Чабор

— Скоро, уже скоро! — разжигал свою ярость Бардак. — Ещё немного, чуть-чуть, ну…

И вдруг мрачное жерло жертвенного колодца вспыхнула ярким солнечным светом. Бардак в испуге ударился спиной о стену и, сражённый ужасом, сел на холодные камни пола.

— Не-е-ет!!! — закричал он, закрывая глаза руками. Его голос, не в силах больше выдержать давления страха, тут же оборвался в звенящем вокруг шуме.

Вместо Вурдала и Мора из жертвенного колодца выпрыгнули два дюжих молодца, в руках одного из которых сиял волшебный меч Индры. Они переступили через корчащегося в страхе царя Темнолеса, приняв его за смертельно раненого, и выбежали в зал.

Тут же кто-то безстрашно бросился на сияющий, словно само солнце, меч и, будто обожжённый пламенем мотылёк, рухнул на пол. Упал другой, третий... Их тела сыпались, словно переспелые сливы в ветреную погоду.

Каждый выпад волшебного оружия сопровождался ослепительной вспышкой. Падали мёртвые враги, ослеплённые и раздавленные страхом небесного оружия, а рядом с ним, скромно и без всякого волшебства, но не менее эффективно, крушил и рубил врагов налево и направо его младший брат — акинак Станимира.

Свита Бардака сопротивлялась недолго. Оставшиеся в живых, видя свою беззащитность, бежали в длинный коридор, ведущий к тронному залу. Многих из них смерть настигала уже здесь. Первым увидел скрывающихся от возмездия окровавленный Мах. Охваченный азартом погони, он бросился добивать остатки войска царя Бардака и искать самого владыку Темнолеса. Следом за ним последовали Чабор и Станимир…

Шум боя стал удаляться. Бардак, слыша это, вышел из оцепенения. Понимая, как близко от него пронеслась на своих лёгких крыльях смерть, он мелко задрожал. Стоя на коленях, он схватился за голову и стал расцарапывать до крови свои мокрые, редкие кудри:

— Как так? Что теперь?.. Подождите, ведь я …спасён? Никого из врагов нет…. Да, я спасён! Благодарю тебя, Чемор!..

Его растерянный взгляд упал на пустой деревянный щит, застывший над жерлом колодца. Рука медленно опустилась к полу и нащупала бронзовый жезл, безвольно брошенный к ногам. Магические кошачьи усы, венчающие его наконечник, торчали, словно иголки…

— Я спасён, — бережно поднимая жезл, продолжал шептать Бардак. — Я спасён…

Ещё осыпались редкие кусочки сухой земли, выбиваемые из стен колодца деревянным щитом, поднимающимся вверх, и слёзы девушек всё так же озадачивали братьев-сайвоков в тот миг, когда земля задрожала от страшного стона. Водар почувствовал, что волосы на его затылке встают дыбом, а зубы начинают выбивать мелкую дробь.

В жертвенном зале резко дохнуло душным погребным холодом. Два из четырёх факелов, освещающих это мрачное помещение, тут же погасли. Перестар в испуге подскочил к похолодевшей от страха Тарине и, закрывая её от невидимой угрозы, стал впереди. Прихватив на ходу за шиворот остолбеневшего Водара, за ними бросилась и Роса. В самом дальнем и тёмном углу жертвенного зала зашевелилось что-то огромное.

Перестар впивался глазами в полный скрытой опасности пыльный и затхлый мрак. Он и его брат, в отличие от перепуганных девушек, способны были видеть, как огромная статуя безымянного демона, та, за которую недавно пряталась Тарина, вдруг ожила. Это было нереально, неправдоподобно даже для видавших многое сайвоков, но никак не могло быть видением. Видение не способно оставлять своими когтями на сухих земляных стенах такие глубокие следы.

Девушки боялись шелохнуться. Редкие искры, вылетающие из-под когтей размахивающего вокруг себя огромными лапами и задевающего камни чудовища, были заметны и им. Оно двигалось вслепую, на ощупь.

Перестар, заметив это, безшумно пробрался вдоль стены и исчез где-то во мраке. Тем временем чудище выбралось на освещённое одним из оставшихся факелов место. Смертельный ужас железными обручами сковал руки и ноги девушек. Тара что-то зашептала помертвевшими губами, нервно перебирая пальцами висящий на груди оберег отца.

