Нимай Дас

- Да, Гурудева. Большое вам спасибо. Пожалуйста, примите мои поклоны.

- Слава Шриле Прабхупаде.

На следующий день по всей Пенсильвании шел снег. Нимаю было очень трудно вести машину, а пытаться готовить завтрак на улице было просто смешно. Он не мог поверить тому, что Бхима собирается выгнать всех на санкиртану в такую погоду! Некоторые брахмачари стали жаловаться, что в машине слишком холодно. Ожидалось, что снега выпадет еще больше.

На полпути между банком и прачечной Нимай остановился, чтобы поговорить с Чхотой.

- Я волнуюсь за вас, ребята, - сказал Нимай. - Я бы с радостью отвез вас в какое-нибудь теплое местечко.

Чхота признался, что этой ночью им пришлось очень нелегко.

- У моих духовных братьев появились серьезные сомнения, - сказал Чхота. - Они согласились, чтобы я рассказал тебе об этом.

Двое мышей сидели, забившись в угол клетки, и шевелили усами, в точности как обычные домашние мыши, попавшие в беду.

- Они вспомнили, что им говорили родители. Им кажется, что они совершили ошибкзг, последовав за тобой. Мы здесь как в тюрьме, наше положение ничуть не лучше, чем положение мыши, которую люди поймали для того, чтобы убить или мучить. Сегодня ночью Ямала дас сказал мне: «В чем разница между тем, как с нами обращается Нимай, и тем, как поступают люди, которые, как мы слышали, ловят мышей и заставляют их бегать в колесе, пока те не умрут? Кто знает, вдруг мы ему надоедим, или он подумает, что мы ему мешаем, и просто убьет нас?» - Чхота вопросительно посмотрел на Нимая. Нимай собрался было спросить: «А что ты сам думаешь?» - но решил не злоупотреблять преданностью своего друга. Чхота, несомненно, проповедовал им, хотя общее напряжение сказывалось и на нем.

- Ни о каком принуждении речи быть не может, - сказал Нимай. - Если вы захотите, я просто верну вас обратно в храм, и вы сможете отправиться к себе домой. Но я не думаю, что вы действительно этого хотите, не так ли? Всему виной эта аскеза. Я и сам устал от нее, и я представляю, как тяжело вам. Мой Гурудева попросил меня потерпеть еще пару дней, но я не уверен, выдержу ли. По крайней мере я мог бы отвезти вас в дом Гурудевы.

- Дело в том, - сказал Чхота, - что сами мы еще не можем поддерживать свое сознание Кришны. Сами читать книги мы не можем, и если мы не видим и не слышим тебя регулярно, я даже не могу повторять свои круги. Поэтому ничего не изменится, отвезешь ли ты нас домой, в храм, или в дом Гуру девы, но при этом сам не останешься с нами. Мы все погрузимся в майю.

- А может быть и нет, - пропищал Арджуна. - По крайней мере, там мы будем в тепле.

Нимаю захотелось дать им возвышенную, вдохновляющую философию. Он вспомнил, как Гурудева приводил пример Арджуны из «Бхагавад-гиты». Никому еще не доставалась такая трудная задача, как Арджуне. Нам же не нужно убивать своих родственников на поле битвы, не так ли? Арджуна не хотел сражаться, но Кришна убедил его. Нам следует поступать так же. Однако Нимай не нашел в себе смелости сказать об этом. Как мог он призывать их пренебречь физической болью и одолевавшим их беспокойством, если сам он почти был согласен с их доводами? Он просто подвергал их мучениям, держа на холоде, запертыми в темной коробке, и не находя времени, чтобы позаботиться об их садхане. С тех пор, как мыши отправились с ним в эту поездку, у них не было регулярных занятий по философии, они больше не пели вместе картоны и не повторяли вместе джапу. Две новые мыши вообще не имели ясного представления о сознании Кришны, поэтому они естественным образом оценивали все в зависимости от того, как с ними обращались. Единственное, что они поняли, - это то, что их заставляли страдать. Нимай тоже чувствовал себя замученным, хотя и предполагалось, что он должен лучше понимать ситуацию.

