Чабор

КЛУБОК 10

Тарина, не чувствуя под собой ног, опустилась на траву. В её печальных глазах плыла густая пелена.

— Довёл царевну, — озабоченно бормотал где-то рядом сайвок. — Конечно, с таким-то питанием…

Девушка нежно прикрыла рот сайвока своей ладонью.

— Не надо, — тихо прошептала она, — это я сама. Что-то давит…

— Молчи-молчи, — хлопотал Водар, помогая царевне прилечь, — отдохни. Сейчас разведём огонь…. На-ка вот пока, — малыш спешно вытащил из кожаного мешочка крохотный пучок сухой травы и растер его в ладонях. — Ну, давай, хоть немного на язык…

Тара послушно открыла рот. Горько-мятный вкус тут же ударил в горло и вскоре приструнил её не в меру расходившееся сердце. Она на какое-то время забылась, а когда вновь открыла глаза, то увидела костёр, возле которого в глубокой задумчивости сидел Чабор. Едва она шевельнулась, как тут же услышала его голос:

— Лежи-лежи, не вставай…. Водар ушёл в лес, за травами. Скоро придёт, подлечит. Он может. Он всё может, это только я…. Всё это из-за меня. Ну, чёртов колдун…

К этому времени сайвок забрёл уже далеко в чащу. Сколько бы он ни ходил по мокрым болотинам, трава вокруг попадалась пустая и безтолковая. Это было очень странно, ведь на дворе красовалась самая середина тёплой поры года. Складывалось впечатление, что вся сила местной растительности была безпощадно высосана голодной землёй.

Водар, в надежде найти то, что ему было нужно для поддержания сил царевны, пробирался по мрачной мокрой низине всё дальше и дальше, поражаясь тому, что лесная чаща «мертвеет» прямо у него на глазах. По всем травным наукам, всё должно было быть как раз наоборот. В таких вот низменных ложбинах трава стоит в самой силе.

Даже не умолкавший ранее шум лесных птиц здесь, как казалось, был не слышен. Необъяснимая тревога, цепко закравшаяся в сердце озадаченного сайвока, росла, словно на дрожжах. Дело дошло до того, что его маленькое сердечко, окончательно сжавшееся в комок, так смачно ёкнуло, что малыш, захваченный этим врасплох, тут же присел на корточки и прижал к нему ладонь. Он удивлённо оглянулся вокруг, рассматривая сырой и душный мрак леса, пытаясь хоть там найти ответ на своё необъяснимое недомогание.

Тут же, впереди, шагах в пятидесяти, рядом с обугленным от удара молнии дубом, словно из-под земли вырос уродливый карлик, облачённый в чёрную хламиду. Незнакомец, не замечая сайвока, смотрел вверх, в откликавшиеся тревожным шепотом вершины близстоящих сосен.

Из неподвижной, колючей высоты вывалилась лёгкая крылатая тень, и к ногам чёрного карлика упала мёртвая птица. Он проворно схватил её, затолкал в полотняный мешок и безшумно скользнул меж многочисленных стволов и корней. Сайвок, толкаемый любопытством, немного подождал …и отправился следом.

Проследить за уродливым незнакомцем оказалось не так-то просто. Лишь качающиеся лапы папоротника да смыкающиеся за его страшным горбом ветки редких молодых деревьев и кустов указывали путь любопытному глазу. Вскоре карлик и вовсе перестал таиться. Изредка хитро оглядываясь, он лишь ускорял шаг, двигаясь к своей неведомой цели.

Когда Водар понял, что его заметили и целенаправленно ведут к болоту, под его ногами уже смачно чавкала чёрная, словно дёготь, болотная вода, проступающая сквозь мягкий настил полусгнившей, бурой иглицы. В воздухе пахло гнилью, серой и чем-то ещё, очень знакомым и страшным. Память отказывалась сообщить что-либо об этом слабом, уже забытом запахе, а страх и тревога, ранее разыгравшиеся в сердце Водара, напомнили о себе снова, заставив его в который раз остановиться. Да и куда тут было идти? Незнакомец-то исчез…

Вдруг Водар почувствовал сильное головокружение, и вместе с тем заметно усилился тот самый давно забытый неприятный запах.

— Что это со мной? — едва успел подумать сайвок, как тут же откуда-то сверху на него рухнул помощник Поклада, ужасный карлик Сглаз.

