Франко

Целя смотрела на «пана доктора» с немым изумлением.

— Да, сударыня, — уже свободнее и даже с каким-то. вызовом говорил доктор. — Ни мой отец, ни я, мы никогда не согласимся, чтобы моя невеста отправилась к венцу прямо из почтовой конторы... Даже в мыслях не могу себе представить ее на этом рынке, где бесстыдство и грубая сила борются за кусок хлеба. Представить себе вас, сударыня, в этой толпе, — для меня невыносимо унизительно!

Да, в буржуазном мире труд считается унизительным, а буржуазные господа полагают, что все и вся оценивается на деньги, покупается и продается.

Франко показывает, как буржуазная интеллигенция, оторвавшаяся от трудового народа, идущая в услужение к правящим классам, теряет свое достоинство, погрязает в мелочном стремлении к мещанскому благополучию, — личной карьере отдают свои помыслы, свою энергию и братья Калиновичи из романа «Близнецы».

•

«Нас убивает узость мировоззрения, неизбежно порожденная теснотой наших земель и ограниченностью внешних связей... Мало у нас интеллигенции, но и та разбита на атомы, враждует между собой из-за буквы, правописания, языка, фантастических грез о будущем, а в то же время не обращает внимания на окружающее, не делает того, что под руками. Невежественная и отсталая, не то что научно, но даже и социально, она не знает, чего держаться, куда и за кем идти...» — так писал Иван Франко польской писательнице Элизе Ожешко весной 1886 года.

Обращаясь к не столь уж далекому прошлому, Франко вспоминал, как он и его единомышленники впервые выдвинули требования «практической защиты интересов народа на экономическом и социальном поприще, служения интеллигенции интересам рабочего люда».

И что же? «Нас было мало, преследования властей охлаждали пыл, а у некоторых и совсем сломили волю. Теперь мы... не имеем сил даже на то, чтобы основать свой хоть небольшой журналец, который по каждому вопросу подавал бы голос в нашем духе».

В самом деле, после того как Франко вынужден был уйти из «Зари» и лишился таким образом украинской литературной трибуны, вопрос о печатном органе встал перед ним особенно остро.

Он издает «Литературно-научную библиотеку», затем участвует в организации нового украинского журнала демократического направления, названного «Товарищ».

Впоследствии Франко говорил об этом предприятии:

«В качестве опыта периодического издания, занимающего радикальные позиции, вышел в июле 1888 года журнал «Товарищ». Я был фактически его редактором, хотя он считался органом кружка университетской молодежи радикального направления».

«Товарищ» по выходе в свет сразу же был задержан полицией. Только через два месяца первый номер «Товарища» поступил в продажу и к подписчикам. Журнал привлек всеобщее внимание и быстро разошелся.

Еще 9 сентября 1888 года Франко писал Драго-манову: «Посылаю Вам первый номер нашего нового ежемесячного журнала «Товарищ». Он вышел еще в июле, но до сих пор вынужден был томиться в полиции...» Тут же писатель заказывал Драгоманову материалы для второго номера.

А уже 6 ноября он сообщал: «Товарища» взяли молодые люди, студенты, на себя, ссылаясь на то, что возник он по их инициативе, хотя я уплатил больше половины стоимости издания. Им хочется иметь свой орган, в котором они могли бы себя показать. Нам нельзя было с ними спорить, особенно тогда, когда они повели дело не на принципиальной, а на личной почве».

Так «Товарищ» прекратился на первом же номере.

В конце восьмидесятых годов Франко организовал и редактировал еще несколько непериодических сборников: «Костер», «Радуга», «Семена».

А сколько любви вложил он в подготовку литературного сборника, появившегося в свет под заглави--ем: «Первый венок. Женский альманах».

