Солнце доктора Бракка

Что касается сплава, то он отнюдь не является настолько чистым, насколько это, собственно говоря, требуется при изготовлении фотоэлементов. И это заставило меня задуматься. Полупроводниковые свойства многих из этих соединений в значительной степени зависят от стехиометрического состава, от его изменения с течением времени. Не берусь предрешать, но вероятность того, что новый фотоэлемент со временем может подвергнуться каким-либо изменениям, очень велика. По меньшей мере неосмотрительно полностью исключать подобную возможность. Сравнительно небольшая продолжительность испытаний не дает оснований для окончательных выводов. Наилучшим выходом было бы, вероятно, двух-трехлетнее исследование элемента здесь, в Праге, в Международном институте. К сожалению до сих пор коллега Бракк отклонял наши предложения. Я очень об этом сожалею, но таково его решение.

Доктор Хенель сделал паузу, оглядел зал, словно хотел проверить впечатление, произведенное его словами, и добавил, что место атомной батареи пока в лаборатории, а не на острове, как предлагает Бракк.

Не успел он сесть, как слово взял профессор. Экардт. Он решительно отмел сомнения доктора Хенеля и назвал его скептиком.

— Вспомните о том времени, доктор Хенель, — сказал Экардт, повысив голос, — когда мы с коллегой Хегером сконструировали преобразователь рентгеновских изображений. Тогда вы выразили примерно такие же сомнения по поводу изобретенного нами двухслойного фотоэлемента. Я с уважением отношусь к вашему научному опыту, коллега Хенель, однако в жизни мы сталкиваемся с такими открытиями и изобретениями, которые, на первый взгляд, требуют еще нескольких десятилетий исследовательских работ, а потом оказывается, что недоверие к ним — просто перестраховка. Доктор Бракк убедительно доказал нам это. Да и наш с Хегером преобразователь уже после годичных испытаний был пущен в серийное производство и безотказно работает по сей день, хотя вы предсказывали ухудшение его качества уже через полгода.

Разумеется, данный вопрос не относится непосредственно к теме дискуссии, но я все же счел возможным упомянуть о нем, чтобы обосновать свои возражения. Не вижу, почему атомная батарея Бракка должна оставаться в стенах лаборатории. Я за перенос работ на остров и буду бороться за это. В электроэнергии остро нуждаются не Европа или Америка, а столь важные для всего человечества полярные районы. Там, как сказал Бракк, электричество означает жизнь! Как станет вести себя фотоэлемент, произойдут ли в нем со временем какие-либо изменения, во что лично я не верю, основываясь на экспериментах и расчетах, — все это мы должны уточнить там, где появятся первые полупроводниковые электростанции.

Было уже четыре часа пополудни, когда председатель объявил перерыв; конца дискуссии еще не было видно.

Во вновь построенной лаборатории Бракка царило шумное оживление. Заканчивались последние приготовления к переезду на остров в Полярном бассейне. Непроницаемые для воды и воздуха контейнеры с оборудованием были подготовлены к погрузке.

Доктор Бракк проводил заключительные испытания атомной батареи. Ящик из синтетического материала, с толстыми охлаждающими змеевиками внутри, с изоляторами наверху, напоминал трансформатор. На передней его стенке были расположены выключатели, контрольные и измерительные приборы. Бракк сделал знак рукой. Включилась система временного охлаждения. Стрелки на шкалах приборов медленно поползли вправо. Атомная батарея вырабатывала электрический ток почти бесшумно. Слышалось только легкое гудение. Бракк включил одну за другой нагрузки, предназначенные для испытания батареи. Потом сказал инженеру Фаберу — одному из своих сотрудников, вместе с которым завтра вылетал на остров:

— Я намеренно допустил большую перегрузку, господин Фабер. Напряжение остается постоянным. Мне кажется, что мы можем быть довольны.

Инженер кивнул.

— Я того же мнения, господин доктор!

Взгляд Бракка скользнул по приборам и задержался на измерителе радиации, который определял уровень радиоактивности за пределами защитной оболочки. Стрелка стояла на нуле. Батарея была включена уже два часа назад, а до этого работала целыми неделями. Бракк отключил ее. Проверка закончена, теперь можно было приступать к упаковке и отправке в аэропорт.

