Чабор

— К тебе идёт смерть, — сказал он, — берегись, уже близко, слишком близко…

Бардак поднял на ноги всех. В ожидании приказа царя, у входа во дворец стояли отряды его защитников. Обернись его смерть даже лёгким мотыльком, её тут же измельчили бы в пыль тысячи зубов, клыков и мечей. Внешняя защита была обеспечена. Пришло время принести жертву. Бардак собрал приближённых и отправился с ними к дальнему коридору.

— Мор! — позвал царь. — Царевну отнеси к колодцу, обязательно возьми с собой Вурдала. Её опустить вниз и приковать к камню, отвечаешь за неё своей головой.

— Да, царь, — кланяясь, ответил Мор.

— И ещё, — подойдя ближе, продолжал Бардак уже тише, нашептывая на ухо изогнувшемуся во внимании слуге. — Мор. Э-м-м, оставайтесь там, внизу. Я не хочу, чтобы…. В общем, в случае чего, вы знаете, как приносят жертвы. Любой шум наверху — я бросаю камень в колодец, и вы сокращаете ритуал, насколько это только можно будет сделать. Всё же я умоюсь кровью этой гордячки. И, Мор, не забудь про гребень. Как только прикуёте её, сразу его вон из волос. Упаси тебя Чемор потерять этот гребешок, пригодится ещё. Вурдал! Помоги ему! И побыстрей, мои расторопные, побыстрей! Видите, усы на жезле? Уже нужна жертва, нас торопят.

— Всё сделаем, — спокойно ответил злобный волк-оборотень, отправляясь за убежавшим выполнять приказание царя Мором.

— Ну и вонища тут, — прошептал стоящий в углу деревянный щит с изображением человеческого черепа. — Хорошо, что уже давно позавтракали.

— Апчхи! — ответила женским голосом гранитная статуя какого-то безымянного беса.

— Ну вот, — тут же прогудел басом огромный камень с выдолбленной на нём уродливой рожей и страшной, клыкастой пастью, — вот так оно и будет: кто-то чихнет, кто-то болтнёт — и всем нам конец придёт. Эй, …чудо-нос, не думаешь ли ты, что кто-то тут каким-то особенным воздухом дышит, ароматным, а не таким, как ты?

— Мама, — снова проявилась в возникшей было тишине статуя безымянного беса. — Меня сейчас вырвет…

— О-о-о, — загудел в ответ на это камень с пастью, — Чабор, куда мы попали?

— Тихо, — шикнули за жертвенным камнем, — недолго терпеть...

Сверху из жерла колодца посыпались кусочки земли и сухие корешки. Из тени засады тут же медленно появилась голова Станимира.

— Ис-чез-ни, — злобно прошипел жертвенный камень голосом Чабора.

Вскоре в колодец медленно опустился деревянный щит, на котором покоилась тело бледной девушки в серебристом одеянии, плотно связанное верёвками и два дюжих, страшного вида мужика, стоявших у неё в изголовье. Они оставили пленницу на щите, молча подошли к чёрному жертвеннику с клыкастой пастью и поклонились.

Пользуясь этим, Чабор безшумно перешанул в сторону, благо в тени «тёмного алтаря» это можно было сделать незаметно. Меч Индры проявлял признаки безпокойства с самых первых шагов в этом страшном зале, сейчас же божественное оружие просто рвалось в бой. Занимая позицию поудобнее, Чабор мигом оценил всю выгоду своего нынешнего расположения и приценился к силе соперников. Отсюда он мог сразу отрезать им путь к девушке на щите и царевне Тарине, спрятавшейся за статуей какого-то беса.

— О-о-о, — низко басили незнакомцы, стоя на коленях и ритмично раскачиваясь. Их голоса стали сливаться воедино, превращаясь в монотонный гул. — О-о-о, — гудели незнакомцы.

— О-о-о, — вдруг ответил им жертвенный камень Чемора.

Один из звероподобных умолк и осмотрелся. Другой, глядя на него и не переставая «гудеть», только выпучил глаза, да удивленно пожал плечами.

— О-о-о, — снова загудели они в унисон.

— О-о-о, — тут же снова ответил чёрный камень.

Незнакомцы дружно замолчали и, тупо переглядываясь, подались назад.

— Кто разбудил меня? — прогремел камень страшным басом. — Презренные черви! Что вам надо?!

— Великий Чемор! — запинаясь, заговорил один из звероватых, — мы хотим принести жертву Тёмным царям наших сердец.

