Страница 3 из 8
Эта навязчивая идея мешала мне нормально соображать, постепенно сковывая мой мозг.
– Ну что, спатеньки хочется? – сказал мне следователь. – К жене под бочок?
– Хочется – не то слово, вот только не женат я.
– Смотрю я на тебя, и кажется мне, что ты честный человек, который случайно попал в переплет.
Я оживился, сон как рукой сняло. Ну наконец-то передо мной стоял нормальный человек, который понял, что я попал сюда случайно.
– Ну конечно! Я уже и вашему сотруднику объяснял, и сторожу, который меня задержал, что никакой я не шпион, что я просто обыкновенный менеджер по продаже стиральных машин, что можно сейчас позвонить на работу, в охрану, и там все про меня расскажут. Дать вам мою визитку? Позвоните?
– Визитку давайте, конечно, но позвоним завтра. Ваш сторож там наверняка дрыхнет уже.
– Наш охранник? Да что вы, у него на складе продукции на 500 000 долларов, как же он заснет-то? А если скопипастят?
– Скопипастят? Странное какое слово. Ни разу его не слышал. Что оно обозначает? Перевыполнение плана?
– Ну, ей-богу, какой вы смешной. Скопипастят – ну украдут в смысле.
– Н-да… Ну рассказывайте, Анатолий Сергеевич, – он посмотрел в мой паспорт, – зачем вы на стройку полезли? Скопипастить чего захотели?
– Вы понимаете, сегодня вообще какой-то странный день. Непонятный. Вот вроде начинался он как обычно. А вечер, ну он просто отжог.
– Не понял, что поджог?
– Ну в том смысле, что необычный очень.
– Анатолий, давайте без ваших непонятных словечек, вы все-таки в милиции, выражайтесь яснее!
– Хорошо. Ну, собственно, в районе полночи я вышел из метро. И тут-то, собственно говоря, и началось…
– Что началось?
– Какая-то пурга непонятная.
– В каком смысле пурга? Ветер, что ли, сильный?
– Да нет. Я в том плане, что какие-то непонятные вещи…
– Гражданин, давайте более конкретно говорить будем. А то так мы всю ночь проведем. То у вас пурга какая-то, то вы поджигаете что-то.
– Ну хорошо, хорошо. Собственно говоря, что меня больше всего поразило в сегодняшнем вечере, так это то, что с улицы исчезла вся реклама и ларьки. Я, конечно, не особый ценитель всех этих красочных картинок, но тем не менее. И самое главное – куда-то исчез дом, в котором я прожил 20 лет. Точнее, он не исчез, а его разобрали. Понимаете?
– Конечно понимаю, – ответил следователь, – чего тут непонятного? Исчез дом, в котором вы прожили двадцать лет, ларьки пивные. Мне все совершенно ясно. Я думаю, что вас доставили не по адресу.
– Ну конечно, меня вообще не надо было забирать в милицию, я же не сделал ничего плохого.
– Ну да, произошло явное недоразумение. Давайте так поступим. Вы до утра посидите у нас, а утром на персональном транспорте вас доставят по месту требования.
– На работу?
– Ну да, куда скажете.
Следователь поднял телефонную трубку.
– Левшин, доставить задержанного в камеру предварительного заключения.
– Э, – начал я, – а зачем в камеру-то? Я что, преступник? И мобильный телефон с паспортом отдайте!
– Ты, главное, не беспокойся, все будет очень хорошо. Все мы тебе отдадим.
– А в камеру зачем? Давайте я в коридоре до утра посижу, я видел, там стульчики для посетителей есть.
– Ну вот еще, не могу я тебя на стульчики посадить, не положено. Только в камеру предварительного заключения.
Внутри меня все резко закипело.
– Это произвол! Разве можно так с людьми обращаться. Я на вас жалобу Путину напишу и на НТВ позвоню, они про вас такой репортаж сделают – будьте нате!
Дверь открылась, в комнату вошел сержант милиции.
– Левшин, – начал следователь – забирайте этого буйного. И посадите его в отдельную камеру, а то он нам всех алкашей сегодняшних в общей камере испортит.
– Слушаюсь, товарищ следователь.
Мы вышли из кабинета и пошли по тусклым коридорам отделения милиции.
