Страница 22 из 66
На следующий день Блюхер получил приказ войскам сводного Уральского отряда о переходе в наступление на Верхнеуральск. Внимательно прочитал дважды. Красным карандашом подчеркнул все, что касалось его отряда.
Блюхер вышел на улицу. К крыльцу подскакал старик с длинной, по пояс, бородой. Спросил:
— Слушай, парень, а где штаб командующего отрядом?
Блюхер посмотрел на него — на казака не похож, а в седле сидит как впаянный. И вроде не связной.
— А зачем тебе штаб, дедушка?
Старик вспылил:
— Молокосос! Ты что, мне допрос чинишь? Я командующего спрашиваю. Значит, по делу.
Блюхер улыбнулся:
— Я командующий отрядом. Блюхер.
Старик окинул взглядом выгоревшую на солнце гимнастерку, побуревшие сапоги стоявшего перед ним солдата, сказал сконфуженно:
— С виду‑то не похож. Не солиден внешним‑то обликом. Однако не серчай. Хочу вот поступить добровольцем. Я с Тирлянского завода приехал.
Блюхер вызвал связного:
— Отведи к командиру челябинской батареи. Пусть зачислит.
Старик, ничего не сказав, тихо поехал за связным.
«С характером дед, — проводил добровольца благодарным взглядом Блюхер. — Лет за шестьдесят, а не усидел. В батарее полегче будет, поспокойнее».
20 июля части сводного Уральского перешли в наступление. На девятый день, опрокидывая заслоны противника, пробились к главным позициям белых — к горе Извоз, прикрывающей Верхнеуральск.
Уральский отряд Блюхера вышел к горе Извоз по Верхнеуральскому тракту. Залегли. Тишина. Томительная, затяжная тишина. Блюхер в бинокль осмотрел равнину, прилегающую к высоте, долго вглядывался в лысоватую, темно–коричневую, опаленную солнцем вершину. Выгоднейшие позиции. По–видимому, ждут, когда мы двинемся, и срубят залповым и пулеметным огнем. Надо выслать разведку, но кто решится пойти по открытой, насквозь простреливаемой поляне?
Блюхер встал, подошел к цепи 1–го Уральского полка, сказал:
— Товарищи, надо узнать, есть ли на горе белые. Кто пойдет добровольно?
Никто не отозвался.
Блюхер подождал, спросил:
— Так что же, добровольцев‑то нет?
— Есть!
Отталкиваясь от теплой земли сильной ладонью, поднялся широкогрудый дружинник с длинной, по пояс, бородой. Глянул смелыми черными глазами:
— Только разрешите на коне. Скорей доскачу.
— Цель крупнее. Опаснее.
— Кому‑то надо идти! Здесь все молодые, а я уже поработал, пожил…
Боец спустился с тракта в кустарник. Прошла минута, и вот он вылетел в лощину, нещадно нахлестывая молодую, резвую лошадь. Копыта рвали сухую землю. Облачко пыли докатилось до высоты и стремительно поползло вверх. И тогда Извоз–гора ожила. В упор по всаднику хлестнули пулеметы. Лошадь взметнулась на дыбы и рухнула на камни.
«Потрясающей смелости человек, — изумился Блюхер, высматривая в бинокль пулеметные позиции белых. — А лицо знакомое. Борода по пояс. Да ведь это тот, с Тирлянского завода…»
Неслышно подошел Павлищев, сказал восхищенно:
— Изумительная храбрость.
— Нашей породы — рабочий. Позиция прояснилась. Труднейший случай.
— Нужна огневая поддержка. Хотя бы пятиминутная артиллерийская обработка позиций противника, главным образом его проволочных заграждений.
Блюхер сдвинул густые брови, на лоб набежали морщинки:
— Не можем. Боеприпасов в обрез. Предупредите — вести только прицельный огонь.
— Может, прибегнем к глубокому обходному маневру?
— На флангах действуют отряды Ивана Каширина и Николая Томина. По замыслу главкома они наносят вспомогательные удары.
Блюхер взглянул на часы:
— Пора. Чей батальон пойдет головным?
— Первый. Бусяцкого.
Павлищев, подтянутый, свежевыбритый, написал приказание, подозвал связного:
— Передайте командиру первого батальона Бусяцкому. Об исполнении доложите мне.
Блюхер еще раз осмотрел огромную каменистую гряду, прикрывающую Верхнеуральск, подумал с болью и горечью: «Трудно атаковать в лоб пулеметы. Многие лягут на этой окаянной горе. И даже если возьмем ее, врага не победим. Местные казаки говорят, что за Верхнеуральском генерал Ханжин собрал восемь кавалерийских и два пехотных полка».
