Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 63 из 69



Перед входом в банное заведение Энтони Бернс задержался — теперь он колебался больше, чем когда-либо. Но как только он вошел в дверь с матовым стеклом, его судьба определилась; от него больше не требовалось ничего — ни особых действий, ни проявлений воли. Заплатил два пятьдесят за баню и массаж — и с этого момента должен следовать инструкциям и полностью отдать себя во власть массажиста. Через несколько секунд к Бернсу подошел негр, повел его по коридору, затем они свернули за угол и вошли в свободную кабину.

— Раздевайтесь, — произнес негр.

Негр уже почувствовал, что в этом клиенте есть что-то необычное, а поэтому не ушел из зашторенной кабины, а прислонился к стене и стал смотреть, как Бернс раздевается, подчиняясь его указаниям. Будучи белым, Бернс отвернулся от негра и начал как-то неуклюже снимать темную зимнюю одежду. Раздевание заняло довольно много времени, не потому что он нарочно делал все медленно, а потому что впал в какое-то странное сонное состояние. Отсутствующим взглядом он смотрел на свою одежду; руки и пальцы, казалось, ему уже не принадлежали; они стали горячими и онемели, словно стоящий позади человек, управляющий его действиями, крепко их сжал. Наконец Бернс разделся донага и медленно повернулся к массажисту, однако глаза чернокожего гиганта, похоже, не смотрели на него. И все же в них что-то сверкнуло — чего не было раньше, — словно искристая влага на мокром угле.

— Держите, — сказал негр и протянул Бернсу белую простынь.

Маленький человечек с благодарностью завернулся в гигантскую грубую ткань и, аккуратно придерживая ее над своими белыми, почти женскими ногами, пошел за негром по еще одному коридору из белых шелестящих штор к входу в сауну — комнату со стенами из непрозрачного стекла. Там проводник покинул его. Стены глухо стонали, пока комнату заполнял пар. Он клубился вокруг обнаженного тела Бернса, обволакивал его жарой и влагой, будто Бернс попал в гигантский рот; он ждал, что его сейчас одурманят и растворят в этом горячем белом паре, который со свистом вылетал из невидимых скважин.

Через некоторое время массажист вернулся. Отдав какое-то невнятное приказание, он повел дрожащего Бернса в кабину, где тот оставил свою одежду. Пока Бернс был в сауне, сюда привезли белый стол на колесах.

— Ложитесь, — приказал негр.

Бернс повиновался. Чернокожий массажист смочил тело Бернса каким-то спиртовым раствором — сначала налил на грудь, потом на живот и бедра. Жидкость растеклась по всему телу и стала жечь, словно Бернса укусило какое-то насекомое. Он поймал воздух ртом и, почувствовав дикую боль в паху, скрестил ноги. В это время, без предупреждения, негр поднял огромную черную ладонь и со страшной силой опустил ее на середину мягкого живота Бернса. Горло у маленького человечка перехватило, и несколько секунд он не дышал.

Но вслед за потрясением пришло и удовольствие. Оно разлилось по всему телу и наконец дошло до паха. Бернс не осмеливался туда взглянуть, но чувствовал: негр знал, что добился результата. Черный гигант заулыбался.

— Надеюсь, не слишком сильно? — спросил он.

— Нет, — ответил Бернс.

— Перевернитесь, — приказал негр.

Бернс попытался перевернуться, но приятная, упоительная усталость не позволила ему это сделать. Тогда негр засмеялся и перевернул его за талию с такой легкостью, словно подушку. А потом начал обрабатывать плечи и ягодицы ударами, сила которых все возрастала. Возрастала сила ударов — росла и боль, но Бернсу становилось все жарче и приятнее. И вот наконец он впервые на вершине блаженства — тугой узел в паху мгновенно развязался, дав свободу потоку тепла.

Так совершенно неожиданно у человека проявляется заветное желание. И стоит ему проявиться — надо подчиниться, принимать все как должное и не задавать вопросов. Очевидно, именно для этого и был рожден на белый свет Бернс.

