Страница 17 из 19
Возвращение сюда пробуждает память. Ничто не потерялось в ее уголках. Я могу бесконечно бродить по ее извилистым дорожкам, перебирая те далекие тревожные дни.
На месте старого вяза вырос платан, дорожных заграждений больше нет, почти не осталось и старой мостовой, часовня превратилась в просторный дом, но я все вижу таким, каким оно было тогда.
Школа по-прежнему работает, в ней все такая же чудесная игровая площадка. Там я укрывалась от всех печалей, от всего горького, что приносили война и домашние новости. Когда Ньют ушел на фронт, жизнь изменилась навсегда. Фрэнк очень болезненно воспринял его уход и никак не мог успокоиться. Ах, Фрэнкланд…
И вся королевская конница, и вся королевская рать не смогут тебя собрать.
Часть 2. Темные времена
1915–1917
Глава 5
– Сынок, что случилось? – спросила Эсси, увидев, как Фрэнк, разъяренный, выходит из кузницы, с ненавистью срывая с себя фартук.
– Только по его все должно быть, и никак иначе! Невыносимо! Никогда не мечтал попасть к нему в подмастерья! Ньюта вот тянуло сюда, да. А меня – нет. Что ни сделаю, все не так!
– Милый, ну так уж он устроен. Любит делать все правильно, – попыталась объяснить Эсси.
– И я люблю правильно, но не с таким же бараньим упрямством… Ты подумай! Я просто повесил овечьи колокольчики не на тот крючок, а можно подумать, ну солнце не с той стороны встало! Как комар, зудит, зудит над ухом! Все, с меня хватит…
– Сынок, ну успокойся. Иди пока выпей чего-нибудь, а я переговорю с отцом.
– Не стоит. Это несправедливо. Я не должен тут занимать место Ньюта, – буркнул Фрэнк и скрылся за углом как раз в тот момент, когда Эйса неспешно вышел из кузницы.
– Ну и куда он делся на сей раз, матушка? Вечно его нет под рукой, когда он нужен. С минуты на минуту Пейтли приведут своего необъезженного жеребчика, а он еще тот крендель. Одному с ним не управиться, только вдвоем держать. Ньюту вот никогда не приходилось говорить, что надо сделать. А этот вечно в облаках витает.
– Эйса, не шпыняй ты его понапрасну. Он старается, как может, просто сердце у него не лежит к этой работе. И не лежало никогда. Его к лошадям тянуло всегда, ты же знаешь, – проговорила Эсси, надеясь успокоить мужа.
Бедняга Эйса с лица спал и даже посерел – работы в эти дни прибавилось вдвое, хоть лошадей в округе и стало меньше. Соседи несли всяческую неисправную утварь, чинили утюги и горшки, в очередь выстроились чайники и ободья от колес. Отремонтировать, отладить – таково было веление времени, никто не хотел разбрасываться столь дорогими теперь железяками.
На выгоне отгородили от лошадей кусочек земли, и вечером все домашние работали в огороде. Картошку, прочие овощи – все, что можно сложить в горшок и приготовить, – требовалось сажать, кур на заднем дворе – кормить, помои для купленной на откорм свиньи – отнести в свинарник, что позади «Оленьих рогов».
До чего же Эсси не хватало старшего сына: так размеренно он все делает, так успокаивающе действует на брата… Фрэнку его тоже не хватало. Они ведь почти одного возраста. А все свободное время, когда оно оставалось, Эсси проводила в Дамском союзе при церкви: почти каждый день они готовили посылки для солдат – что-то упаковывали, вязали, заворачивали.
Сельма хоть и была под завязку занята в школе да еще пыталась помогать в сборе средств для концерта, но пребывала в своих девичьих грезах. Она была в том нелепом возрасте, когда ты уже не девчонка, но еще и не женщина, и грезила над письмами Гая Кантрелла, перечитывая их снова и снова. К чему-то приведет их дружба? Оба так целомудренны, так простодушны, они еще слишком молоды, чтобы помышлять о чем-то серьезном – к тому же и леди Хестер совершенно недвусмысленно выражает свое неодобрение.
