Чабор

Вдруг за её спиной смачно хрустнула ветка. Роса оторвалась от тяжёлых мыслей и оглянулась. За деревом стояло огромное, страшное чудище с медвежьей мордой! Оно грубо схватило девушку за косу и довольно прорычало:

— Попалась, птичка!..

…Сайвок Таратор не сразу поверил в то, что услышал. Когда же он вышел ко входу дворца и увидел всё своими глазами, измученное страданиями сердце отца едва не вырвалось из груди. Его безтолковый сын явился с «того света» живым и здоровым. Сам Водар орал, как умалишенный: «Тятя! Тятя!», плакал, сотрясая воздух воплями, способными разбудить даже самые чёрствые сердца.

Эта семейная сцена, казалось, не закончится никогда. С великим трудом измотанные дорогой гости всё же вернули отца и сына к реальности. Пришедший в себя старый сайвок в конце концов извинился и провёл их к царю Запавету.

Увиденное произвело на путников тяжёлое впечатление. Снова очутившись на свежем воздухе после этого визита, они долго не могли придти в себя. В памяти возникала тёмная затхлая комната и бледное лицо царя Светлолеса. Нужно же было такому случиться, что в тот самый момент принесли весть о том, что слуги Бардака похитили Росу...

Гости молча стояли у входа во дворец. Не было только Водара, задержавшегося с Таратором у Запавета. Вскоре явился и нюхач. Чабор про себя диву давался, как это чуткий нос сайвока смог выдержать тяжелый воздух помещения с немощным человеком?

— Ну, что? — прервал общее тягостное молчание Станимир. — Надо бы помочь старику. Где этот Бардак? Что молчишь, Чабор?

— А что говорить? Будто не знаешь, что я об этом думаю.

— Знаю, только я бы об этом подумал позже, когда уже найдём царевну.

— Дурак, — сдержанно процедил сквозь зубы Чабор, глядя на то, как густо прилила кровь к щекам Тарины.

— А что? — не сдавался Станимир. — Коль светлоликая царевна держит путь к суженому, почему бы и нам с тобой в том пути не найти себе добрых жён?

В следующий же миг говоривший пожалел о своих словах. Царевна метнула в него взгляд, полный ярого небесного пламени. Она готова была его испепелить, стереть с лица земли, задушить.

«Вот негодяй! — шипела про себя Тарина, в который раз проклиная несговорчивость собственной судьбы. — Но… ведь он прав, этот бык-перекормыш. Ненавижу!..»

— Нам надо идти дальше, — в противовес своим мыслям и не без усилия над собой сказала царевна, — но и помочь тоже надо, — добавила она тут же, и высунувшееся было в её душе жало змеи-ревности пропало без следа. «В конце концов, — подумала расстроенная девушка, — хоть посмотрю, кому он достанется».

Чабор всматривался в напряжённые лица окружающих и понимал, что определяющим здесь станет его мнение:

— Водар, — выдернул он сайвока из глубоких и неприятных мыслей. — Расскажи-ка нам по старой дружбе, как можно побыстрее добраться к Бардаку…?

— Эх, — весело заиграл мышцами Станимир, — хоть разгуляюсь на просторе, а то ползаем под землёй, как черви. Я этому Бардаку башку-то снесу, будьте уверены.

— Ой ли? — засомневался Водар. — Нет, самого Бардака тебе, конечно, прибить, что мышонка придушить, только ты сперва доберись до него. Не зря Чабор спрашивает, как добраться. Тут одной силой не обойдёшься.

— Ай, мелководный, — отмахнулся Станимир, — брось умничать. Два таких лба — я да Чабор. Мы за неделю, если разойдёмся, Темнолес до самого моря мечами выкосим.

— Водар прав, — задумчиво сказал Чабор. — Ближнее окружение Бардака оборотни Тёмные. Хитрости и наглости этих чертей нет границ. Уж и не знаю, как нам с этой нежитью да нелюдью и драться. Атар говорил, что важные Бесы здесь имеют свой интерес, так что ты, мой друг, на самом деле не особенно-то горячись.

Из тёмного проёма двери появился отец Водара:

— Царь спрашивает, когда вернётся Говар?

— Ах, да, — опомнился Чабор. — Говар велел всем кланяться, обещал к оусени быть. Волшбят с Вершиной что-то хитроумное. Под горами тоже просыпается Недоброе.

Старый сайвок понуро кивнул и медленно направился обратно к царю.