Этот «белый воротничок» начал приходить к чернокожему массажисту снова и снова. Вскоре они достигли взаимопонимания относительно того, что Бернс нуждается в искуплении и что массажист как нельзя лучше подходит для этого. Негр ненавидел тела белокожих, потому что те оскорбляли его достоинство. Он любил смотреть, как они, обнаженные, распластанные, лежат перед ним, любил с силой вонзать свой кулак или ладонь в их немощную плоть. Ему с трудом удавалось сдерживаться — очень хотелось разойтись и пустить в ход всю силу. Но сейчас на орбиту его страстной любви вышел подходящий объект. В этом «белом воротничке» он нашел все, что искал долгие годы.

И даже когда чернокожий гигант отдыхал, когда сидел в глубине заведения, курил или ел шоколад, образ Бернса все время возникал в его сознании: голое белое тело с алыми рубцами, оставленными им от злости. Шоколад не доходил до рта, а на губах появлялась мечтательная улыбка. Гигант любил Бернса, а Бернс обожал гиганта.

На работе Бернс стал рассеянным. Печатая какое-нибудь важное распоряжение, вдруг откидывался на спинку кресла, и перед его мысленным взором вставал чернокожий гигант. Тогда он улыбался, пальцы расслаблялись, и руки падали на стол. Иногда подходил босс и делал ему замечание:

— Бернс! Бернс! О чем вы мечтаете?

Зимой сила ударов массажиста, хотя и нарастала, была еще терпимой, но настал март и сдерживаться — совершенно неожиданно — стало уже невозможно.

Однажды Бернс ушел из бани с двумя сломанными ребрами.

Каждое утро он все медленнее ходил на работу, прихрамывая и стеная от боли; но пока еще ему удавалось объяснять свое болезненное состояние ревматизмом. Как то раз босс спросил, что же он предпринимает, чтобы поправить здоровье. Бернс ответил, что ходит на массаж.

— Но, по-моему, — сказал босс, — вам от него только хуже.



— Нет, — возразил Бернс, — напротив, мне гораздо лучше.

В этот вечер он пошел в бани в последний раз.

Первой жертвой оказалась правая нога. Удар, который сломал конечность, был таким жестоким, что Бернс не мог не заорать. Крик услышал управляющий и вбежал в кабину.

Бернс лежал на краю стола и блевал.

— Господи, — воскликнул управляющий, — что тут происходит?

Чернокожий гигант пожал плечами.

— Он сам просил ударить его посильнее.

Управляющий посмотрел на Бернса и увидел спину, сплошь покрытую синяками.

— Тебе тут что, джунгли? — вскричал управляющий.

Чернокожий гигант снова пожал плечами.

— Убирайся отсюда к чертовой матери! — заорал управляющий. — Забирай с собой своего ублюдка — и чтобы я вас здесь больше не видел.

Чернокожий гигант бережно поднял потерявшего сознание партнера и понес домой, в ту часть города, где жили только негры.

Их страсть длилась еще неделю.

Конец наступил на исходе Великого поста, перед Пасхой. Недалеко от дома чернокожего гиганта находилась церковь, и сквозь открытые окна доносились страстные проповеди местного священника. Каждый день он снова и снова читал прихожанам о смерти Человека на кресте. Священник точно не знал, чего желает, так же как прихожане, которые стонали и плакали перед ним. Участвовали в массовом искуплении.

То здесь, то там приносились жертвы. Одна женщина демонстрировала всем рану на обнаженной груди, другая перерезала себе вены.

— Страдайте! Страдайте! Страдайте! — призывал священник. — Господь Бог был распят на кресте за грехи мира! Его через весь город вели на Голгофу, давали пить уксус с губки, вбили пять гвоздей в тело. Когда Он проливал кровь на кресте, то был Розой Мира!

Прихожане не могли дольше оставаться в церкви — они высыпали на улицу и в экстазе стали рвать на себе одежду.

— Все грехи мира прощены! — кричали они.

На протяжении всей этой церемонии искупления чернокожий массажист завершал свою работу над Бернсом.

В его комнате — камере смерти — все окна были открыты.

Занавески выскакивали из рамы, как белые языки; казалось, улица истекла медом, и они жаждали облизать ее всю. В квартале позади церкви загорелся дом. Стены рухнули, поднялось золотистое зарево, воздух был пропитан гарью. Пожарные машины, лестницы и мощные шланги были бессильны перед очистительным огнем.