Подбежал связной, доложил:
— Приказание передал. Комбат Бусяцкий вызывает ротных. Просит поддержать огнем артиллерии.
— У нас мало снарядов, — хмурясь, сказал Блюхер. — И путь еще очень далек. Одна надежда на штыки и «ура».
Павлищев нашел нужным заметить:
— Артиллерийский пот спасает пехотную кровь. Никакое «ура» не заглушит пулеметы.
Блюхер промолчал — командир полка Павлищев прав.
Развернутый в цепь первый батальон быстро поднялся и двинулся к темно–коричневой горе. Бежали, подбадривая себя испытанным русским «ура». У каменистого, жесткого подножия Извоза атакующих встретили прицельным пулеметным и ружейным огнем. В частой, свирепой пальбе заглохло «ура».
Без команды, разрозненными группками первый батальон отошел на исходные позиции.
Павлищев вытер мокрое лицо:
— Я сам поведу второй батальон.
Он легко, уверенно поднял батальон в атаку, бывший подполковник Иван Павлищев. Он что‑то кричал, но голоса не было слышно: оглушительно били винтовки, торопливо глотали ленты пулеметы. Извоз–гора стала сизой от порохового дыма.
Бойцы 1–го Уральского двигались широкой цепью, пригнувшись к знойной земле и вскинув винтовки. И только на флангах пулеметчики вели огонь по вражеским позициям.
Блюхер видел, как, выбросив вперед руки, падали лицом на жесткую землю бойцы, но цепь не замечала потерь, катилась неудержимо вперед. И вот она достигла подножия горы и медленно, упорно поползла вверх.
«Хорошо идут, очень хорошо, — радовался Блюхер. — Только бы зацепиться за высоту, а там можно подбросить подкрепление». Извоз–гора зашевелилась. Затихли пулеметы и винтовки. Казачья лавина ринулась в контратаку. Их было в четыре раза больше. Сама гора помогала им. Они обрушились на поредевший батальон уральцев и сбросили в лощину.
К Блюхеру торопливо подошел Павлищев. Его лицо было темным от пота и пыли. Тяжело дыша, сказал:
— Нужно вводить весь полк. Пробиваться на узком участке. Атака должна быть непрерывной.
— Согласен. Пусть бойцы отдохнут. Сейчас выяснится обстановка у Каширина и Томина.
Связной главкома привез приказание — фланговые отряды ведут ожесточенный бой, необходимо продолжать атаки всеми силами и взять гору Извоз.
Блюхер передал Павлищеву, жадно пившему воду:
— Сейчас прикажу челябинской батарее выпустить шесть снарядов по пулеметным позициям противника. Это подбодрит боевиков. Как только ударят орудия, поднимайте весь полк в атаку.
И вот снаряды взметнули комья земли и осколки гранита на гребне горы. Еще не осело облако пыли и дыма, а цепи уральцев уже пересекли поляну и ринулись на высоту.
Враги опрокинули первую цепь. Накатилась вторая, за ней третья, и в смертном рукопашном бою уральцы захватили гору Извоз. Первым вышел к Верхнеуральску батальон Д. Д. Бусяцкого.
Успехом увенчалось наступление Троицкого отряда Николая Томина. Троичане вышли на Миасский тракт. И на правом фланге верхнеуральцы прорвали позиции противника и отбросили его на высоты за городом.
Победа не радовала Блюхера. Много убитых и раненых. Самого главнокомандующего Николая Дмитриевича Каширина увезли в Белорецк на повозке — пуля пробила ногу.
В штабе, допросив пленных, Блюхер выяснил, что противник сосредоточил за Верхнеуральском восемь кавалерийских и два пехотных полка[14]. Их готовит к наступлению командир Уральского корпуса опытный и смелый генерал Ханжин, специально приехавший для ликвидации «каширинского войска».
И еще пленные показали, что 25 июля красные оставили Екатеринбург. Эту тяжелую весть подтверждали также захваченные документы и газеты.
Вечером заместитель главкома Иван Каширин собрал командиров на совещание. Выступления были краткими. С горечью говорили о понесенных потерях и о том, что бойцам розданы все патроны. Осталось их полсотни на винтовку и штук триста на пулемет. Упрекали друг друга, почему не выяснили обстановку, пошли на город, в который входить нельзя — попадешь в капкан. И только бывший хорунжий Енборисов и его друг Каюков не унывали, перебивали ехидными репликами, шутили, смеялись.
14
ЦГАОР, ф. 1447, оп. 1, д. 4, л. 88; д. 52, лл, 35, 52.