Страница 100 из 163
Георгиевские кавалеры: 1. Ф. Дмитриев. 2. Илья Иванович Диденко, урядник Конвоя Императора Александра III, великан-казак, черный как жук, расстрелян красными 24 марта 1918 года после нашего неудачного восстания. 3. А. Нестеров. 4. Семен Иванович Наумов, вахмистр, старовер, Георгиевским крестом награжден, участвуя в подавлении Боксерского восстания, почему в станице прозван Китай; последний станичный атаман в 1920 году. 5. Я. Орешкин. 6. Шерстобитов. 7. Пет-кевич.
Урядники-конвойцы на льготе, в запасе, в отставке: 8. Гавриил Герасимович Булдыгин, сын офицера Кавказской войны, получивший от отца офицерский участок в 200 десятин в юрте станицы, вахмистр Конвоя Императора Александра II, долгий атаман станицы, умный и строгий, построил в станице Войсковую больницу и здание двухклассного училища, в 1919 году по ходатайству станичного сбора Войсковым Атаманом, генералом Филимоновым произведен в хорунжии; летом 1920 года в массе кубанской служилой военной интеллигенции был сослан в Холмогоры, где все они и сгинули. 9. Я. Чеплыгин, станичный атаман, умер в 1915 году. 10. И. Шатохин, старовер. 11. П. Рытов и 12. В. Смольняков — конвойцы Императора Александра III. 13. Е. Ермаков. 14. А. Стуколов. 15. А. Брокин. 16. Севостьянов. 17. Иван Яковлевич Назаров, наездник, песенник, танцор, со своими братьями расстрелян красными. 18. Н.Бунев. Не отмеченные — были в Конвое Императора Николая II.
На снимок попали не все конвойцы и георгиевские кавалеры. В каждой станице были свои герои и служившие в Конвое при русских Императорах, только их не сумели преподнести для Войсковой истории.
Кавказская станица — самая старая на Линии. В ней — управление Кавказского отдела, штабы — льготного 2-го Кавказского полка и 10-го пластунского батальона. В силу этого в станице жило много офицеров, а отсюда казаки-кавказцы были подтянуты воински, знакомы с офицерами и при наборе в Царский Конвой имели естественную протекцию. По наездничеству и джигитовке станица всегда брала первенство. Вот почему в Конвой к Императорам кавказцев принималось больше, чем от других станиц.
ТЕТРАДЬ ОДИННАДЦАТАЯ В Москве
До Москвы ехали ровно 2 дня. Поезд остановился на какой-то товарной станции. Наши два вагона отцепили. Генерал Морозов со своим старшим адъютантом и начальником конвоя отправились в Кремль по адресу, указанному на большом запечатанном пакете, в котором, видимо, находился наш список. Мы ждем его с понятным волнением.
Возвращается он не скоро. На пакете синим карандашом в левом нижнем углу, крупно по диагонали, написано: «Отправить в Кострому, в губчека, для фильтрации деникинских офицеров».
Эта надпись повергла нас в уныние и даже в страх. «Для фильтрации... Губернская чека... Это же посылают нас на расстрел, да еще в такую глушь», — было общее мнение. Что же делать?..
Два наших товарных вагона стоят на задворках железнодорожных путей. При нас нет никакого конвоя. Но куда бежать? Не в свою же станицу, где будешь сразу же арестован. Кроме того, у нас нет никаких документов — кто мы? Ни у кого нет и штатского одеяния. Мы все в папахах, в гимнастерках, почти все в американских бриджах, заправленных в сапоги. Внешне, по выправке и по манерам, мы не только что «военные» на взгляд любого человека, но мы и офицеры, на взгляд более наблюдательного. Куда же бежать «с таким видом»?..
К вагонам пришли несколько дам, довольно хорошо одетых. Это были родственницы некоторых офицеров штаба генерала Морозова. О чем они говорили с ними, мы не знали, но три или четыре поручика взяли свои вещи и беспрепятственно ушли. Они не вернулись назад, и мы их не осудили.
У нашего кубанца, генерала Орлова также нашлись родичи в Москве. Они уговорили его «заболеть». Он ушел с ними, не вернулся, и дальнейшая судьба его нам неизвестна.
Арестован и отправлен в тюрьму начальник штаба Черкесской конной дивизии Генерального штаба капитан (фамилию забыл) за то, что, будучи комендантом какого-то города, сдался белым.
Арестован и еще капитан, который, будучи интендантом города Козлова, во время рейда генерала Мамантова ушел с казаками. Аресты нас опечалили. Офицеры являлись государственными преступниками для красных и подлежали расстрелу.
На углу стоят несколько наших старших полковников и непринужденно разговаривают с каким-то штатским. Он в шляпе, при галстуке, но без пиджака, так как было жарко.