— У этой жертвы достаточно крови, — тут же подхватил второй, — чтобы оросить и твой камень, о Великий!

— Жертва-а, — довольно протянул камень, — вы жертва-а-а!

— О-о, всемогущий Чемор, — испуганно затараторил громила с медвежьей мордой, — у тебя сегодня будет много жертв, я клянусь тебе…

Чабор узнал голос, исходивший от чёрного, дальнего камня, ещё бы. Теперь он отсиживался в своей засаде, удерживаемый только любопытством: что за фокус собирается проделать с этими верзилами его друг Станик?

— Жертва-а-а, — гудел тем временем камень Чемора.

— Да, да, — подхватил второй незнакомец, — …достаточно жертв. Кровь наших врагов прольётся к твоим ногам, о, Великий!

— Враги-и-и, — стонал камень, — дайте мне ваших врагов!..

— Они будут твоими!

— Враги-и-и, — гремел камень, — поклонитесь до земли жертвенному камню Тёмных Богов и он укажет вам путь к врагам…

Тупоголовые верзилы послушно повернулись и упали на колени у «тёмного алтаря», низко склонив головы к пыльной земле.

Последним, что увидел Вурдал, была отвалившаяся вдруг голова Мора и тень, мелькнувшая рядом с камнем. Скоро и голова самого оборотня откатилась в сторону.

Их обезглавленные тела безпомощно рухнули в песчаную пыль пола, прямо к ногам удивлённого Станимира, вытиравшего свой акинак от свежей, нечистой крови.

Чабор, выбравшись из засады и глядя на него, только участливо причмокнул:

— Да, ребята. Если камень Чемора говорит вам: «Вы — жертва…», то надо было бы поостеречься.

— Эй, что там? — шепотом осведомился из угла Водар.

Ему и Перестару совершенно ничего не было видно, а строгий приказ не покидать укрытий держал братьев на месте. К слову сказать, царевна Тарина, не в пример братьям сайвокам, не покинула бы своё укрытие, даже если бы приказ тотчас же отменили. Ей было прекрасно видно всё, но смотреть на это ей как раз и не хотелось. Она тихо присела и спрятала своё лицо в ладони.

Станимир и Чабор отволокли тела убитых в дальний угол, а их головы уложили на Тёмный жертвенник, прикрыв какой-то истлевшей хламидой, найденной тут же, в углу. Только после этого сайвокам и царевне было позволено покинуть укрытия, да и то только для того, чтобы помочь засыпать песком тёмные пятна кровавых луж. Пока сайвоки и царевна гребли ногами в пыли, Станик и Чабор склонились над связанной пленницей Бардака.

Она была без чувств. Витязи переглянулись и, не сговариваясь, принялись развязывать верёвки, туго стянувшие её тонкое тело. Тут к ним подоспел вездесущий Водар. Он сразу заметил заколдованный гребень в волосах безчувственной девушки. У него, как оказалось, и на это был нюх. Гребень осторожно вытащили из волос, и только после этого царевна Роса едва заметно шевельнулась.

— Молодец, Водар, — тихо похвалил Чабор. — Я этой чёртовой штуки и не заметил.

— Гадкая вещица, правда? — спросил нюхач, осторожно, словно ядовитого паука держа в руках костяной гребень. — Сразу видать, Тёмный колдунище какой-то делал. Я вот его только в руки взял, а уж под сердцем что-то затрепыхалось.

— Выброси, — посоветовал Чабор. — Всё одно, как выберемся отсюда, колодец надо будет засыпать, чтобы и следа не осталось от этой пакости.

В это время меч Артакон, оставленный лишь на миг без внимания, снова пополз из ножен, освещая зал яркой полоской света.

— Что-то чует неладное, — забезпокоился Чабор.

— Надо бы…, — только и успел сказать Станимир. Тут же страшная вспышка боли перекосила его лицо и перехватила дыхание. Молодой витязь, не в силах терпеть такое, присел, глядя, как в разводах болевой пелены, стоящей перед его глазами, начали мелькать неясные силуэты.

У него не было сил участвовать в этой возне. Поток холодного пота обильно покрыл его скорчившееся тело. Станика будто окатили из ведра. Пот струился ручьями по лбу, стал отзываться зудом на спине, давая возможность острой боли чуть пониже живота отступить. Откуда-то издалека доносились голоса:

— Ну, ты даёшь, царевна… Что ж с ним теперь будет?..

— Да уж, хорошего мало. Он ведь ещё не женат…. Теперь-то, может, и незачем ему будет жениться. Бедный Станичек…