Оставшийся возле девушек Водар внешне держался молодцом. Прижавшись спиной к коленям дам, он безстрашно развел руки в стороны, готовясь защищаться, как только мог. В общем, геройствовал, как петух перед летящей с горы телегой. Пыжься — не пыжься, а всё равно тебя разнесёт в пух.

— Эй, ты! — вдруг крикнул из глубокого мрака Перестар. — Чучело!

Монстр дёрнулся на звук и медленно побрёл вдоль стены к его источнику.

— Иди, иди, — дразнил его сайвок. — Я тебе сейчас рога-то поотрубаю!..

Кто знает, понимало ли чешуйчатое чудище хоть что-нибудь из сказанного Перестаром, но оно наверняка слышало его, потому что шло точно к источнику звука. Водар мигом смекнул, что при этакой медлительности монстра можно было продержаться довольно долго, знай только соблюдай расстояние. Но рано он радовался. Внезапно неповоротливое чудовище резво прыгнуло в сторону дразнящего его сайвока. Не будь тот так мал ростом, не спастись бы ему от страшного удара. Снопы искр, вылетевшие из-под когтей, вскользь зацепивших жертвенный камень Чемора всего в двух шагах от сайвока, отбили у малыша всякую охоту потешаться. Перестар стал на цыпочки и безшумно ушёл куда-то в сторону.

Водар понял, что одному брату не справиться с этим чешуйчатым страшилой. Поэтому, следуя примеру Перестара, он, дабы запутать этого подземного беса, неведомо откуда появившегося в подземелье, тихо побрёл вдоль стены в противоположную сторону. Вскоре и обладатель чудо-носа неистово гаркнув что-то невнятное, подпрыгнул вверх и тут же отскочил куда подальше. Чудище снова бросилось на звук, но, задев жертвенный камень, гулко упало у самой стены. Столб пыли, взметнувшийся вверх при его падении, погасил ещё один факел.

Водар печально посмотрел на последний источник света, которому, к слову сказать, тоже суждена была недолгая жизнь. Его пламя начинало плясать, а это означало лишь то, что и оно скоро должно было погаснуть, как, наверное, и жизни, оставшихся без защиты девушек и сайвоков.

Из мрака беззвучно выглянул храбрец Перестар. У него в руках был один из потухших ранее светочей. Роса едва не захлопала в ладоши, когда он изловчился и поджёг его от последнего оставшегося в подземелье источника света. Держа в руках драгоценный огонь, он стал пробираться в тот угол, где раньше вместе с Водаром они отсиживались за щитом. Ведь там, став на камень Чемора, можно было зажечь погасшие факелы.

Сайвок шёл осторожно, не выпуская из вида чудовище, притаившееся у стены. Шаг, ещё шаг… и вдруг чудище дико захохотало! Уж чего-чего, а этого от него никто не ожидал. Огромная чешуйчатая спина монстра судорожно дёргалась от страшного смеха.

Водар открыл рот. Факел, который был в руках у Перестара, вдруг взметнулся к самому потолку. Его слабый свет выхватил из мрака силуэт закованного в железо огромного воина. В одной руке тот держал щит с изображением человеческого черепа, что раньше стоял у стены, а в другой — факел, отобранный у Перестара. Старший из братьев-сайвоков боялся даже обернуться. Ему было достаточно видеть лицо своего родственника, смотревшего высоко поверх его головы. Ноги словно окаменели, а сердце, как казалось, поползло в живот.

Огромный железный пришелец едва не доставал своей головой потолок. Он небрежно бросил отобранный у сайвока горящий факел на жертвенный камень Чернобога. Ткань, которой были укрыты головы убитых слуг Бардака, вспыхнула, наполняя зал противным смрадом горящей, грязной тряпки.

Тарина судорожно прижалась к Росе. В этот миг девушки поняли, что теперь их уже никто не спасёт. Роса призывала Богов, Тара осеняла себя знаками Огня, а чёрный воин, не обращая никакого внимания на это, неспешно вытащил из ножен кривой длинный меч и гулким басом прогремел:

— О-о-о-о-о!!!

Стены зазвенели, словно наковальня под молотом. Перестар сорвался с места и в один миг оказался рядом с Водаром и насмерть перепуганными девушками.

Чёрный воин опустил меч на остатки сгоревшей ткани на жертвенном камне. Из-под неё появились обгоревшие головы Вурдара и Мора.