Размышления перед казнью

Приведу выдержку из показаний фон Бломберга:

«Гитлер заявил: «Я не хочу иметь в будущем военных министров, а также не хочу иметь впредь командующего вооруженными силами, который стоял бы между мной, как Верховным главнокомандующим, и главнокомандующими отдельными частями вооруженных сил...»

Он потребовал кандидата на пост начальника бюро, который должен был вести дела под его начальством. Таким образом, ответственным за вооруженные силы должен был быть он, Гитлер...

Я предложил Кейтеля на должность начальника бюро, и мне казалось, что он был бы на своем месте...»

Декрет о руководстве вооруженными силами от 4 февраля 1938 г. известен Трибуналу. Поэтому мне не нужно оглашать его здесь. Положение подсудимого Кейтеля, круг его компетенции и ответственность ясно вытекают как из этого, так и целого ряда других документов. <...>

Таким образом, Гитлер создал военный штаб, для того чтобы получать консультацию по военно-техническим вопросам. Штаб назывался «верховное командование вооруженных сил» (ОКВ) и был не чем иным, как военной канцелярией фюрера и верховного главнокомандующего. Начальником военной канцелярии был назначен подсудимый Кейтель — его назвали «начальником верховного командования вооруженных сил» (начальник ОКВ). <...>

ОКВ не было самостоятельным военным учреждением или ведомством. Оно было лишь военно-техническим штабом Гитлера и его военным министерским ведомством. ОКВ не имело никаких самостоятельных полномочий. Поэтому ОКВ не могло издавать собственных приказов. Больше того, все распоряжения, декреты, директивы или приказы, которые поступали из ОКВ, были выражением воли верховного главнокомандующего вооруженных сил. <...> Мнение, что ОКВ или подсудимый Кейтель как начальник ОКВ были полномочны издавать собственные распоряжения или приказы — неправильно. Всякое устное или письменное служебное общение с другими военными учреждениями, выходящее за рамки обмена мнений, зависело от решения верховного главнокомандующего.

ОКВ являлось всего-навсего рабочим штабом верховного главнокомандования. Поэтому, если на документах, которые исходили от верховного главнокомандующего или ОКВ, имеется подпись или инициалы подсудимого Кейтеля (или начальника какого-нибудь управления или отдела ОКВ), то из этого еще нельзя сделать вывода о том, что ОКВ имело полномочия издавать самостоятельные приказы. В каждом отдельном случае дело заключается лишь в ознакомлении, препровождении и передаче приказов верховного главнокомандующего. Учитывая, что Гитлер был очень занят на постах главы государства, рейхсканцлера, руководителя партии и верховного главнокомандующего вооруженных сил, понятно, что было невозможно получать от него во всех случаях собственную подпись, даже если дело подчас касалось особо важных или имеющих принципиальное значение вопросов. Следует, однако, обратить внимание и на то, что во всех случаях необходимо было иметь решение или согласие Гитлера.

Если обвинение при таком положении вещей придерживается той точки зрения, что подписи или инициалы Кейтеля дают основание считать его ответственным за деловое содержание данных документов, то такая точка зрения не может быть одобрена. Было бы юридической формальностью считать подсудимого Кейтеля как начальника военной канцелярии ответственным за те приказы, распоряжения и т.д., которые он подписывал и препровождал дальнейшим инстанциям. Мне кажется, что ответственным за это может быть только тот, кто имел соответствующие полномочия издавать или разрешать издавать подобные приказы. Подсудимый Кейтель должен был бы нести персональную ответственность только в случае, если бы было доказано, что он по доброй воле участвовал в издании этих приказов и распоряжений и являлся их инициатором... <...>

Следует предположить, что обвинение неправильно оценило положение Кейтеля и что на точку зрения обвинения в данном случае оказал влияние фельдмаршальский ранг подсудимого. Этот ранг не имел никакого отношения к командным полномочиям подсудимого. <...> Кейтель происходит из военной среды и одобряет принцип фюрер-ства в армии, согласно которому вся ответственность ложится на того, кто уполномочен отдавать приказы. <...>