- Мне трудно принять решение: просить вас остаться на санкиртане или разрешить вам вернуться назад, сказал Нимай. - Если бы все зависело только от меня, я бы немедленно отвез вас назад и вернулся бы сам. Ну и что, если без меня они распространят меньше книг? Я должен позаботиться о том, чтобы вы были живы и здоровы. Я слышал, Прабхупада сказал однажды: «Самое главное - спасти себя».

- Я думаю, мы можем подождать еще пару дней, пока ты не перезвонишь Гурудеве, - сказал Чхота.

- А что если он велит Нимаю остаться? - спросил Ямала.

«Эти мыши не дураки», - подумал про себя Нимай.

- Хорошо, - решительно сказал он. - Я не буду ждать разговора с Гурудевой. Он хочет, чтобы я использовал свой разум. Я скажу ему, что началась снежная буря, и я просто был вынужден вернуться. Он хочет, чтобы я утвердился в сознании Кришны, а не свихнулся и не пал, подвергая себя непосильной аскезе.

Чхота не возражал, а остальные мыши никак не отреагировали на его слова, хотя Нимаю показалось, что они почувствовали облегчение. Поэтому он повел машину туда, где распространял книги Бхима, и сказал ему, что оставаться больше не может и возвращается назад, на ферму.

- В этом нет необходимости, Нимай, - возразил Бхи-ма. Они стояли на площадке для парковки машин перед супермаркетом. Снег все шел и шел - толщина снежного покрова выросла уже до пятнадцати сантиметров.

- Я только что звонил своему старому приятелю по санки рта не, Кешаве Прабху, - сказал Бхима. - У него собственный дом в пригороде. Он сказал, что мы можем остановиться у него и использовать его дом как штаб нашей санкиртаны. Большую часть времени ты будешь оставаться там. Это будет отдыхом для всех нас. Согласен?

Нимай чувствовал себя неловко из-за того, что ему приходится жаловаться на трудности, хотя его собственная небольшая аскеза несравнима с той, которую взяли на себя Бхима и остальные. Но все-таки…

- Когда мы поедем туда? - спросил Нимай.

Глава 8

Дом Кешавы находился за городом, где дома стояли не так тесно. Кешава, который оказался крупным мужчиной, и его жена, одетая в сари, встречали их у дверей. Их маленькие дочери, пяти и шести лет, еще не спали и, похоже, не собирались ложиться, хотя было уже девять вечера. Кешава сказал, что их маленький сын спит, поэтому команда санкиртаны постаралась зайти в дом неслышно, правда, им это не удалось. Кешава знал всех преданных. Они уселись вместе и стали рассказывать истории про санкиртану. Кешава рассказал им пару историй из своего прошлого, а Нимай в это время заносил в дом сумки, продукты и другие вещи, включая «мышиный ашрам». Группе санкиртаны предоставили гостиную, и Нимай попросил выделить ему большой чулан, находившийся в той же комнате, чтобы он мог поставить там свою коробку с мышами. Сам он тоже собирался спать в чулане, если никто не будет возражать.

К половине одиннадцатого возбуждение спало, и все легли спать. Нимай сидел в чулане. Он только что позвонил секретарю Гурудевы и сказал, что у них «улз'чшились условия», поэтому он остается на санкиртане. Он пообещал написать Гурудеве письмо. Нимай наслаждался теплом и удобным толстым матрасом. Он уже успел почистить клетку и накормить мышей, но во время всей суеты не нашел возможности поговорить с ними. Теперь же, уединившись в чулане, он открыл коробку и прошептал:

- Чхота, ты спишь?

- Харе Кришна.

- Прабху, - сказал Нимай, - посмотри, как Кришна заботится о нас. Но нам все-таки не хватает веры.

- Ты хочешь сказать, что нам нельзя было отступать? - спросил Чхота.

- Знаешь… С одной стороны, мы бы не выдержали больше ни дня, но… мне жаль, что мы проявили малодушие, тогда как Кришна все так замечательно устроил.

Нимай лежал в спальнике, подперев голову локтем. Ямала, и Арджуна спокойно спали. Чхота забрался на коробку, чтобы их разговор не слышали. Они находились на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга.

- Иногда трудно понять, как нужно поступать, да? - спросил Чхота.

- Если бы мы только сумели продержаться еще немного, - сказал Нимай. - Аскеза хороша для нас. Если мы претерпеваем трудности ради Кришны, то так или иначе Он будет помогать.