Пламя в джунглях

Не помня себя, бросилась Маэлите вон. Толкнула дверь, и плотный мрак охватил ее. Лишь звезды кололи глаза, да из морунга доносился приглушенный шум разгулявшейся свадьбы. Нужно было немедленно уходить. Собрала нехитрый скарб: шерстяное одеяло, новую шаль, дах, глиняный горшок и котелок, огниво и некоторые мелочи; обмотала голову куском черной ткани в виде тюрбана. Не было только винтовки. Она спокойно вернулась. Перешагнула через спящего часового в хижину, которую занимали японцы. На ощупь у изголовья топчана нашла оружие, перепоясалась патронташем, вскинула за плечи два карабина и ушла.

Маэлите поселилась в джунглях. Она выходила к окраинам деревень, подстерегала одиночных японцев и безжалостно их уничтожала.

Однажды, попытавшись освободить двух женщин от джапони, Маэлите попалась. Одного японца ей удалось пристрелить, другой, офицер, сумел приемом джиу-джитсу ошеломить ее. Пришла в себя она от дикой боли. Офицер тыкал зажженной сигаретой ей в щеки. Она молчала, только глаз ее пламенел. Это ему и не понравилось. Злорадно усмехаясь, он вынул из кармана авторучку и толстым концом стал давить на глазное яблоко.

Тогда она закричала. Закричала страшно. Из-за кустов выскочили освобожденные ею девушки. Втроем они быстро справились с офицером. На прощанье Маэлите выколола глаза уже мертвому японцу. С тех пор на всех японских офицерах оставляла она эту свою ужасную метку, за что и прозвали ее «Черная смерть». Когда Маэлите со своим маленьким отрядом присоединилась к воинам Алекса, она сразу же обратила внимание на Гаро. А он потянулся к ней. Так Маэлите полюбила во второй раз. Но видно ей не дано было любить. Смерть отмечала того, на кого падала ее любовь. Ей дана была только ненависть. Что ж, пусть будет так.

Маэлите упорно смотрела на огонь, не замечая сочувственных взглядов Алекса. Вдруг тишину всколыхнул сдавленный крик. «Там же пленник!» — встревожился Алекс, бросаясь на стоны. Вождь тилое стоял невредимый, в окружении сбежавшихся воинов, сжимая кисть правой руки. По пальцам сочилась кровь. На земле в луже крови распростерлось неподвижное тело.

— Давно его приметил, — повторял тилое свой рассказ, — на сердце у него зло. Я умею читать сердце. Недаром зовут меня «Змеиный глаз». Он напал на меня, но я оказался быстрее. И часовой помог.

Когда Гонда закончил перевязывать рану, тилое поманил Алекса в сторону.

— Уходи отсюда, парень, пока не поздно. Ты окружен врагами. Мне жаль тебя. Одного предали, очередь за тобой.

— Если ты позвал меня, чтобы болтать пустые угрозы, то напрасно тратишь энергию, — с раздражением ответил Алекс, отворачиваясь.

— Постой, не горячись, — потянул его за полу пледа вождь тилое. — Твой друг, этот белый, сказал, чтобы я держал язык за зубами. Он тайный враг, берегись его! Этот неудачливый убийца из ласи — его человек. Меня ты отпусти, а то тилое начнут мстить за меня. Это плохо.

— Ты нам пока нужен, как единственный свидетель предательства. Потом отпущу тебя. Спокойной ночи!

— Прощай, кадонги! Джапони толкают нас на войну с вами. Я не поддамся чужеземцам. Обещаю тебе.

— Хочу верить, вождь.

Алекс приказал беречь вождя, не подпускать к нему никого.

Невесело встречала их Хванде. Сюда уже дошла весть о гибели Гаро и его группы.

Молча проходили воины по улице сквозь строй хмурых селян. Легкая охотничья поступь, обычно неслышная в джунглях, теперь оглушала. На небе сгущались тучи, горы потемнели.

Алекс шепнул Джонни: «Песню!» И вот над притихшей деревней, над печальной вереницей шагающих устало воинов поплыла песня. Воины вяло подхватили припев:

Алекс залихватски присвистнул, и голос Джонни окреп, зазвенел:

На этот раз воины дружно грянули припев, отбивая шаг. Расправились морщины, разгладились лица, появились улыбки. Молодо заблестели глаза. Воины подняли головы и расправили плечи. Они шли гордые, уверенные в себе, непобедимые. А песня все гремела.

