Страница 80 из 152
Конечно, Джонсон был потрясен чудовищным обманом, когда Лифкен выдал свое выступление за чтение подлинного доклада Стронга. И Джонсон решил разоблачить Лифкена. Сначала он намеревался огласить основные положения доклада Стронга. Свои обвинения он приберегал под конец.
Лифкен растерялся… Сообщить о создавшемся положении Дрэйку — значило признаться в невыполнении лично им, Лифкеном, приказа Дрэйка: захватить все экземпляры доклада Стронга. Лифкен дважды заверил Дрэйка, что все копии у него в сейфе. И все же Лифкен решил действовать. Он несколько раз наклонялся к уху председателя, настойчиво убеждая его в необходимости прервать доклад «по особой причине».
Председательствующий недоуменно пожимал плечами, ерзал на стуле, растерянно разводил руками и советовал Лифкену обратиться к Дрэйку. Лифкен же не хотел этого.
После скандального срыва выступления Сапегина председатель не решался по своей инициативе прервать Джонсона из-за какой-то непонятной «особой причины». В конце концов председатель спросил Дрэйка по телефону, как быть, но тот приказал без нужды не прерывать оратора.
Листы в руках Джонсона дрожали все сильнее и сильнее. На это многие обратили внимание. Председатель приказал служителю налить из бутылки, стоящей на кафедре перед Джонсоном, стакан фруктовой воды. Но Джонсон так волновался, что даже не заметил этого.
Лифкен продолжал требовать, чтобы председатель прервал оратора. Наконец председатель уловил в утверждениях Джонсона намеки на пропаганду против существующих капиталистических порядков.
— Господин Джонсон! — прервал председатель докладчика. — Я прошу вас воздержаться от пропаганды, а таковой, как я уже в свое время имел честь заметить профессору Сапегину, являются обвинения в умышленном заражении полей, если это не подкрепляется фактами. Чем вы можете доказать, что «фитофтора специес», появившаяся на полях американских фермеров, не является фактором, вызванным естественным возникновением нового вида известного заболевания?
— Но «фитофтора специес» появилась только на полях тех фермеров, которые не желают подчиняться синдикату Дрэйка.
— Случайное совпадение! Или у вас есть факты, подтверждающие, что люди Дрэйка ходили по полям и рассеивали заразу?
Советские делегаты заметили смущение Джонсона.
— Не обязательно ходить по полям, — возразил Джонсон. — Известно, что микроскопические капли пара образуются при кашле или чихании и называются «аэрозоли». Они способствуют передаче болезни. Но известны и искусственные аэрозоли, создаваемые путем распыления маслянистых растворов под высоким давлением через очень узкие отверстия. Их могут распылять самолеты.
— Вы сами видели самолеты, распыляющие аэрозоли на полях фермеров?
Джонсон сознался, что не видел.
— Или вы, — строго заявил председатель, — будете ссылаться на проверенные факты, или я вынужден буду лишить вас слова!
— А народ, который все видел, вы можете лишить слова? — закричал Джонсон, потрясая листами. — Я не видел, зато другие видели! Биологическая бомба — не пустая выдумка, она существует, она есть! — Джонсон волновался все более и более.
— Эх, теряет зря время, не утерпел! — пожалел Роман. — Хотя бы успел обратиться с призывом.
— Где же она, где? — И председатель вскочил с места. — Есть она у вас?
— У меня нет!
Председатель саркастически улыбнулся. В зале засмеялись. Джонсон растерянно оглянулся. Он уже жалел, что дал себя отвлечь и теперь ему не дадут докончить доклад, не дадут обратиться с призывом подписать коллективный протест против использования биологического оружия. И вдруг Джонсон увидел Вильяма Гильбура. Тот сидел в первом ряду, на местах для публики.
— Фермер Гильбур может подтвердить справедливость моих слов! громогласно заявил Джонсон, с надеждой глядя на Гильбура. Ученый достал платок, вытер потный лоб и бритую голову.
Председатель, в свою очередь, растерялся. Он даже не сразу заметил сигналы красного мигающего глазка лампочки. Председатель сел и поднес наушник к уху.
— Пусть Гильбур выступит! — распорядился Дрэйк.
