Чабор

— У меня нет родителей, — как будто о чём-то обыденном ответил мальчик.

— Что, ни отца, ни матери? — удивился старик.

— Отца давно уж нет, …а мамка, …вот только померла, — малыш опустил глаза.

— Э-э, …так это ты у её могилы сидел?

— Я не помню…

— А что помнишь? Расскажи. Спешить-то уж некуда. — Атар поймал назойливо тёршегося возле его поршней кота и положил его на постель.

— Мы с мамкой, — дрогнувшим голосом начал мальчик, — жили на Сером болоте, у нас там дом….

Малыш замолчал и вдруг заплакал. Его будто прорвало. Атар, глядя на то, как несчастный ребёнок, стыдясь своих слёз, прячется в подушку, почувствовал, что и его старое сердце сейчас неприятно защемило. «И сколько же горечи накопилось в этом маленьком человечке? — подумал он. — И верно, что проку сдерживать эту горечь? Пусть выходит со слезами…».

Целитель протянул к ребёнку худую руку и погладил его по голове:

— Да, досталось тебе, парень, — хрипло, выдавил он из себя, сглатывая подступающий к горлу ком.

Мальчик с тревогой спросил:

— Дедушка Атар, а что же теперь со мной будет?

— А всё хорошо с тобой будет, не переживай.

Малыш снова заплакал. Старик прижал его к себе. Чабор затих, уткнувшись в плечо сердобольного старика, и они долго так сидели, пока ребёнок не уснул.

Атар уложил его на постель, согнав пригревшегося на одеяле кота, и осторожно, чтобы не разбудить мальчика ненароком, накрыл его лоскутником.

Чувствуя, что не в силах больше сдерживать горько-солёный ком, старик, вытирая на ходу выступающие слёзы, остановился на лестнице и в безсилии присел на ступеньку.

Заметив хозяина, откуда-то из глубины комнаты прибежал пёс и стал к нему ластиться. «В конце концов, — гладя своего лохматого друга, дрожащим голосом тихо произнёс парс, — с мальчонкой будет веселей. Не век же мне одному. И слава Богу, что так. И плевать я хотел на предсказания этих чертей…»

Долго так и сидел он на ступеньке, рассуждая о том, что и как будет строиться в его новой жизни, пока не услышал во дворе топот копыт. Пёс, к тому времени томно развалившийся у ног хозяина, сорвался с места и глухо зарычал. Вскоре в дверь постучали.

— Входи, кто там? — тихо отозвался Атар, вставая и оттаскивая в сторону старательно отрабатывающего свой хлеб лохматого охранника. — Не заперто…

— Мир в твой дом, — осторожно просовывая голову в проём двери, поздоровался староста. Его штанам частенько доставалось от острых зубов этого пса, поэтому Иваш вошёл только после того, когда убедился, что враг его штанин надёжно удерживается руками хозяина. Староста закрыл за собой дверь и, шумно вздыхая от усталости, сел на скамью у входа.

Едва он открыл рот, собираясь что-то сказать, как тут же осёкся, с удивлением замечая, что Атар зачем-то зажимает пасть своему четвероногому другу.

— Случилось чего? — вкрадчиво спросил староста. — Ты не заболел, старый?

— Здоров, — тихо ответил тот, подтащил упирающегося пса к двери и, не церемонясь, вытолкал его на улицу. — Ну, как там, в селе?

— Да что там сделается, в селе? — подражая тону Атара, осторожно прошептал староста. — Орей передал, там, в телеге, тебе кой-чего. А так …дети, внуки — в общем, забот полон рот. А у тебя-то что случилось? Я гляжу, дым коромыслом?

— Внуки, говоришь? — деловито откашлялся перс, судя по всему не зная как преподнести старосте новость. — Внуки... — повторил он неопределённо, — я вот, Иваш, теперь …тоже вроде как дедушка.

— Хы-гы! — неожиданно вырвался смешок у ошарашенного гостя. — Это как же, без бабушки-то?

— Перестань…, — недовольно отмахнулся старик, — мальчонка тут один прибился, сирота. Вот, думаю приютить. Вдвоём-то жить веселей?..

— Да где ж ты его нашёл? — удивился Иваш, понимая, что на самом деле для шуток сейчас не время, — дети, чай, на дороге-то не валяются?

— Да уж не на дороге, — вздохнул парс, представляя вчерашнюю невесёлую картину ночного погоста и попутно обдумывая, как же рассказать об этом старосте. — Скажу так, Иваш: тебе там искать никого не захочется...

— Мне-то зачем? — улыбнулся гость. — И без того полна горница внуков…Покажешь?

