Страница 29 из 46
А дед болтает о какойто медведице…
– И вот приходит Настасье Егоровне приглашение. Не куданибудь, а в Раменглоу, к его святейшеству патриарху Олоферну. Выступать надо на площади Святого Глио, перед собором Тысячи Лиц. Патриарх намерен смотреть на Машкины фокусы с балкона. Гонорар предложили – огого! Прилетела Настасья Егоровна в Раменглоу, поселилась в отеле, ждет. Машке отдельный номер забронировали, с ионным душем…
Марк жалеет, что Пака нет. Карлик всегда умел поднять ему настроение. Уж Пак точно бы навел деда на правильный, нужный разговор. Но коротышкаакробат умотал принимать лошадь. Время от времени дед брал лошадей на выездку и дрессуру. Дедова школа славилась у цирковых, недостатка в заказах не было.
Марк садится на перила, как делал Пак.
Он зол как тысяча чертей.
– За день до представления являются в отель телохранители его святейшества…
Дед не смотрит на внука. Он чинит шамберьер. В телескопической рукояти бича разболтались фиксаторы. И крепежное кольцо ходит ходуном. Пальцы деда работают сами по себе, ловко подхватывая то отвертку, то пассатижи; язык – сам по себе.
– Говорят: никакого оружия. Днями на патриарха было покушение, к счастью неудачное. Охрана теперь бдит. Никакого оружия, и даже безобидная палочка – нини. Мало ли что у вас за палочка? Настасья Егоровна в слезы. Она этой палочкой Машке команды дает. Ткнула под пузо – Машка встала. Махнула налево – Машка кружится. Что ж теперь, рукой командовать? А если Машка заартачится?
История увлекает Марка. Он представляет огромную медведицу на площади. Ясное дело, без намордника. С неподстриженными когтями. И что прикажете делать, если чудоМашка пойдет вразнос?
– Ладно, слезами горю не поможешь. Вышли они на площадь. Патриарх с балкона улыбается. В центре – помост. Поднялась Настасья Егоровна по лесенке, Машку за шкирку вытащила. Толпа вокруг – тысяч двадцать. Гул, рев; Машка перепугалась. Поднялась на дыбы, рычит. Вотвот деру даст. А палочки нет. Волшебной, значит, палочки… Был у Настасьи Егоровны платочек. Взмахнула она платочком, мазнула концом дуре Машке по лбу…
Дед беззвучно смеется.
– Есть, парень, такая штука: гайка для болтов рельсовых стыков. На Сечене коегде железные дороги сохранились, ну и пользуются. Тяжелая, зараза, скажу я тебе. Вот Настасья Егоровна и зашила одну гаечку в конец платка. Влепила она своим кистенем Машке – жизнь сразу и наладилась. Пляшет Машка, кружится, кланяется. Патриарх ладоши отбил, хлопая.
В голосе деда появляется трещинка.
– Где ж на всех дураков гаек взять? – говорит он.
И Марк понимает, что ему ответили.
Глава пятая
Дуэль (продолжение), или Хочешь, я выпишу тебе справку?
I
– Нам сюда, – сказал Секст.
– Ага, налево, – уточнил Гельвий, сверяясь с навигатором.
Лавку секунданты нашли через вирт. Для поисков по Тренгу гиперсвязи – удел богачей – не требовалось, а планетарный вирт для курсантов был бесплатным. Удалось и с хозяином связаться, и задаток перевести. В итоге, топая по окраине городка, Секст с Гельвием то и дело чесали в затылке. Курс ориентирования на местности – прошлой осенью все сдали его на отлично – помогал слабо. На карте все выглядело проще простого. В действительности же…
Дома и домишки – камень, полипласт, дерево, плексанол, нанобетон – стояли в художественном беспорядке. Кучкой хулиганья заступали дорогу, а струсив, разбегались в стороны. Лепились друг к другу: один это дом? два? три?! Между строениями возникала прореха: улица? площадь? бесхозный пустырь?
– В джунглях проще! – вздохнул Секст.
Гельвий кивнул.
Час блужданий, и они вышли к нужному месту. Катилина, против обыкновения, молчал, хотя поводов для шпилек в адрес приятелей было хоть отбавляй. Он шел хмурый, глядя под ноги. На прежнего Катилину, острослова и насмешника, это было не похоже.
– Ты уверен?