Как только перекошенное ужасом лицо Водара погрузилось в бурую болотную воду, его перепуганная память запоздало выбросила на свет картинки большого леса возле владений царя Вулкана. Вспомнилась брошенная лесная избушка, насквозь пропахшая этим кисло-тошнотворным, гнилостно-гадким, серно-трупным запахом…

Задыхающийся сайвок что было силы упёрся руками в землю и яростно выдохнул из себя предсмертный рык. Чёрная вода заклокотала мутными пузырями, поднимаясь всё выше и не давая Водару никакой надежды на последний вдох. Враг, будто клещ, вцепился ему в спину. Казалось, что уже никто и ничто было не в силах сбросить карлика на землю или хотя бы на миг ослабить его страшную хватку.

И вдруг что-то хищно дёрнулось внутри умирающего от удушья сайвока. Его слабеющее тело судорожно требовало хоть глоток воздуха. Ещё никогда, если не считать протравного колодца, смерть не обнимала бедного малыша так крепко, и он понимал, что на этот раз помощи ждать неоткуда, ведь друг Чабор слишком далеко...

Странное дело, но томное предсмертное оцепенение в трепыхающемся из последних сил маленьком сердечке Водара ни с того ни с сего вдруг лопнуло, словно упавшая на пол перезрелая тыква, явив ему безумный огонь слепой ярости!

Сайвок упёрся в землю ногами и подогнул под себя голову. Перепачканный чёрной водой подбородок с едва пробивающейся белесой бородкой приподнялся над вонючей болотной массой. Водар вдохнул долгожданный воздух жадно и неистово, вместе с хлынувшей через нос водой. В грудь тупой болью тут же ударил страшный кашель, выбрасывающий прочь гнилую жидкость.

Ранее казавшаяся мёртвой хватка карлика тут же заметно ослабла. Сайвок, чувствуя это, изловчился, протащил под голову левую руку и, сжав её в кулак, упёрся в него лбом. Теперь можно было дышать. В голову давило что-то твёрдое и колючее, но храброму малышу было некогда обращать внимание на эти мелочи, на кону стояла его жизнь, и именно сейчас появилась возможность её спасти.

С возобновлением дыхания в наливающемся жизнью теле просыпались невиданные ранее силы. Водар без труда подтянул под себя ноги и, совершая спасительный кувырок, оттолкнулся. Смертоносная ноша на удивление легко свалилась с его спины.

— Ну, всё, — отчаянно зарычал сайвок не своим голосом, — теперь я тебе не завидую…

Он коротко и зло что-то проревел, практически ничего не видя после грязевой болотной ванны, и тут же занёс над головой врага полную ненависти и злобы руку. Измотанного борьбой страшного помощника Поклада хватило только на то, чтобы нелепо закрыться от чудовищного удара.

Он, чей взгляд убивал или вселял боль и страх в тысячи сердец, вдруг оторопел! Жалкий сайвок, которого он хотел утопить, будто слепого котёнка, прямо на его глазах превратился в ужасное лесное чудище с лапами гигантского жука, головой рыси и мощным телом зубра, которое покрывали плотные пластины костяного панциря!

Как ни силился Сглаз удержаться на его спине — не удержался, как ни старался заглянуть ему в глаза — не успел. Страшный удар звериной лапы словно сухие ветки сломал слабые руки карлика, разрываемые в клочья осколками собственных костей. Из многочисленных ран хлынула чёрная кровь. В следующий же миг лесное чудовище обрушило свой огромный кулак, увенчанный длинным, как нож, костяным шипом, в грудь Сглаза. Карлик рухнул на землю, заклокотал горлом, переполненным ядовитой кровью, а чудище схватило его голову и тем же шипом поочередно выкололо оба страшных глаза верного слуги и помощника колдуна Поклада.

Сглаз забился в агонии, утопая в жирной луже собственной крови, перемешанной с болотной водой. Чёрная Душа горбатого злодея, будто кусок протухшего мяса, кишащий червями, покатилась вглубь земли, к ногам Хозяина Тёмного мира, гнить и тлеть вечно…

Страшное лесное чудовище вдруг качнулось на мощных, кривых ногах, сделало шаг назад и гулко упало на спину, медленно превращаясь в крохотного и перепачканного болотной грязью сайвока Водара…

Дарья, спрятавшись за спину своего возлюбленного, дрожала, как осиновый лист. Конечно, ведь даже представить себе невозможно, каково наблюдать со стороны за подобным? Берег и Всенежа были рядом и тоже следили за происходящим открыв рты…