Нас заинтересовало, что скромные, замкнутые полковники говорят с «не нашим» и штатским человеком в самой Москве. У штатского лицо приятное. Рассказывает он и мягко улыбается. Летами он, пожалуй, сверстник нашим полковникам. Не обращая на нас внимания, он продолжал свой рассказ:
— Октябрьский переворот застал меня в Москве. Мы были с женою. Она ведь москвичка. Власть призвала меня в Красную армию, как артиллериста, в командном составе которой был большой недостаток. Но я «открутился», доказывая им свою старость. А вот генерал Певнев не мог открутиться. Он тогда был также в Москве. Офицеры Генерального штаба все были мобилизованы безоговорочно для построения Красной армии. И теперь он является начальником всей пограничной стражи Западного фронта.
Некоторые наши полковники были с ним на «ты», и из этого я заключил, что перед ними стоял наш кубанский офицер-артиллерист. Расспрос о генерале Певневе им был, видимо, неприятен. Заинтересовавшись этой личностью, я потом спросил С.С. Жукова — кто он?
— Наш артиллерист, войсковой старшина, случайно застрявший в Москве, — как всегда, спокойно ответил Жуков.
К сожалению •— забыл его фамилию, как мелкий, но интересный штрих для Войсковой истории.
Генерал Певнев
Незаурядная личность, неоцененная и затерянная для Войсковой истории. Опишу, что точно знаю.
Перед войной 1914 года командир 1-го Линейного полка, который стоял в Киевском военном округе. По отзывам офицеров — полк поставил блестяще во всех отношениях. Строг и умен. Отзывы о нем были только положительные.
На войну выступил генералом и командиром одной из бригад 2-й Кавказской казачьей дивизии329 генерала Абациева330 на Кавказский фронт. Абациев, оставаясь начальником своей дивизии, был одновременно назначен и начальником Эриванского отряда, в который входили: его дивизия, 2-я Кубанская пластунская бригада генерала И.Е. Гулыги и 66-я пехотная дивизия. Удар отряда — на Баязет с севера, из города Игдырь. Наша Закаспийская отдельная казачья бригада наносила удар на Баязет с востока, из Персии. Начальствуя таким большим отрядом, Абациев передал командование над своей дивизией генералу Певневу. Наша бригада встретилась с ним уже западнее Баязета.
Порывистый, решительный, жаждущий славы — он в авангарде дивизии артиллерийским огнем громит Диадинский перевал, берет его и занимает внизу город Диадин. Всем полкам дивизии и нашей бригаде приказано переменным аллюром следовать за ним.
Незабываемо-красочная картина была тогда. Семь казачьих конных полков с тремя батареями, длинной лентой в колонне по-три, широкой рысью, лавиной двигались на запад, в глубь Турции. Единственная дорога по Диадинской долине сплошь в каменьях. Все громыхало, в особенности орудия и зарядные ящики, что еще более усиливало наш боевой порыв. Чувствовалось с уверенностью, что всю эту массу казачьей конницы около 7 тысяч всадников ничто и никто не остановит. Так вел полки молодой, Генерального штаба генерал-майор Певнев, природный кубанский казак.
Офицеры 1-го Лабинского полка потом нам говорили, что Певнев был холост, в Тифлисе ждала его невеста, и он жаждал боевой Славы. Возможно, что это было так, что только украшает его.
Развивая боевую операцию, части 2-й Кавказской казачьей дивизии перешли Клыч-Гядукский перевал и заняли городок Дутах, на правом берегу реки Евфрата. 3-й Волгский полк Терского Войска с двумя орудиями и двумя пулеметами был выдвинут дальше на юг, в глубокую разведку. Здесь их постигла сильная неудача. Полк быстро отступил, потеряв полностью три офицерских головных разъезда по одному взводу каждый, оба орудия и один пулемет. Скопище конных курдов до 5 тысяч человек отбросили полки на север, в Алашкерсткую долину. В неудаче обвинили Певнева. Он был спешно отозван в Тифлис для допроса. Командир Волгского полка, полковник Тускаев331, командир артиллерийского взвода, сотник С.И. Певнев и командир пулеметного взвода, сотник Л. Артифексов332 были отзваны в Игдырь, что около Эри-вани, в штаб нашего корпуса, также для допроса. Всех не только что оправдали за неудачу, но Тускаев получил в командование второочередной полк своего войска, что считалось повышением по слркбе; сотник Певнев награжден боевым «шейным» орденом, а сотник Артифексов — орденом Св. Георгия Победоносца IV степени. Все они ночевали в нашем полку проездом, и от них мы имели точные сведения. Нам только была неизвестна судьба генерала Певнева. И только в июне 1916 года он прибыл вновь на фронт, назначенный начальником штаба 5-й Кавказской казачьей дивизии, основой которой была наша же Закаспийская бригада.