Страница 81 из 152
— Вот вам факт! Факт! Факт! — кричал Джонсон.
— Одна из выгоднейших отраслей американской человекоубойной промышленности! — сказал Сапегин с места. — Это организация голода биологическими средствами.
— Пропаганда! — заорал председатель.
— Прекратите, прекратите это! — кричал Лифкен.
— Смотрите! — крикнул Гаррис с кафедры, поднимая над головой сосуд. Вот еще один вид биологической бомбы для распространения микробов сибирской язвы и других болезней посредством зараженных мух, перьев, листьев и насекомых!
Казалось, в зале разорвалась атомная бомба. Все ринулись к кафедре, чтобы убедиться собственными глазами. Снова завыл радиоглушитель, и в зале вдруг потух свет. Над дверями зажглись красные и синие неоновые надписи: «Выход». Делегаты покидали зал. Гаррис затерялся в толпе.
В фойе все слышали радиопередачу об оскорблении американского гостеприимства советской делегацией.
— Мы, — заявил диктор, — огласим выступление молодого советского ученого Крестьянинова, выступившего от имени советской делегации на приеме у Мак-Манти.
Все выходившие останавливались и слушали.
В темноте зала Роман Крестьянинов, с портфелем в руке «прикрывая тыл», отстал от своих, с трудом сдерживая чей-то натиск сзади. Кто-то его толкнул, пытаясь вырвать портфель. Роман осветил незнакомца электрическим фонариком и увидел рослого детину с изуродованными ушами и приплюснутым носом.
— Руки прочь! — крикнул Роман, с трудом удерживая портфель.
— Я из службы карантина! — заявил детина. — Мы должны задержать этих вредных жуков, которые находятся в биологической бомбе в вашем портфеле. Это наша служебная обязанность!
Группа молодых людей крепко взялась за портфель и потащила его к двери. Роман не выпускал из рук портфеля и вынужден был следовать за ними. Тащивших несколько удивило спокойствие молодого человека и то, что он не зовет на помощь.
Шесть молодчиков во главе с «типом» — так Роман окрестил детину со сплющенным носом — втащили молодого человека в гараж. «Тип» вырвал портфель из рук Романа.
— Это насилие! — сказал Роман. — Я буду жаловаться!
«Тип» неприятно рассмеялся и вдруг почтительно вытянулся. В помещение вошел Луи Дрэйк.
— На меня напали, — заявил ему Роман и хотел рассказать, что произошло.
Но Луи Дрэйк с досадой махнул рукой и приказал открыть портфель. Он оказался запертым. На требование отдать ключ Роман отрицательно покачал головой. Он был тщательно и бесцеремонно обыскан. Ключа не обнаружили. «Тип» вытащил нож и распорол портфель. Крик ярости вырвался у Луи Дрэйка: портфель был пуст.
Роман Крестьянинов не мог удержаться от торжествующей улыбки. Маневр удался. Конечно, Сапегин ожидал нападения, и задача Романа была — отвлечь внимание нападающих, что он и выполнил блестяще. Правда, он перестарался в том смысле, что не кричал и не звал на помощь в зале, когда на него напали. Между тем Сапегин заранее с ним условился, что когда Романа задержат, он закричит — и тогда Сапегин придет к нему на помощь. Егор же вынесет биобомбу из зала в фойе для дальнейшего ее обозрения журналистами и властями.
— Где биобомба? — заорал вне себя Луи Дрэйк.
«Тип» уперся в живот Романа дулом пистолета.
— Роман, где ты? Роман! — послышался во дворе обеспокоенный голос Анатолия.
— Я здесь! — изо всех сил крикнул Роман и услышал грохот. Глаза его застлала кровавая пелена. Он рухнул на пол.
Глава XIV
«БЧ»
После неудачной попытки уговорить Джима взять ее с собой в Индонезию Бекки пошла в гараж. Оба шофера, сидевшие на скамеечке у входа, увидев ее, замолчали и встали.
— «Борзая» в порядке? — спросила Бекки.
— Как всегда, — с улыбкой ответил шофер Франк. — Как прикажете?
— Я за рулем, вы со мной… Я прочитала брошюрку, которую вы мне дали, — сказала Бекки, когда они выехали на шоссе. — Воображаю, что сказала бы мама, увидев ее!
