Страница 13 из 88
В 02:03 я опять подъехал к церкви Всех Святых. Заметил Шпика Два, стоящего перед своей машиной. Шпика Один видно не было.
В 02:04 я постучал в дверь дома номер двенадцать по Ледисмит-кресент.
Миссис Акума откликнулась немедленно. Она, заплаканная, была в пальто и с сумочкой. Старушка заявила, что не может оставаться здесь, так как слышать шум в мансарде для нее невыносимо. Я заверил ее в том, что, когда я осматривал помещение в прошлый раз, там никого не было. Она утверждала, что искать снова нет смысла, поскольку духи невидимы. Вместо этого она попросила меня, хотя, возможно, тут больше подошло бы слово «взмолилась», отвезти ее в дом сына в Кэтфорде. Она уже связалась с ним, и он согласился приютить матушку на ночь, но подхватить ее на машине не смог – признался матери, что за ужином пропустил пару бокалов.
Миссис Акума оказалась в затруднительном положении и была очень огорчена. Пользоваться общественным транспортом в этот час для нее небезопасно. Не хотелось ей и вызывать такси. Тот водитель, серийный маньяк, изнасиловавший нескольких пассажирок прошлой осенью в Бекслихите, заставил многих женщин отказаться от услуг такси поздней ночью. Так что я согласился доставить ее по адресу.
Кому-то, возможно, покажется, что я манкировал своими прямыми обязанностями, тем более что у меня пропал человек, но в этом районе Лондона живет так мало приличных, законопослушных людей, что бросить старушку на произвол судьбы в трудный час было абсолютно невозможно. Когда мы проезжали мимо церкви Всех Святых, миссис Акума посмотрела на нее с нескрываемым страхом. И пробормотала что-то вроде: «Вот центр всего плохого».
В 02:19 я ехал в сторону Кэтфорда по Хитер-Грин, с миссис Акума на пассажирском сиденье, когда услышал сообщение из диспетчерской для констебля Гейтвуд. В нем говорилось о голой женщине, которую видели возле Элиот-парка.
Я снова уловил веселье в голосе диспетчера и рассердился. «Доггеры», «свингеры», как бы ни назывались в Интернете группы извращенцев, собирающихся ночами на оргии в определенных лондонских парках, в настоящее время о них стало почти не слышно. Неуклонно растущий уровень преступности положил конец подобным ночным забавам, так что я не мог не удивиться и не встревожиться, что же означает появление этой обнаженной женщины.
В 02:25 я въехал в Кэтфорд, когда мне позвонили на мобильный. Это был сержант Бачанан, дежурный по камере предварительного заключения в Гринвичском полицейском участке. Он сообщил мне, что задержание Уэйна Дэвлина оформлено, но тот жалуется на ранение и требует оказания медицинской помощи. Сержант Бачанан сказал, что у них слишком много арестованных в связи со стычкой двух группировок, и никто из его персонала не сможет сопровождать Дэвлина, так что эту честь придется взять на себя офицеру, задержавшего «милашку Уэйна».
В 02:26 я отправил сообщение констеблю Баркворту, приказав ему отложить розыски констебля Макинтоша и отправляться в Гринвичский полицейский участок, забрать своего пленника и нянчиться с ним до самого госпиталя. Я также связался с диспетчерской, спросил, не появилось ли информации о местонахождении инспектора Мэйкуэйта, на что мне ответили, что с ним до сих пор не выйти на контакт. Я потребовал, чтобы они официально объявили о его отсутствии и через его голову запросили помощи у других районов, поскольку у нас катастрофически не хватает людей.
В 02:32 я прибыл на Калверли-роуд в Кэтфорде и передал миссис Акума на попечение ее сыну Стивену.
В 02:44 я возвращался по Ли-роуд и услышал, как диспетчер связался с констеблем Гейтвуд и сообщил ей, что обнаженную женщину видели вторично входящей в Элиот-парк с северной стороны. Похоже, женщина была не только голой, она была измазана кровью и грязью. Я тут же вызвал диспетчерскую и попросил связать меня напрямую с патрульным констеблем Гейтвуд.
Я сказал, что присоединюсь к ней. Пускай она войдет в парк с севера, а я с юга, и мы двинемся навстречу друг другу.