На прошлой неделе она резко притормозила двуколку возле Эсси и едва не ткнула ту кружевным зонтиком.
– Мой сын продолжает присылать любовные записочки вашей дочери? – потребовала она ответа.
Эсси улыбнулась.
– Думаю, они оба искренне увлечены поэзией. Это так мило в их нежном возрасте, – проговорила она, стараясь сохранять любезность. Нет уж, не сбить ей меня этаким высокомерием! – Как ваши близнецы справляются на учениях?
– Как и следует Кантреллам, разумеется, – последовал хлесткий ответ. – Но мне бы не хотелось, чтобы мой сын отвлекался на неуместные пустяки.
– Конечно… Вот только молодежь нынче не очень-то прислушивается к нашим словам, все хотят решать сами, – отозвалась Эсси, наблюдая, как Хестер Кантрелл просто завибрировала от негодования.
– Это поистине возмутительная история. Неприемлемая. Я запрещаю им!
– Вот как? Запрет в таких делах может только пуще подстегнуть, вы не находите? – возразила ей Эсси. – Мой опыт подсказывает, это придает нотку опасности и лишь разжигает азарт.
Хестер ошеломленно воззрилась на нее, не в силах поверить в такую строптивость.
– Едва ли. Сейчас не время для романтических эскапад. Мы должны выиграть войну, и чем скорее, тем лучше.
– Вы совершенно правы, леди Хестер. Но жизнь есть жизнь, она продолжается, и солдаты должны где-то черпать утешение. Наверное, лучше, если рядом с ними будут друзья, а не посторонние люди? – стойко держалась Эсси.
– Да, миссис Бартли, я не впервые замечаю, прихожане вашей церкви весьма уверены в своих суждениях.
– Благодарю вас, – мягко кивнула Эсси. – Полагаться на здравый смысл наших детей мне кажется самым разумным. А уж он у них есть, можно не сомневаться. Наши собственные ошибки они впитали с молоком матери. И теперь мы можем немного отпустить вожжи. Пусть сами выбирают, чему посвятить свои немногие свободные часы. Вы не согласны?
От такой неслыханной наглости леди Хестер растеряла всю свою авантажность и лишь открывала и закрывала рот, силясь найти уничижительные слова и поставить на место выскочку-сектантку. Да так и не нашлась.
– Всего доброго, – только и выговорила она, не разжимая губ.
Ах ты ж!.. Вот ведь, запустила лисицу в курятник… Эсси и досадовала на разговор, и все же не готова была взять назад ни единого своего слова. Молодые мужчины рискуют жизнью, конечно, им требуются взамен послабления. Это лишь справедливо – что для Ньютона, что для близнецов Кантреллов. Война все переворачивает вверх дном, безжалостно сносит привычный уклад.
Какая дерзость, уму непостижимо! Хестер никак не могла прийти в себя. Эсси Бартли! Рассуждает о какой-то свободе! Да это просто бесстыдство! В мое время дети обязаны были слушаться родителей. Беспрекословно! Мир катится в бездну, всякая благопристойность рассыпается просто на глазах. Подумать только, в некоторых домах даже к ужину стали выходить в повседневной одежде. Прислуга вдруг сообщает об увольнении и поступает служить на фабрику, а замену найти ох как непросто. Однажды у кухарки был выходной, и пришлось самой спуститься на кухню и приготовить холодную закуску. Арки сбежала медсестрой в госпиталь, будет помогать ухаживать за ранеными, идущими на поправку. Шоррокс выходит замуж за своего солдатика в такой спешке, наверняка уже ждет прибавления… В доме теперь нет постоянной горничной, вместо нее каждый день приходит миссис Бек из деревни – чистит, прибирает, складывает поленья в каминах. Пережить такое в немолодые годы! К чему только это все приведет…
10
Литературная обработка И. Добряковой.