На страницах этого необычного альманаха выступили — из старшего поколения — Ганна Барвинок, Олена Пчилка; из молодых — Леся Украинка, Ульяна Кравченко, Климентина Попович, Наталия Коб-ринская. Здесь же напечатали свои произведения Ольга Франко, Анна Павлик, Днепрова Чайка.

«Содержание альманаха было оригинальным и свежим», — смог с полным удовлетворением сказать Франко.

Но, конечно, все эти альманахи не стали тем органом, который «по каждому вопросу подавал бы свой голос в нашем духе».

Потому-то многие произведения Франко так и не были в то время напечатаны.

•

По инициативе писателя в 1888 году образовался студенческий «Кружок славяноведения». На одном из его заседаний Франко в присутствии довольно большой аудитории прочитал доклад «Русская литература XIX века».

«Много о Пушкине» — записал в своих беглых дневниковых заметках молодой писатель-демократ Осип Маковей.

Сохранился авторский конспект этого доклада. Франко подчеркивал, что русская литература «породила ряд крупных и блестящих талантов, проложила себе дорогу к большой оригинальности и поднялась ныне до такого состояния, что ее смело можно поставить в ряд великих литератур цивилизованного мира, так что литературы таких народов, как французы, немцы и англичане, охотно заимствуют достижения русских писателей и находят у них содержание, литературные средства и идеи, новые для себя и способные дать новый толчок их собственному литературному творчеству».

Это замечательное выступление Франко осталось неопубликованным, и полный текст его до нас, к сожалению, не дошел.

Не была опубликована в этот период и другая его работа, сохранившаяся в архиве под заглавием «Формальный и реальный национализм». А в ней писатель развивал и углублял тему, поднятую в докладе.

Статья была им написана в 1889 году в ответ на буржуазно-националистические выступления в новом львовском журнале «Правда» — Конисского, Антоновича, Зиньковского.

«Деятели» этого лагеря пытались дискредитировать русскую литературу, вновь и вновь стремились они внушить молодежи, будто бы только «своя земля» должна их интересовать и волновать, будто бы украинской культуре враждебно не только правительство царской России, а и русская интеллигенция, весь русский народ.

И снова Франко поднял свое острое и гневное перо в- защиту истины. Он призывал молодежь не верить фальшивым националистическим «теориям». В русской литературе — и прежде всего в русской!— Франко видел как раз то, чем так бедна была литература западноукраинская и чего так не хватало галицкой интеллигенции: глубокую' связь с жизнью народных масс,"ярко выраженную гражданственность. «Литература русская, — писал Франко, — для галиц-ких украинцев имеет совсем иное, особое значение, нежели все другие европейские литературы... Безмерно различное влияние оказывали на нас произведения Ауэрбаха, Шпильгагена, Дюма, Диккенса и прочих европейцев, — и произведения Тургенева, Толстого, Щедрина, Успенского, Решетникова, Некрасова и пр. Если произведения литератур европейских нам нравились, волновали наш эстетический вкус и нашу фантазию, то произведения русских мучили нас, волновали нашу совесть, пробуждали в нас человека, пробуждали любовь к бедным и обиженным... Народ русский создал великое государство, на которое так или иначе обращены взоры всего Славянства... Русский народ создал духовную, литературную и научную жизнь, которая также тысячами путей непрестанно влияет и на Украину 10 и на нас11».

Такую статью в то время в Галичине негде было напечатать. Для газет она была велика по размерам, а журнал «Заря» категорически ее отклонил.

И впервые она была опубликована только спустя полстолетия, в 1936 году.

Замечательное десятилетие — восьмидесятые годы— в творчестве Ивана Франко достойно увенчала большая философская поэма «Смерть Каина». Она вышла сразу отдельным изданием в 1889 году, третьим выпуском «Литературно-научной библиотеки».

После своей политической лирики, после «С вершин и низин» — книги единого художественного дыхания— Иван Франко создает небывалый в украинской литературе жанр, полюбившийся ему затем и обогащенный еще не одним прекрасным произведением.