— Надеюсь, этого не произойдет! — строго предупредил Франк.
— Конечно, нет. Как вы могли подумать, Франк! С тех пор как я прочитала эти книги, у меня точно пелена спала с глаз. Я теперь — просто убежденная коммунистка.
— Никогда не говорите этого, даже шутя, мисс Бекки, — напомнил Франк. Фашизация Америки идет чисто американскими темпами. Единственная серьезная сила, могущая противостоять фашизму, — это коммунисты, но их преследуют и по суду и путем террора. Коммунисты загнаны почти в подполье. Людей убивают только по подозрению в симпатии к коммунистам. Ведь я вам уже говорил, в чем авторитет коммунистов. Все дело в том, что во время войны именно коммунисты возглавили борьбу народов против фашизма; борются они и теперь против поджигателей войны.
— Франк, — сказала Бекки, продолжая смотреть на дорогу, — скажите мне прямо: после нашего последнего разговора вы убедились, что я уже кое-что теперь понимаю?
— Безусловно, Бекки, — ответил Франк, дружески улыбаясь ей. — Если бы всю эту политграмоту усвоили многие низовые профсоюзные лидеры, они не пошли бы за продажными профсоюзными боссами.
— А я могла бы вступить в компартию? — вдруг спросила Бекки.
Шофер испытующе взглянул на девушку, не спеша положил резинку в рот и стал жевать.
— Но почему вы молчите, Франк?
— Если бы на моем месте был мой брат-коммунист, ему бы легко было вам ответить. А что я могу сказать? Вы спрашиваете, почему я молчу… Я стараюсь припомнить разговоры с братом и представить себе, что бы он мог вам ответить. Но если вас смущает мое молчание, то я буду думать вслух… Коммунистическая партия, как известно каждому американцу, находится вне закона. Партию травят и преследуют. В партию засылают шпионов и провокаторов. Я знаю несколько славных парней, которым, как выражаются гангстеры, «пришили дело» и отправили за решетку…
Бекки густо покраснела и гневно сказала:
— Не думаете ли вы истолковать мое искреннее желание…
— Стоп! — оборвал ее Франк. — То, что я говорю, это же просто мысли вслух. Ну, подумайте сами: чем бы вы могли им помочь? Разъяснять сущность социализма среди знакомых вашего отца, таким, как Лифкен? Это совершенно бессмысленное занятие. Ученые его типа готовы умертвить всех людей, если это сулит им наживу. Что касается рабочих, то с ними ведут беседы такие, как мой братец, сам такой же рабочий. У него и подход к людям иной, чем у вас, да и разговаривает он иначе. Ему верят, как своему. Теперь представим себе: приезжаете вы к рабочим. Вас представляют — дочь лауреата генеральной премии Мак-Манти, то есть «святого дьявола». Этого достаточно, чтобы вам не поверили.
— Я могла бы выполнять всякие ответственные поручения. Я хорошо стреляю. Я смелая.
— О том, что вы смелая, я убедился на собственном опыте. И стреляете вы хорошо. Но ведь коммунисты действуют словом, а не пулей. Они отвергают индивидуальный террор. Мой брат разъясняет это так: что толку убрать Мак-Манти или Пирсона, если на смену им придут такие же. Надо, говорит, чтобы сам народ прозрел и боролся за свободу, мир и счастье.
— Франк, я отнюдь не претендую на роль героини. Я могла бы выполнять любые мелкие поручения.
— Но ведь за вами очень следят, чтобы вы не разболтали секретов отца. Значит, вы сами, не желая этого, поможете агентам ФБР обвинить ни в чем не повинных людей, которые будут с вами общаться, в самых ужасных намерениях против вас и вашего отца, и агенты состряпают еще один судебный процесс… Да что говорить, ведь даже собрать подписи под воззванием борцов за мир, движением, как известно, всенародным, интернациональным, всемирным, в котором участвуют деятели различных классов общества, партий, групп и религиозных культов, и то вам запретила мать.
— Я бы могла уйти из дома, если бы не отец. Да о каких таких секретах отца вы говорите?
— Слышал кое-что… Ведь было же опровержение в газетах насчет того, что американские самолеты не сбрасывали вредных жуков над Восточной Германией, Чехословакией и Польшей…