имел определенные надежды, что союзники разделят тяжесть сокрушения Германии. Переписки по этому поводу он не прекращал практически всю войну.
16 марта 1943 года он писал в послании Рузвельту: «Я считаю своим долгом заявить, что главным вопросом является ускорение открытия второго фронта во Франции. Как вы помните, открытие второго фронта и Вами, и г. Черчиллем допускалось еще в 1942 году и, во всяком случае, – не позже как весной этого года… Нам особенно важно, чтобы удар Запада больше не откладывался, чтобы этот удар был нанесен весной или в начале этого лета».
Однако союзники не только не выполняли своего обещания по открытию фронта во Франции. Длительное время Сталин не получал и информации об их намерениях в Италии, а когда такая информация поступила, она оказалась неточной и неполной.
Указав на это обстоятельство в письме Рузвельту и Черчиллю 22 августа 1943 года, Сталин резко отчитал коллег по союзу: «До сих пор дело обстояло так, что США и Англия сговариваются, а СССР получал информацию о результатах сговора двух держав в качестве третьего пассивного наблюдающего. Должен Вам сказать, что терпеть дальше такое положение невозможно».
Но верил ли он убежденно, что второй фронт будет открыт в срок? Маловероятно. Скорее всего, эти письма преследовали иные цели: ему нужна была помощь стратегическими ресурсами. А в этот период союзники приостановили отправку арктических конвоев с грузами для СССР, и Сталин дипломатически предлагал им «откупиться» от прямого участия в войне.
Проблемы окружали его со всех сторон. Но если он был не в силах заставить воевать против Германии армии Англии и Америки, то, если посмотреть трезво, и свои войска Сталин практически мог воодушевить только славой. «Все, что могу…» – мог бы он сказать своим героям.
Учреждение Сталиным в 1943 году новых солдатских и полководческих наград: ордена Славы трех степеней и ордена «Победа», орденов трех степеней Суворова, Кутузова, Александра Невского, Ушакова и Нахимова – стало моральным стимулом, как признание боевых заслуг и ратной смелости военнослужащих.
При подходе советских войск к Днепру Верховный главнокомандующий издал приказ. В нем говорилось, что солдаты и командиры, первыми переправившиеся через Днепр и удержавшие захваченные плацдармы, будут удостоены звания Героя Советского Союза.
После стремительного выхода к полноводной реке состоялась переправа и захват 23 плацдармов на противоположном берегу, на фронте протяженностью более 750 километров. Первыми форсировали Днепр 22 сентября механизированные части 3-й гвардейской танковой армии на букринской излучине реки, в районе Киева; затем был организован Ржищевский плацдарм.