— Будем, как всегда, объективны и беспристрастны, — провозгласил председатель вставая. — По просьбе профессора Джонсона, пригласим на трибуну фермера Гильбура.
Это были ужасные минуты для Гильбура. Он совершенно не собирался выступать. Он шел, как на эшафот, и не мог смотреть в честные глаза победно улыбавшегося Джонсона. Гильбур не мог смотреть в глаза сидящим в зале. Самое ужасное заключалось в том, что он не мог сказать правду, а волнение его усилилось возгласами из публики: «Не робей! Говори честно!»
Гильбур не мог понять, почему сегодня места для публики заняли люди с мозолями на руках.
— Мои посевы не были заражены, — соврал Гильбур и, не глядя ни на кого, поспешил к выходу из зала.
Сторонники Лифкена аплодировали. Со стороны публики доносились обидные для Гильбура возгласы.
— Может, еще кто-нибудь желает сказать? — предложил развеселившийся председатель.
Среди публики возникло небольшое движение. Вперед вышел высокий, стройный мужчина с чемоданом и уверенно пошел к трибуне. Все с интересом смотрели на незнакомца. При полном молчании в зале незнакомец взошел на трибуну.
— Здесь, — сказал Гаррис (а это был он), — требовали фактов. Правильно! Факты — упрямая вещь. И если я скажу вам, что существуют огромные, как ангары, помещения, где разводят вредных жуков, а личинки их хранят в специальных холодильниках, вы потребуете указать точный адрес и владельца?
— Да, прошу указать, — заявил председатель настороженно.
— И вы совершенно правы в этом, — в тон ему ответил Гаррис. — Я укажу точный адрес, уж будьте уверены. Это же недопустимое изуверство — заражать поля честных тружеников жуками и микробами! Мы не можем допустить, чтобы уничтожались поля наших фермеров и в стране искусственно создавалась нехватка продуктов!
— Кто это делает, кто? Или я лишу вас слова! — истерично выкрикнул председатель.
— Подрывные элементы! — ответил Гаррис, чем поверг председателя в замешательство, ибо подрывными элементами буржуазные газеты обычно называли прогрессивных людей. — Да, — заявил Гаррис, — именно подрывные элементы! А вот что они грузят на самолеты!
Гаррис вынул из чемодана и поставил на трибуну два громоздких ящика. Обратив к залу этикетку одного ящиков с изображением рождественского деда, он громко объявил:
— Читаю надпись: «Стеклянные елочные игрушки. Осторожно, не бросать!» Итак, судя по надписи, в ящике помещаются стеклянные елочные игрушки!
При напряженном молчании затихшего зала Гаррис открыл картонный ящик и вынул металлический сосуд, контейнер. Затем раскрыл его и показал лежащие в четырех отсеках фарфоровые сосуды.
Гаррис вынул сосуды и быстро пошел по проходу, раздавая их желающим для осмотра. Один сосуд удалось получить Роману, сидевшему крайним.
— Откуда это у вас? — крикнул председатель.
— Все скажу! — обещал Гаррис, возвращаясь на кафедру. — Содержимое этих сосудов выбрасывают на фермерские поля, а потом объявляют их зараженными. И хотя, например, колорадский жук не страшен для пшеничных посевов, но даже пшеничные посевы уничтожают под тем предлогом, чтобы с зерном не разнести вредителей.
— Что там в сосудах? — крикнул председатель в зал.
— Каждый может определить, что это разновидность колорадских жуков, заявил Сапегин с места и добавил: — Прошу учесть, что «сделано в США» «Made in USA» — и экспортируется за границу. Итак, мы видим перед собой биологическую бомбу.
— Дайте мне сюда! — закричал председатель.
Кто-то из делегатов подал одну биобомбу на стол президиума. Лифкен слишком хорошо знал эти биобомбы, но он мастерски разыграл удивление.
— Где вы взяли? — спросил председатель у Гарриса.
— Такие биобомбы, — сказал Гаррис, — производятся в инсектарии Института Стронга, оттуда их развозят во все концы света. Американский парламент обязан запретить применение этого биологического оружия. Если не верите, идите туда, и во втором дворе вы увидите собственными глазами производство биобомб.