На стенах висели какие-то смешные плакаты про борьбу с пьянством, расхитителями социалистической собственности и еще какая то белиберда про строителей коммунизма.
«Боже мой, – думал я, – куда я попал! Что это за коммунистический гадюшник? „Советскую Россию“ выписывают, плакаты расклеивают. Идиотизм какой-то! Да еще и в камеру тащат. Ну ничего, завтра я выйду отсюда и покажу им. Они у меня все припомнят».
Мы дошли до камеры, сержант открыл дверь.
– Проходите, и спокойной ночи.
Тем временем усталый следователь открыл ящик стола и достал мобильный телефон.
Интересная какая штука, интересно, для чего она. Он нажал на кнопку, на экране появилась эротическая заставка.
– Ничего себе кино, – сказал вслух следователь. Поверх аппетитных форм Анжелины Джоли виднелась надпись No Signal. Интересно, а это что? Наверное, как-то расшифровывается.
Следователь нажал пару кнопок, сотовый в автоматическом режиме включил записанный ранее разговор…
Следователь поднес трубку к уху.
Вначале раздались гудки, потом усталый женский голос сказал:
– Петров, ну ты с ума сошел, в такое время звонить, посмотри на часы – 2 часа ночи.
– Кто там, – спросил удивленный следователь в телефон.
– Петров, опять нажрался! Идиот! Чего молчишь?! Не звони мне больше никогда!
После этого в трубке послышались короткие гудки.
«Вот это да! Это что же за агрегат такой, – подумал следователь. Надо будет с утра этого чудика еще раз допросить. А то ведь действительно шпионом может оказаться».
Пока следователь развлекался с мобильником, я уже минут десять находился в камере. Наверное, это было самое печальное место, которое я когда-либо видел.
Серый потолок давил на глаза, создавая неприятную тяжесть.
Я лег на деревянный топчан. Было жестко и неудобно. В голове вереницей тянулись события дня. Может, я сошел с ума? И на самом деле нахожусь в сумасшедшем доме? Или, может быть, это розыгрыш?
Я перевел взгляд с потолка на стены и начал читать надписи.
Их было много: Гоша 74, здесь был Егор и ушел он далее по этапу.
Витя-бандит, Жестянка из космоса…
Наконец я заснул. Проснулся я оттого, что в двери загрохотали ключами. Я проснулся и посмотрел на часы. Было 6 часов утра.
Ага, наверное, транспорт прислали. Сейчас домой, в душ – и спать. На работу я сегодня не пойду. Ну ее в пень.
В камеру вошел охранник.
– Петров, подъем! На выход.
– С вещами домой? – попытался по-утреннему пошутить я.
– Не знаю. Пока к следователю.
– А, ну понятно, извиняться, значит, будет вначале.
Мы вышли из камеры и вернулись обратно в кабинет следователя. На окне закипал электрический чайник.
Я облизнулся.
– Я смотрю, чаю хочешь? – спросил следователь.
– Не отказался бы, особенно с утра!
– Сейчас налью.
– Скажите, а когда вы меня отпустите? А то домой очень хочется.
– Скоро, уже очень скоро. Я хотел у тебя поинтересоваться, что это за штуковина такая? – с этими словами, следователь достал мобильный телефон.
Я улыбнулся.
– Вы меня разыгрываете… А вы как будто сами не знаете?
– Попрошу четко отвечать на поставленные вопросы.
– Товарищ следователь, но ведь каждый ребенок знает, что это мобильный телефон. У вас же наверняка есть такой, а может, и два сразу.
– Нет, у меня такого нет, и что это такое, я не знаю, так как впервые в жизни вижу эту штуку. И у меня появляются новые мысли относительно вас.
– А какие, если не секрет?
– Мне кажется, что вы шпион, возможно финской разведки.
– Ничего не понимаю, с чего вы решили?
– Это мое дело, почему я так решил, я совершенно не обязан вам докладывать, – неожиданно строго ответил следователь. – А сейчас я дам вам лист бумаги, и вы подробно, распишете, где вы взяли этот механизм.
– Я так понимаю, что в моем сотовом какая-то загадка. Может, в него кто бомбу встроил? Вы проверяли?
– Нет, но может быть…
Следователь достал карандаш, несколько листов бумаги и усадил меня за стол.