В 02:48 я проезжал мимо церкви Всех Святых, направляясь к Элиот-парку, когда мне сигнализировал Шпик Один. Он спросил, не знаю ли я, где его коллега (Шпик Два), поскольку тот не отвечает на вызовы. Шпик Один объяснил, что он обходил церковные земли, но по возвращении обнаружил их «Ауди» пустой. Я ответил, что не знаю, где Шпик Два, но сказал, что он проявлял интерес к дому через дорогу – номеру двенадцать по Ледисмит-кресент.
В 02:53 я подъехал к южному входу в Элиот-парк и связался по рации с патрульным констеблем Гейтвуд. Она уже была у северных ворот и готовилась войти.
В 02:54 я вошел в Элиот-парк через южные ворота и двинулся вдоль забора, за которым располагались вагончики служителей, ухаживающих за территорией. Было темно, какое-либо освещение отсутствовало, и мне пришлось включить фонарик на максимум. Впрочем, это мало помогло. Как вам известно, хотя Элиот-парк вчетверо меньше своего «большего близнеца», Гринвичского парка, естественные лесные массивы здесь весьма обширны и густы.
В 02:58 констебль Гейтвуд сообщила мне, что обнаружила патрульного Макинтоша.
По-прежнему находясь в северном конце парка, она прошла около пятидесяти ярдов по центральной аллее, оказавшись возле ряда скамеек напротив памятника жертвам войны. Очевидно, констебль Макинтош сидел на одной из них и спал. Констебль Гейтвуд призналась, что была в курсе того, что он с трудом приспосабливался к ночным дежурствам и никогда не упускал возможности вздремнуть минут тридцать-сорок.
Я спросил, не видно ли где обнаженной женщины. Констебль Гейтвуд ответила отрицательно. Я приказал подождать меня и подготовить патрульного Макинтоша к разносу, равноценному ядерному взрыву.
В 03:00, когда я проделал уже четверть пути и шел мимо футбольного поля, констебль Гейтвуд уведомила меня о том, что у нее не получается разбудить патрульного Макинтоша. Она уже не знала, он крепко спит или заболел.
В 03:01 констебль Гейтвуд сообщила, что нашла рану на шее патрульного Макинтоша. Она сказала, что это глубокая борозда, обильно кровоточащая, но кровь затекает под униформу, поэтому она сразу ничего не заметила. Гейтвуд подтвердила, что ей не привести в чувство Макинтоша и что дыхание его неглубоко, а пульс слишком слаб, что не может не вызывать беспокойство. Я кинулся бегом, на ходу переключившись на связь с диспетчерской и попросив прислать машину «скорой помощи» как можно быстрее. Я также потребовал немедленно найти инспектора Мэйкуэйта, ввести его в курс этих серьезнейших обстоятельств и дождаться, чтобы он дал им оценку.
В 03:03 я миновал кафетерий в центре парка, когда диспетчер сообщил мне, что патрульный констебль Гейтвуд преследует подозреваемую. Я тут же потребовал снова переключить нас на прямую связь.
Поддерживать контакт было трудно, так как констебль Гейтвуд тоже бежала, но она сказала, что, когда пыталась разбудить патрульного Макинтоша, заметила фигуру, торопливо пересекающую газон в направлении скрытых за деревьями парковых уборных. Не успел я ответить, как она добавила, что теперь фигура свернула направо, словно желая срезать путь, – мимо кафе, теннисных кортов и игровой площадки.
Я обогнул кафетерий, рассчитывая перехватить подозреваемую. Никого не увидев, двинулся напрямик по клумбам к теннисным кортам.
В 03:05 я с облегчением услышал, что «скорая» уже в пути. Констебль высказала соображение, что наш коллега уснул на скамейке и подвергся нападению кого-то, проходившего мимо, возможно той самой голой женщины, которая вполне могла быть сбежавшей пациенткой психиатрической клиники. Тут мы услышали какой-то звук, напоминающий треск расщепленного дерева. Он шел со стороны общественного туалета. Не мешкая, мы бросились туда. Во время погони констебль Гейтвуд потеряла преследуемую из виду и считала, что, кем бы она ни была, теперь она путает след.
Я снова связался с диспетчерской и затребовал руководящих указаний и поддержки.