Колонна, бряцая оружием, втягивалась на площадь. Вспыхнули костры, высоко поднялись смоляные факелы, ночь отступила. Партизан встречал весь конклав сиеми: вождь Гаудили, жрецы, кадепео, старейшины. Маунг Джи выстроил свой гарнизон, отдавая салют боевым товарищам.

Гаронды сомкнули ряды. Со всех сторон стекались ручейками жители Хванде.

— Яр-р бунга! — скомандовал Алекс и повернулся к встречающим. — Вождь, жрецы и старейшины! Гаронды сиеми приветствуют вас! Хэйо!

— Хо-хо-хо! — подхватили воины.

— Наш отважный командир Гаро и все его воины погибли. Мы не успели спасти их. Гаро предали. Свидетель с нами. Я требую судить предателей.

— С благополучным возвращением, кадонги! — вышла вперед Гаудили. Она приложила руки к сердцу и вся засветилась радостью. Потом строго поджала губы, гася улыбку. — Я назначаю на завтра суд и совет племени. Эта ночь — ночь траура. Сиеми будут скорбеть о павших воинах и нашем славном кадинбо Гаро.

— Я согласен, — произнес Алекс. Он поднял руку, призывая к вниманию. — Люди сиеми, предатели не скроются. На место павших встанут новые бойцы. Смерть джапам, свобода народу!

— Смерть джапони, свобода нага! — грозно откликнулась площадь.

Алекс распустил отряд. Приказал Нгамбе усилить караулы, подготовиться ко всяким неожиданностям, особенно завтра, во время совета племени. Он понимал, что открытое осуждение предателей может расколоть отряд, но все-таки очистит его от измены. Алекс опасался лишь одного: как бы суд не вызвал у нага вспышку гнева ко всем иноземцам — членам отряда.

— Кадонги, прими меня в отряд вместо Гаро! — выросла перед Алексом Мэйо. Она продолжала любить Гаро и после смерти. — Прими! Ты сам сказал, чтобы вставали на его место.

— Не каждый может заменить такого, как Гаро.

— Я постараюсь и, может, буду лучше, чем он, — не отставала девушка.

Алекс не мог удержать улыбки. Он даже не знал, что ответить на это. На помощь пришла Маэлите.

— Иди ко мне, Мэ! У нас свой женский отряд. Мы отомстим за Гаро.

Мэйо исподлобья поглядела на Маэлите. Она колебалась, И вдруг бросилась к своей сопернице, пряча лицо в ее шали. Оторвавшись, повернулась к Алексу, в черных глазах сверкнули слезинки.

— Это даже лучше. Мы покажем мужчинам, на что способны!

— Галюша, устрой Маэлу у нас! Хорошо?; — попросил Алекс Гаудили.

— Хорошо, хорошо, А сейчас идем, тебе нужно отдохнуть!

Они пошли к дому, стоявшему между двумя морунгами.

— Здравствуй, командир! — вывернулся из полумрака Рэджи. — Слава богу, возвратился невредимым! Рад тебя видеть. Провожу вас. Можно?

— Здравствуй, Рэджи! Ты кстати. Распорядись, чтобы завтра утром все командиры явились на совет племени.

— Слушаюсь, сэр! — козырнул Рэджи, останавливаясь и вытягиваясь перед Громовым. Он продолжал улыбаться, — Мои ребята занесли к тебе в дом продуктовую коробку — наш солдатский подарок наследнику. А это разреши вручить твоей супруге и вождю! — Рэджи протянул сверток.

Гаудили посмотрела на мужа. Алекс нахмурился: «Неужели так грубо хотят купить нас мои бледнолицые собратья?»

Вслух он сказал:

— Оставь, Рэджи! Слишком большая честь для нас. Не правда ли, Гаудили?

— Да, кадонги. Мы не заслужили дорогих подарков.

— Ну что вы, Ал, вождь? Поверьте, от чистого сердца. Это — безделушка, а там в коробке — молоко, шоколад, сладости, соки и кое-какие мелочи. В общем, как раз то, что нужно ребенку. Мы же понимаем. Прими, Ал! Не обижай своих солдат и друзей!