— Ты это, …постой, Таратор, — бросил ему вслед Чабор, — мы …погостим у вас немного…?

— Ну, наконец-то! — визжал от удовольствия Бардак, нервно шагая по тронному залу. — Шайка, где они?

— В пути. Идут сюда, — ответила довольная рабыня, ведь радостные-то новости принесла она.

— Беги туда, — не в силах совладать со своими чувствами приказал царь, — пусть будут осторожны, внимательны с царевной, как бы не улизнула.

В этот миг в дверь мощно ударили, отчего её левая створка резко распахнулась. За порогом стоял Мор, держащий в железных объятиях дочь Запавета Росу. Красавица, увидев Бардака, неистово дёрнулась, но полузверь только сильнее сжал свои лапы, жёстко рванув за девичью косу, обмотанную вокруг собственного широкого запястья. Росе снова пришлось смириться и ждать, когда появится шанс освободиться, перекинуться в лесную зверюшку и...

Мор, толкнув ногой и правую створку дверей, втащил царевну в зал. Бардак подбежал ближе, впиваясь чёрными углями звериных бельм в первозданную чистоту и непорочность огненных глаз Росы. Она не отводила взгляд. Царь Темнолеса впал в расстройство. В ней не было страха.

— Почему? — думал Бардак. — Все и всё здесь отданы во власть самого Страха. У любого смертного или безсмертного мороз идёт по коже, прошибает холодный пот, паника, а эта соплячка смеет не бояться ни моего взгляда, ни чудовища Мора?

— Противишься, — прогнусавил царь Темнолеса. — Вижу, не по душе тебе наша компания? Держи её, Мор, крепко держи, особенно косу. Гляди: отпустишь — вспорхнёт мотыльком, и ищи тогда-свищи.

— Да я уж знаю, — пробасил полузверь. — Какой только живности не держал в руках, пока сюда её тащил.

— Молодец, — похвалил царь, — тебе за то будет награда щедрая, только чуть позже решу, какая именно. Вот с царевной и подумаем.

Скажи, непокорная, что лучше — стать моей законной супругой и занять место на моём брачном ложе или сразу на ложе, а уж потом …женихаться? Может, я и выгляжу староватым, но для такой красавицы расстараюсь, уж будь уверена. Не смогу я, так мне поможет Мор.

Мор глухо зарычал, оскаливая пасть в злой ухмылке.

— Видишь, — продолжал Бардак, — он согласен. Все норовят помочь своему царю. У меня тут помогатых хоть отбавляй, так что упирайся — не упирайся, а будет всё по-моему. Станешь или моей, или ничьей.

Я, конечно, допускаю, что всё равно ты продолжишь противиться. Что ж, тогда мне придётся принести полную чистоты и целомудрия жертву Тёмным Богам. Их жертвенный камень ещё не поили царской кровью… такой чистой кровью…

Сама понимаешь, твой Бог наверняка предпочёл бы оставить тебя в живых и мужней женой, нежели в качестве жертвы Тёмным. …Что так смотришь? Надеешься на своих всесильных? На-дей-ся, — пропел по слогам Бардак. — Отчего-то же твой Дажьбог не уберёг тебя сегодня. Но, посмотри на произошедншее с другой стороны — ведь в моём лице он великодушно даёт тебе шанс выжить. Знаешь, у моих полузверов весной от «полу» не остаётся ничего, они окончательно звереют прямо на глазах. Хм? Решай, красавица, честь по чести, или…

Роса резко повернулась в руках Мора. Её правая нога, словно молния, сверкнула в воздухе и снова исчезла в складках серебристого платья. Бардак стоял неосмотрительно близко. Ненависть и ярость девушки направили удар точно.

Мор запоздало потащил косу вверх и перед Росой поплыли неровные квадраты чёрных каменных плит потолка. Где-то снизу безутешный Бардак наполнял свой тронный зал безутешным воем.

Человек-медведь медленно опустил царевну на пол, решив перехватить косу в другую руку. Лишь на миг блеснула в глазах красавицы свобода, но и этого хватило, чтобы успеть полоснуть острыми когтями лесной рыси по медвежьей морде Мора. Падая, полузверь страшно заревел. Горячие капли его крови запятннали пол. Оборотень среагировал быстро: смахивая кровь одной рукой, другой он снова схватил за косу царевну, неосмотрительно обернувшуюся девушкой. Побег не удался...