— И смотреть там нечего, — всполошился Атар. — Парень как парень, светловолосый, сероглазый. К такому молодцу, ты знаешь, без серебряного в кармане не подходи, за чужака примет.

— Серебряного... — хитро прищурился староста. — У самого во всём доме монеты не сыщешь, а к мальчишке же как-то подкатился? Что ж, — наигранно обиделся староста, — значит, старому другу и не….?

— Покажу, — сдался целитель. — Только ты, это, …лишнего у него не спрашивай.

— Ну, а то, — кивнул Иваш, — что я, не понимаю…?

Они тут же поднялись наверх. Мальчик спал.

— Намаялся он, — чуть слышно прошептал Атар, — всю ночь как в огне метался. Пусть спит, идём…

Стараясь ступать беззвучно по скрипучей деревянной лестнице, они спустились обратно.

— А кто он? — стал допытываться староста, снова располагаясь на лавке у очага. — Ты с ним говорил аль нет?

— Говорил, — ответил звездочёт. — Зовут Чабор. Вроде как жил с матерью на Сером болоте. Мать умерла…

— А-а-а, так это сын Чары? — многозначительно поднимая полное прозрения лицо к потолку, протянул Иваш. — Вот он где. А мы-то обыскались. Пока хоронили мать, мальчонка где-то запропал. Все окрестности обходили, а он…

— А говоришь, что новостей в селе нет, — упрекнул Атар.

— Так то уж второй день как, — отмахнулся староста, — что ж это за новости с такой-то бородой? М-да... Я уж думал, не найдём его, ведь лес кругом…

— Может, чего расскажешь о мальчике, раз знаешь? Про отца его, про мать. Ты ж староста, как сорока, всё и про всех должен знать.

— Да немного расскажу-то, — улыбнулся Иваш. — Говорят, от ведьм ведётся род матери мальца этого, ещё от старых, а потому плохого про неё никто не скажет. Знахарство ведала, пошептать могла, травы целебные собирала. В селе-то её, Чару, больше повитухой знали.

…Мужик её погиб. Уж годков десять прошло, не меньше. Аккурат в то лето, как тебе Капище латали. Медведь задрал. — Старосту невольно передёрнуло. — Об этом долго ещё потом ходили всякие разговоры. Не медведь, а чёрт какой-то. Его после и не видел никто больше, а кто видел, тот уж не расскажет. Лютый зверюга. Наши-то медведи простые, бурые, а этот чёрный, как ночь, и большущий — с гору.

— Так кто-то всё это видел? — заинтересовался Атар.

Иваш откинулся назад и красноречиво махнул рукой:

— Да много кто…что ты? Мужики тогда лес валили, а Багор — муж Чары — из села на болото шёл, домой. Стал с ними говорить, то да сё, шутки-прибаутки. Наши-то давай его подначивать, мол, жена роды у всех принимает, а у неё-то самой кто принимать будет? Сам, как в старину? У них-то, у тех, кто ещё старый Кон выше всего в чести держит, так издревле принято было. Отец потомка должон на руки принять, без всяких там повитух. Да и тех, кто на сносях, ещё Святорусы завещали от глаз людских прятать. Ну, …завещать-то завещали, однако ж, выходит, что видел кто-то из наших Чару брюхатой, раз знали про то…

Посмеялись мужики меж собой да ещё в шутку попросили Багора, если что, после рассказать, как и чего с роженицами делать. У нас-то, коли до этого дело доходит, их чаще вон из избы выгоняют. Ну, в общем, пошутили, поговорили — и всё, до свидания. Только отошёл Багор от лесорубов, как из-под земли вырос тот медведь. Мужики, понятно, испугались, бежать кто куда. А Багор охотник был знатный. С собой у него, правда, только и было, что нож засопожный. Изловчился он и медведю в бок — шшах! А тому хоть бы хны. Багор ещё раз, и ещё…. А зверюга на задние лапы встал и на него. Р-р-аз! Дело чёрное сделал — и обратно в лес. Только его и видели…. Вот и знай потом, что в лесу нашем водится…

Староста встал, потянулся и с опаской посмотрел в окно, где далеко за выпуклым горбом поля чернел край леса.

— Я, — продолжил он, — Багора-то редко встречал. Отца его, Бородика, знал куда лучше. Хороший был дед. Тоже врачевал. Село наше тогда поменьше было, да и я ещё пострелёнышем совсем бегал, а тут как-то мор среди зимы свалился. Косила Худая всех направо и налево, словно косой. Отец мой тогда помер. Так вот, Бородик — дед этого малого, что к тебе прибился — как прознал про то, пошёл по усадьбам и куда звали, всех хворых выходил, а сам меж тем не заболел.