Страница 13 из 17
Как-то вечером опять пришел Рекс и спросил, почему я никуда не хожу, сижу дома.
Я пожал плечами.
— Вам никто не запрещал, — сделал удивленные глаза Рекс. — Напрасно, совсем напрасно, будто в тюрьме… А я, по-честному признаюсь, за Эльзу болею… Как бы чего…
Скелет в подвале
Но вот однажды меня опять вызвали к Хельвигу. Он сообщил, что отныне я поступаю в распоряжение капитана Р.
Это был на редкость неразговорчивый человек. Две недели учил он меня искусству тайнописи, шифровки сведений и заставлял зубрить… уставы Красной Армии. Другой офицер показывал рацию, приемы работы на ней. Третий, лейтенант Курт, что называется, душу вкладывал в обучение приемам нападения и защиты. Особенно он был усерден, когда на уроках присутствовал Р. Добивался предельной отточенности приемов. Помнится, как-то он учил меня удару в солнечное сплетение. Удар не получался. Капитан нервно двигал уголками рта. Курт, как заводной автомат, снова и снова нападал на меня, заставлял повторять оборонительный прием. Мне стало противно смотреть на старания этого служаки, и я что есть силы ударил его в солнечное сплетение. Лейтенант без чувств грохнулся на жесткий коврик.
— Это уже хорошо! — удовлетворенно заметил капитан.
…И вот я снова стою перед Хельвигом.
— Отныне вы — капитан Тутунов, — откинувшись в кресле, сообщает полковник. — Ознакомьтесь, пожалуйста, с вашим удостоверением личности. А вот ваше личное дело… Запомните хорошенько все данные о себе, чтобы не ошибиться, когда придется заполнять…
Он тщательно проверил, насколько прочно я усвоил биографию Тутунова, и приступил к инструктажу. Мне поручалось прибыть в штаб армии, находящийся сейчас рядом с городом Н., под видом офицера-дирижера Тутунова.
— Не тревожьтесь: Тутунов едет в штаб этой армии впервые. Раньше он… то есть вы, никогда там не были. Правда, вы опаздываете с прибытием к месту службы, — предупредил полковник. — Но это не ваша вина, заболели в дороге воспалением легких лежали в сельской больнице. Вот справка. Не беспокойтесь, госпиталя в этом селе нет. Так что вы могли попасть только в сельскую больницу. Не умирать же офицеру на улице, хе-хе! Все учтено, милейший Тутунов.
Далее мне предлагалось «войти в доверие» начальства и сделать все, чтобы остаться при штабе армии, при случае вступить в партию. Задача — собирать сведения о наших частях и передавать в шпионскую ставку Хельвига через точку № 3.
И полковник показал мне на карте… дом лесника.
— Точка работает регулярно. Правда, — полковник недовольно поморщился, — она опаздывает несколько с передачей данных… Устаревших много… М-да… У нас даже сомнение закралось, не захвачена ли. Задали контрольный вопрос — ответ точный. А вот данные — не ахти какие. Вы этот пробел и должны будете восполнить.
Затем он сообщил мне подробно, как разыскать бухгалтера военторга, назвал устный и вручил вещественный пароль — томик стихов Лермонтова.
— О Голованове, — заключил беседу Хельвиг, — вы ничего не знаете. Забудьте его. По секрету, он у русских в почете, они ему «капитана» присвоили, — при этих словах полковник указал пальцем кверху, что должно было означать «пошел в гору».
Как раз в это время вошел адъютант полковника и передал какую-то шифровку. Хельвиг, прочитав ее, яростно стукнул по столу своим огромным кулаком, накричал сначала на адъютанта, потом на меня и в бешенстве заметался по кабинету.
Я понял, что произошло что-то страшное. «Неужели взяли Голованова? — подумал я холодея. — Зря поторопились. Как бы…»
Мой отъезд был приостановлен.
Снова проклятые розовые стены и беловолосая Эльза. Томительное ожидание… Как-то опять явился Рекс и снова удивился, почему я никуда не хожу. И, как и в тот раз, скосил ревнивый взгляд на Эльзу.
Я немедленно вышел на улицу, хотя отлично понимал, что за каждым моим шагом неотступно следят несколько пар глаз.
У газетного киоска какой-то толстяк в пенсне тихо шепнул мне на ухо:
— Будьте осторожны. За вами слежка.
