Страница 82 из 152
— А при чем здесь отец?
— Институт мистера Стронга тоже занимается жуками.
— Но ведь это совсем другое дело! — воскликнула Бекки. — Институт изучает жуков, чтобы выработать яды против них и уничтожить их. Это путь к увеличению изобилия.
— Если подручные Мак-Манти уничтожают запасы зерна, молока, картофеля, чтобы взвинтить цены, то какой смысл давать генеральную премию человеку, который увеличивает эти запасы?
— В этом есть доля истины, Франк, но, клянусь, мой отец не такой, сказала Бекки. — Для него наука — это все. А вот Лифкен — это явный негодяй, и Мюллер тоже негодяй, а Бауэр тоже негодяй… И Джек Райт был негодяй, нахмурившись, пробормотала Бекки.
— Вот видите, какие «ученые» окружают вашего отца! — подчеркивая слово «ученые», сказал Франк.
— Но что я могу сделать? Я борюсь с мамой за влияние на отца. Мама все время хочет сделать из него преуспевающего бизнесмена, а па сам этого не хочет. Мои «политические» речи — па так их называет — он тоже не хочет слушать. Я поссорилась с ним из-за Джима…
— Я простой шофер, — сказал Франк, — и не мне учить дочь лауреата генеральной премии Мак-Манти, но услуга за услугу. Вы спасли мне жизнь, а теперь хотите бороться за правое дело. А чего бы вам, Бекки, не отстоять отца? Не вырвать его из паутины, сплетенной Пирсоном и Дрэйком? Дело, мне кажется, весьма серьезное и достойное вас. Как видите, личный шофер может быть весьма в курсе семейных и служебных дел семьи.
— Но ведь отца нет… Вы знаете это так же хорошо, как и я. Он уехал надолго. Моя попытка поехать к нему провалилась. Я даже толком не знаю, где он находится. Что же я могу сделать сейчас? Писать ему? Это бесполезно. Ну, что вы посоветуете?
Франк вынужден был признать, что время упущено, положение осложнилось и сейчас трудно что-нибудь предпринять.
— Я не могу сидеть без дела, — сказала Бекки. — Мне хочется действовать… Хоть бы полететь с Джимом…
Бекки замолчала и так углубилась в свои мысли, что Франк вынужден был схватиться за руль, чтобы выправить ход машины. Он предложил уступить ему место за рулем. Бекки не согласилась и повернула машину обратно в город.
— Будьте внимательнее, — сказал Франк, когда на повороте Бекки едва не наскочила на человека, переходившего улицу.
— Профессор Джонсон! — не слушая его, радостно воскликнула девушка, остановив машину на перекрестке, нарушая этим правила уличного движения.
Открыв дверцу, Бекки выскочила из машины.
Франк укоризненно покачал головой, быстро сел за руль и отвел машину дальше, к тротуару. Обернувшись, он увидел, что Бекки тянет за руку полного пожилого мужчину. Правое стекло в очках у мужчины отсутствовало, и мужчина казался одноглазым. Он что-то говорил об аптеке, об очках, о том, что он спешит куда-то.
Бекки властно втолкнула его в машину, обещав подвезти к аптеке.
Они сели сзади. Франк — за рулем.
Бекки засыпала профессора вопросами о здоровье, о прошлом, о настоящем, о будущем; тот, не успевая отвечать, только развел руками.
— Вы очень похудели, — заметила Бекки.
Обычно шумливый и многословный, профессор казался растерянным и подавленным. Бекки отнесла это за счет разбитых очков, о чем и сказала Джонсону.
— О нет! — запротестовал Джонсон.
Он полез в карман и вытащил смятую груду писем и телеграмм. Наклонив голову вправо, он подносил их к правому глазу, вооруженному стеклом, и, просмотрев, отбрасывал на сиденье машины. Так он опорожнил все карманы, но не находил нужного. Бекки вызвалась помочь.
— Я ищу одну телеграмму… Эти письма и телеграммы — отклик моего выступления на Конгрессе по борьбе с вредителями и болезнями культурных растений. Это бальзам для души… А я ищу не бальзам, а кинжал с ядом…Джонсон снова принялся пересматривать телеграммы и письма. — Уж лучше без очков! — сказал он и сорвал очки. Вынув футляр, чтобы спрятать очки, он обнаружил в нем то, что искал.
