Чабор

Едва только удовлетворившая собственное любопытство рысь собралась уйти с этой поляны от греха подальше, как её взгляд случайно упал на меч одного из людей. Этот меч она не могла не узнать. Дивное творение Небесных кузниц могло принадлежать лишь одному из ныне живущих на Земле. Хвоя спрыгнула на землю, гулко ударив лапами в сырой настил дубовых листьев, и безстрашно подошла к людям.

Они не видели её. Конечно, ведь даже мягкий свет вечерних сумерек впивался в их глаза сотнями иголок, вызывая страшную боль. Но Хвоя и не собиралась уходить, она легла рядом с деревом, зная, где сейчас её место…

— Вот напасть, — выругался Станимир, щурясь и осторожно приоткрывая глаза. — Всё как в тумане. Как будто смотришь в окно через плохо выделанный бычий пузырь.

— У всех так, — хмурился Чабор, медленно убирая от лица ладони. — У меня так даже пятно какое-то перед глазами стоит.

— Ты уже видишь? — удивился его темноволосый друг.

— Где там? — вздохнул Лесной. — Вижу только, что небо светлое, земля тёмная, а на ней пятно…

— Может, пень? — вступил в разговор сайвок, даже не пытаясь поднять натянутый до подбородка колпак.

— Сам ты пень! — вспылил было Чабор, но, успокоившись, заключил, — …а может и пень. Кто его знает?

— А ты спроси у него, — шутя, посоветовал Станимир. — Благо, ослепли, а не оглохли в этих норах.

Чабор тихо засмеялся, прислоняясь спиной к стволу и опуская руки от лица.

— Эй, мелкозернистый, — морщась на слабый свет, спросил Станимир, — ты же говорил, что глаза сайвоков быстро привыкают? Что, врал что ли?

— От ты дуралей, — огрызнулся сайвок, едва сдерживаясь, чтобы не сказать чего покруче. — Я же почитай лет семь-восемь под землёй не ходил. Отвыкли глаза-то. А раз сказал, что привыкаю, значит, скоро привыкну. В любом случае, очухаюсь быстрей тебя…

Однако обещанное первенство осталось не за сайвоком, и не за витязями. Первой рассмотрела странное пятно Тарина. Она пронзительно завизжала и прижалась к Чабору. Сайвок молниеносно сориентировался и нырнул под мышку Станимиру, а Чабор подался вперёд и обнажил своё оружие.

— Да нет тут никого, — всматриваясь в мутную картинку, прошептал Станимир. — Если что, Чабор, твой меч уже светился бы как солнце.

Чабор молчал, наблюдая, как пятно на траве, которое он уже начал было считать пнём, отчего-то стало выше. Он в который раз потёр глаза и в короткий миг прозрения этот «пень» предстал перед ним в полной красе.

— Мама родная, — изумился Чабор, между делом прижимая к себе перепуганную Тарину.

— Чур, меня, чур! Она же умерла, — судорожно затараторил Станимир, старательно рассекая воздух многочисленными Перуницами. — Не может быть, Чабор, не может! Это нечисть какая-то твоей матерью перекинулась!

— Сгинь, проклятущая! — как безумный завопил в свою очередь сайвок. — Тьфу, на тебя, тьфу! Чуры добрые, вступитесь!.. Ой! — внезапно прозрел малыш. — Так это же рысь!

— Настоящая? — искренне удивилась царевна, с интересом и восхищением всматриваясь в неясный силуэт.

Станимир открыл было рот, чтобы поддеть колким словом красавицу, но, вспомнив про её крутой нрав, не стал этого делать, а только спокойно откинулся назад и опёрся спиной о ствол дерева.

Чабор же вложил меч в ножны и произнёс со знанием дела:

— Это Хвоя…

На лице Станимира отобразилось немалое удивление. Ещё бы, ведь поляна вокруг них была устлана желудями …

ЛАРЬ 3 КЛУБОК 3

КЛУБОК 3

— Перестань, Червень! — не на шутку сердилась гордая красавица.

— Роса, Росонька, — как можно мягче говорил высокий русоволосый парень, шагая вслед за девушкой и хватая её за руку. Роса и в этот раз вырвалась. Её тёмная длинная коса хлёстко мелькнула у самого носа Червеня, отчего его полные огня глаза вспыхнули ещё ярче.

— Ну, постой, — снова схватил он её за запястье. — Ведь твой отец говорил моему, что…

— Что?! — выкрикнула Роса. — Что он говорил?!