Я сделал вид, что ничего не расслышал, купил газету и отошел в сторону. Но читать ее уже не мог… Направился к кинотеатру.
У кассы молодая женщина протянула синюю бумажку:
— Купите билет, у меня лишний.
Я протянул руку за билетом. На билете по-русски было написано:
«За вами следят. Уходите».
Отказался от билета и встал в очередь.
Картина меня уже совершенно не интересовала. Сидел только потому, что уходить было нельзя.
Прямо из кинотеатра направился в бар. Занял место у стойки, пью пиво. Двое в гражданском тоже медленно прихлебывают из высоких немецких кружек и изредка лениво перебрасываются фразами.
— Налет завтра…
— Все как условлено…
— Комендатура заминирована…
— Наши начеку…
— Пароль…
И в это время, где-то за спиной прозвенел истошный крик:
— Партизаны! Хватай их!
Что произошло вслед за этим, я не помню. Очнулся в совершенно темном подвале, на холодном цементном полу.
В углу кто-то тихонько стонал.
— Кто здесь? — бросил я наугад в темноту.
— Такой же, как и вы несчастный смертник, — слабо прошелестело в ответ.
Кто-то полз ко мне.
— Откройте, товарищ, щелочку в двери… Там, внизу… Дышать нечем, проклятые!
Я не двинулся с места. Он повторил просьбу. Я оставался на месте. Тогда он сам подполз к двери и приоткрыл щель. При слабом свете я увидел вконец изможденного седого человека… На лице запеклась кровь.
— Видите, как разукрасили, гады, — простонал скелет. — И до вас доберутся.
Я ответил, что не жду его участи, так как попал сюда по недоразумению. Он помолчал, а потом страдальчески, со слезами в голосе, прошептал:
— По недоразумению сюда не попадают. И выходят отсюда только в могилу. Так-то, товарищ.
Я притворился спящим. И без него было тошно, все перепуталось в голове. Мне хотелось побыть одному, обдумать все происшедшее. Я ничего не понимал.
Действительно разоблачен Голованов? Схвачен? И его люди успели предупредить Хельвига?..
Или я попал сюда по недоразумению, из-за разговора в пивной? Что это были за люди? Скорее всего провокаторы…
Этот толстяк у киоска и молодая женщина с билетом…
Сейчас вот еще живой, говорящий скелет… Кто он? Свой? Может быть… А скорее всего подставное лицо…
Ничего не пойму…
Заныла скрипучая дверь и на цементный пол рухнул мой сосед по камере…
— Сволочи! — сплюнул он вслед удалявшимся шагам. — Все равно, гады, не скажу, не выдам… Неделю избивают, подумать только — неделю… И так изо дня в день, как по расписанию… Скажи им, где партизаны. Не на того напали, проклятые выродки.
Не успел он выговориться, как снова отворилась дверь и двое дюжих немцев молча схватили меня под руки, поволокли по коридору. Втолкнули в какую-то комнатушку и скрылись. Я огляделся по сторонам — пусто. Окно открыто настежь…
Постоял несколько минут, пытаясь собраться с мыслями. Вдруг из боковой двери показался здоровенный детина с железным крестом на груди в форме лейтенанта. Я подошел к нему.
— Какое вы имеете право задерживать меня? — бросил я ему в лицо. — Какое? Я прибыл в распоряжение полковника Хельвига. Прошу вас немедленно сообщить ему о моем задержании.
Детина, ни слова не говоря, наотмашь ударил меня по лицу. Стены дернулись и поплыли куда-то в сторону, комната медленно переворачивалась…
— Кто тебя подослал сюда? Ну? — будто сквозь сон расслышал я над собой.
— Я вам говорю, что прибыл к полковнику Хельвигу… Можете удостовериться…
— Хватит врать! Говори правду, это лучше, — снова ударил меня лейтенант. На этот раз по щеке.
Я повторил свое требование сообщить о случившемся Хельвигу… Лейтенант подозвал двоих солдат и велел избивать меня, пока не потеряю сознания. Они не спеша, — видно занятие это было им привычное, — не обращая внимания на мои протесты, раздели меня и уложили на кушетку. Я кричал и отбивался, как мог. Но вот замелькали резиновые дубинки, и на меня обрушился град, лавина ударов. Били все трое, не разбирая куда, лишь бы не промахнуться…