Бекки быстро прочитала письмо и две телеграммы. Письмо было с анонимной подписью «босс» и угрожало Джонсону уничтожением семьи, если тот не согласится выполнить все требования этого неизвестного «босса». Телеграммы были от жены, уже находившейся с тремя детьми в заключении у местных гангстеров.
— Но это подделка! — горячо отозвалась Бекки.
Джонсон объяснил, что именно так он решил вначале, но вторая телеграмма жены опровергает это.
— Ну, и вы?.. — спросила Бекки.
— А я иду после свидания с людьми «босса». Они рвут и мечут, они вне себя из-за моего выступления на конгрессе и требуют, чтобы я стал их агентом!
— А что вы должны для них сделать? — спросила Бекки.
— Этого они не сказали, так как требовали письменного обязательства, а я отказался подписать.
— Вы мужественный человек, мистер Джонсон! — И Бекки горячо пожала ему руку.
— Моим девочкам одной — восемнадцать, другой — шестнадцать, и сыну двенадцать лет, — сказал Джонсон и вдруг быстро закрыл ладонями лицо.
Франк, уже несколько раз бросавший на Бекки вопросительные взгляды, на этот раз протянул руку за письмом и телеграммами.
Джонсон молча плакал, закрыв лицо левой рукой; правой он достал платок, высморкался, а затем вытер глаза.
— Я жалею, — сказал он, — что у меня уже нет молодых сил и вряд ли я смогу отомстить так, как хотел бы. Но я не сдамся! Многие сочувствуют делу мира, но хотят остаться в стороне, предоставляя действовать другим. Так вот я — этот «другой». Я с детства был воспитан так, чтобы ставить выше всех личных мотивов чувство долга… О, как я ненавижу этих наглецов без стыда и совести!
— Может быть, удастся спасти вашу семью, — вдруг тихо сказал Франк.
— Что вы сказали? Спасти мою семью? Это сказали вы?
— Я простой шофер, — сказал Франк, — но борцы за справедливость есть везде. Мы попробуем…
— Если это шутка…
— Я не шучу такими вещами, — отозвался Франк, и его тон отнюдь не был тоном услужливого шофера.
— Бекки, вы однажды спасли меня, и если удастся спасти семью, я не знаю, что я сделаю для вас!
— Вы спасете моего отца! — отозвалась Бекки. — Он тоже в лапах гангстеров, но повыше рангом. Его удалось провести, сыграв на любви к науке и прогрессу. — Тут Бекки всхлипнула, но пересилила себя и крикнула Франку: Везите нас домой!
— Я отвезу профессора в аптеку, — возразил Франк.
Так и сделали.
— На днях, мистер Джонсон, я дам вам знать, — обещал Франк.
Настойчивость, с которой Джим уговаривал вечером Бекки пойти потанцевать в Луна-парк, и обидела и раздосадовала Бекки. Она весь день томилась, ожидая Джима, как вестника, вершителя судьбы, борца за справедливость, а тут, видите ли, Джиму захотелось потанцевать! Тоже, нашел время! Это и пошло и глупо с его стороны. Все это Бекки резко и прямо высказала Джиму и сразу успокоилась. Уж такая была у нее натура. И хотя Джим и выслушал ее отповедь без улыбки, он все же настоял на своем.
— Вы что же, хотите до утра танцевать «буги-вуги» или будете удивлять меня «бурлеском» или вашей точностью попадания атомной бомбой в тире? — не унималась Бекки в автомобиле по дороге в Луна-парк.
Джим, видимо, хотел переменить тему разговора.
— Вы видите этих голодных? — спросил Джим, показывая на угрюмых, унылых людей, сновавших по улице или сидевших на скамеечках в сквере. — Как вы думаете, сколько безработных в Америке?
— Сейчас, — отозвалась Бекки, — восемь миллионов, а с фермерами без земли их будет почти двадцать пять миллионов. Неплохая армия для хороших агитаторов! — добавила она, краешком глаза наблюдая за Джимом.
Ей хотелось раз и навсегда поставить Джима на место. Ей надоел его нравоучительный тон, будто она ничего не смыслящий ребенок!
— Ого! — воскликнул Джим, поворачивая к ней голову. — Не ожидал! (Бекки быстро перехватила руль и выправила ход машины.) — Спасибо!