— Ну, если, э-э-э, — замялся Червень.

— Если, — подчеркнула девушка. — Он сказал: «Если наши дети захотят быть вместе, я ничего не буду иметь против этого». Ведь так?

— Ну вот... — умозаключил молодой человек, теперь уже пытаясь обнять царевну. — Даже родители не против.

— А у меня, значит, спрашивать не надо? — Роса оттолкнула не в меру настырного сына царя Августа. — Хочу ли я этого, тебе наплевать?

— Ну, почему так? Я ведь нравлюсь тебе. Скажешь, нет?

— Скажу. — Царевна прибавила шагу, пытаясь скрыться от назойливого ухажёра. «Жаль, — думала она, — что отец сейчас расхворался не на шутку и каждый день просит присмотреться к этим женихам. А те и рады, проходу не дают».

— Отстань, Червень, — уже значительно жёстче бросила через плечо Роса догоняющему её молодому человеку. — Иди своей дорогой. Уж не знаю, какой дурак вбил тебе в голову, что ты нравишься всем девушкам вокруг? Ты знаешь, оно ведь всегда так: если в твёрдое дерево что-нибудь хорошенько вбить, то уж потом это никак обратно не вытащишь. Не мил ты мне, и как ни клейся, останешься всего лишь соседским сыном.

Червень снова приблизился и хотел что-то возразить, но царевна гневно оттолкнула его и отправилась прочь.

— Неужто не затеплится в тебе ничего? — простонал он ей вслед. — Подумай, я не тороплю. Мы ведь с отцом не бедные, опять же соседи. Обмозгуем, прикинем, авось всё переменится, и я стану для тебя не просто соседским сыном?

— Переменится! — не выдержала царевна. — Как же. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, это быть соседским сыном с исцарапанным лицом!..

Червень тут же остановился. Роса славилась крутым нравом, и ему не стоило испытывать судьбу дальше. Правда, теперь царевичу придётся держать ответ перед своим отцом, ведь ему не удалось выполнить его наказ.

Август договорился с Запаветом, пользуясь немощью последнего, что наследник у царя Светлолеса будет, и переживать другу по этому поводу не стоит. У Августа четыре сына, и все женихи как на подбор, а Червень — гордость своего отца. Да только что уж теперь?..

Охотник-одиночка сразу унюхал запах свежей крови. Живот нетерпеливо дёрнулся и заурчал, призывая белошёрстого хозяина к активности. Мах прекрасно знал, что не стоит доверять вечно голодному брюху. Недолго живёт тот, кто слепо мчится вперёд, потакая его однообразным прихотям. Это в стае голов много, и никто на охоте особенно не разменивается на мелочи. Головой больше, головой меньше. Мах — одиночка и головой своей дорожил.

Ворчливое брюхо оживилось ещё больше, когда возле тонких дорожек крови волк обнаружил следы Хвои. Эта лесная кошка хоть и не отличается добротой нрава, но остатками добычи с волками делится всегда. Едва Мах пошёл по её следу, как тут же остановился. В его чуткий нос ударил целый букет запахов. «Люди! — понял волк. — По меньшей мере, четверо, и пахнут как сайвоки — землей.

Белый охотник сделал петлю вокруг этого странного места и нашёл след косули. По глубоким отметинам борьбы на мокрой, слежавшейся иглице, волк понял, что Хвоя сегодня охотилась удачно. Тащить или съесть такую добычу рыси не под силу, тем более рядом были люди...

Волк крадучись потрусил по человеческим следам и вскоре вышел к поляне, посреди которой горел костёр. Как-то уж совсем по-свойски, нежась на разогретой пламенем земле, лежала в кольце отдыхающих людей Хвоя! Мах готов был со всего ходу удариться головой в ту сосну, за которой он прятался. Он не верил своим глазам: люди и Хвоя?!

У костра тоже заметили злые огоньки забывших об осторожности глаз. Тихо заскрипела тетива лука…

…Роса горько плакала, сидя под старой рябиной и пряча лицо в ладони.

— Разве так всё должно было быть…, — думала она, — разве о таком мечтала я всю свою жизнь? Вокруг только тупоголовые, мрачные, безликие женихи, пытающиеся завоевать моё расположение своим глупым бахвальством. Мрачный и молчаливый Свер, легкомысленный и безликий Всевлад, здоровый и тупой Палец и этот Червень. …Прочих даже вспоминать тошно. Бедный отец…. Ох, знала бы наша мама, как нам сейчас плохо.