Секст с сомнением уставился на вросший в землю бункер, ядовитозеленый, с серебристыми разводами. Дверью бункеру служила плита из армейского бронекомпозита – такие ставят в шлюзовых камерах. Окна отсутствовали, их, наверное, заменяли скрытые камеры. По мнению Секста, оружейная лавка должна была выглядеть иначе.
Дотошный Гельвий сунул нос в навигатор:
– Все верно! Переулок Второго Освоения, тридцать семь.
В ответ над входом замигала, искря, архаичная вывеска:
РЕТРОАРСЕНАЛ
Холодное оружие всех времен и народов.
Только у нас!
Моргнули индикаторы, раздалось басовитое гудение – и арсенал отворился.
– Добро пожаловать, молодые люди. Я вас ждал.
На пороге возник коренастый бородач с трубкой в зубах. Он походил на художника из детской сказки. Борода, берет, трубка. Длинные черные, с проседью, волосы рассыпались по плечам; клетчатая рубашка, жилет с кучей карманов… Не хватало только древнего мольберта с кистью.
– Проходите. Осторожно, тут ступеньки.
Винтовая лестница уводила под землю.
– Обалдеть!
Секст замер в дверях. Катилине пришлось от души хлопнуть его по плечу, чтобы вывести из ступора. Секст посторонился, и теперь застыл уже сам Катилина. Подземная часть бункера являла собой разительный контраст с уродливым горбом наверху. Никаких пластмасс, только натуральное дерево. Темное, полированное. Шкафы, стойки, витрины, стеллажи.
А в них…
Вывеска не врала ни на полслова. Допотопные орудия убийства ближнего заполняли подземелье до отказа. Ножи и кинжалы, мечи и сабли, алебарды и копья заговорщицки поблескивали в витринах и стойках. Умоляли: возьми меня! Нет, меня! Пусти кровь врагу – я не подведу! Бородач тактично не спешил с советами, давая гостям возможность насладиться зрелищем. Словно под гипнозом, курсанты двинулись вдоль стеллажей – три сомнамбулы. В глазах метались хищные отблески стали. Катилина остановился первым, у витрины с ножами. Прямые, изогнутые и иззубренные, вороненые и с муаром на клинке; рукояти из кости и дерева, обтянутые кожей, любовно, виток к витку, обмотанные медной проволокой…
Внимание Катилины привлек ножмонстр. Скорее это был боевой наруч: металлическая накладка на предплечье, крепления из кожи, рукояткапоперечина. Вперед на две ладони выдавалось широкое лезвие с зубастой прорезью внутри. Вверх торчал изогнутый «плавник». По форме нож напоминал акулью голову с оскаленной пастью.
«Кемчуга», – прочел Катилина на табличке. Что ж, дикарям с Кемчуги, поэтам и людоедам, нельзя было отказать в изобретательности.
Гельвий тем временем кружил у стойки с двуручными мечами, облизываясь, как кот на сметану. Он вздыхал так, что мог растрогать скалу. Двуручники были ростом с Гельвия, а некоторые – выше. Дорогие небось. Даже если в кредит. А главное, в училище не разрешат. Как «талисман» или «память о доме» такое двухметровое счастье точно не прокатит.
– Помнится, в вирте вы интересовались этой парой…
Секст с сожалением оторвался от коллекции рапир.
Катилина с Гельвием тоже обернулись на голос. Хозяин ждал их у стола, куда выложил сильно изогнутую саблю и кинжал дагу – с защитной чашкой, крестовиной и двумя кольцамизахватниками. Дага выглядела во сто раз страшнее сабли.
– Ага, – кивнул Секст.
– Интересовались, – уточнил Гельвий.
Катилина взял дагу. Ткнул перед собой, едва не разбив витрину. Сабля ему тоже не приглянулась. С молчаливого согласия хозяина он взмахнул клинком в проходе. Вес нормальный, руку не ведет… В саблях Катилина разбирался слабо. Не нравилось, и все тут.
– Более прямой у вас нет?
С трудом он сумел облечь претензию в слова. И сам искренне уверился, что вся проблема в кривизне клинка.
– Поглядим, – меланхолично кивнул хозяин.
Секст и Гельвий кинулись к разочарованному Катилине. Да, секунданты должны быть нейтральны и беспристрастны. Но разве гденибудь в Дуэльном кодексе написано, что они не имеют права помочь одному из дуэлянтов в выборе оружия? Они бы и обоим помогли, но Марк отказался. Дуэльного кодекса Секст и Гельвий отродясь не видывали. Но что это меняло?