Из института он ушел вскоре после полудня, попрощавшись с коллегами. Они напутствовали его добрыми пожеланиями. Отойдя уже довольно далеко, он остановился и посмотрел назад. Странное чувство овладело им. Целых три месяца он не будет проходить через эти ворота. Долгий срок! Три месяца в вечных льдах. Что ждет его на острове?

Бракк видел снимки научной станции, недавно построенной на острове, но представить ее себе все-таки не мог. Повсюду только лед и снег, никакой зелени, ни деревца, ни цветка. Белая, сверкающая на солнце пустыня. А морозы! Ему стало не по себе. Безотрадное место. Он прогнал эти мысли и решил пройтись по городу. Сегодня ему было приятно ощущать биение пульса шумного города. Он рассматривал дома, остановился на одном из перекрестков, заглядевшись на автомашины и трамваи, с интересом следил за прохожими, словно собирался уехать на годы. Зашел в цветочный магазин, купил большой букет красных гвоздик и бережно понес его. «Она обрадуется», — подумал он и прижался лицом к тонкой обертке цветов.

На ночном столике затрещал маленький будильник. Вернер Бракк в полусне протянул к нему руку и заглушил его. Потом поспешно сел в постели. Верина кровать была уже пуста. Бракк услышал, как она хозяйничает в столовой. Тихо играло радио. Диктор объявил время: семь часов! Самолет отправляется через два часа.

Без четверти девять Бракк вместе с Верой вошел в здание аэровокзала. Там уже собрались профессор Экардт, доктор Хегер и несколько коллег по институту.

Турбовинтовой самолет стоял на взлетной полосе в полной готовности. Серое небо нависло над землей, только там, где должно было быть солнце, виднелось молочно-белое пятно. Шел мелкий дождик. Веру знобило, и она подняла воротник пальто. Бракк, его ассистентка и двое инженеров попрощались с родными и коллегами. Молоденькая жена одного из инженеров плакала. Вера держалась спокойно, только иногда прерывисто вздыхала. А когда Бракк, уже стоя у входа в самолет, повернулся к ней и крикнул:

— Я сразу дам тебе радиограмму. До свидания, Вера! — она кивнула и улыбнулась ему.

Взревели турбины. Самолет медленно двинулся, покатился, набирая скорость, оторвался от земли и стрелой врезался в низко нависшую пелену облаков.

Вернувшись домой, Вера прошла в гостиную и опустилась в кресло. Ничего не хотелось делать. Рассеянно смотрела она на голые деревья в саду. Только кое-где на ветвях оставались еще коричневые листья. Осень подходила к концу. Пасмурная, дождливая погода и тишина в доме действовали на Веру угнетающе. Она привыкла проводить весь день в одиночестве, но сегодня ей было особенно тяжело именно от этой ничем не нарушаемой тишины.

Над какой страной летит сейчас самолет? Они должны достигнуть острова через пять часов. Она представила себе бесконечную белую пустыню и среди этой пустыни много недель будет жить ее муж. Их разделяют тысячи километров…

Погода стала еще хуже, ветер бросал в оконные стекла большие капли дождя. И все-таки Вере хотелось выйти на улицу, немного пройтись — ей было все равно, куда идти.

Она надела плащ, натянула на голову капюшон и вышла из дому. Навстречу ей кинулся ветер. Он стучал ветками, срывал листья, завывал в проводах. Вере невольно вспомнилось, как незадолго до свадьбы она пошла гулять с Вернером в такую же погоду. Тесно прижавшись друг к другу, они строили планы на будущее. Жизнь рисовалась ей прекрасной… Ей захотелось плакать.

Было уже поздно, когда она направилась обратно. В лесу смеркалось. Она шла медленно, с поникшей головой. Ей незачем было торопиться.

В назначенное время самолет прошел над Северным полюсом. Долгая полярная ночь уже началась, и огромная ледяная пустыня была объята мраком. На острове все было готово для посадки. Маленький аэродром освещался прожекторами. На обеих мачтах-антеннах радиостанции зажглись красные сигнальные огни. На краю летного поля собрались почти все сотрудники научной станции. Самолет сделал большой круг над островом и пошел на посадку.