Кейтель, как установлено, не был ни командующим, ни начальником генерального штаба; он был начальником военной канцелярии Гитлера, солдатом и управляющим по всем военно-министерским вопросам, т.е. «министром», как здесь говорит обвинение. <...>

<...> Обвинение совершает ошибку, когда оно характеризует Кейтеля как имперского министра, хотя и «без портфеля». Он не был министром, членом имперского правительства... Он значился в списке лишь как лицо, занимавшее высшую должность. <...>

Основным в вопросе об уголовной ответственности Кейтеля является его действительная позиция в той игре сил, которую вел Гитлер... <...>

Свидетель [американского обвинения] показал, что Канарис представлял доклады об ужасах в связи с переселением, изгнанием и уничтожением евреев, о концентрационных лагерях, преследовании церкви и убийствах душевнобольных через Кейтеля. Они через Кейтеля шли к Гитлеру. <...>

Кейтель показал, что о всех ужасах, и особенно об изгнании евреев и о концентрационных лагерях, а также об уничтожении евреев, ему ничего не было известно. Это противоречит утверждению свидетеля Гизевиуса о том, что Канарис представлял подсудимому Кейтелю доклады по указанным вопросам...

Кейтель, по показаниям свидетеля Гизевиуса, оказывал огромное влияние на армию...

Кейтель, будучи начальником ОКВ, безусловно мог оказывать влияние... Но важно другое — оказывал ли Кейтель какое-либо преступное влияние на ход событий. Даже Гизевиус подтвердил, что Кейтель не оказывал решающего влияния на руководство вооруженными силами. Это установлено и доказательствами. Особенно оскорбительным обвинением против Кейтеля было то, что он, «вместо того чтобы стать во главе подчиненных ему офицеров и их защищать, угрожал им отдачей в руки гестапо».

Однако установлено, что до 1944 г. ни один начальник управления ОКВ не был уволен, что до 20 июля 1944 г., т.е. до покушения на Гитлера и перехода юрисдикции к Гиммлеру, ни один офицер ОКВ не был передан в руки гестапо. <...>

Я напоминаю о том, что Кейтель, показывая здесь о так называемых идеологических приказах, изданных в связи с подготовкой войны и войной против России, говорил: «Я знал их содержание, я передавал их дальше, несмотря на мое отрицательное отношение к ним, хотя я знал о тяжелых последствиях, которые могли вызвать эти приказы...».

С течением времени возникло мнение, которое распространилось во всей армии, что фельдмаршал Кейтель является «подцакивателем», орудием Гитлера, что он предает интересы армии. То, что он изо дня в день вел постоянную борьбу с Гитлером по самым различным вопросам и с теми силами, которые оказывали на него со всех сторон влияние, генералы не видели, да они и не интересовались этим...

Подсудимый Кейтель за 37 лет военной службы, включая [Первую] мировую войну, пришел к убеждению, что принцип повиновения является самой прочной опорой, на которой зиждется армия и тем самым — безопасность страны. <...> То, что Гитлер оказывал сильное влияние на этого человека, честно восхищался им и окончательно подчинил его себе, является фактом, который признал сам Кейтель.

Это нужно принять во внимание, чтобы понять, как могло произойти, что Кейтель составлял и рассылал приказы Гитлера, которые были несовместимы со взглядами германского офицера, как, например, приказы, предъявленные советским обвинением (документы СССР-50, ПС-447 и др.). <...>

Подсудимый Кейтель открыто заявил во время допроса, что он сознавал преступный характер приказов, но думал, что он не может уклониться от выполнения приказов верховного главнокомандующего вооруженными силами и главы государства, который имел право последнего слова при рассмотрении всех возражений...

Последняя и во многих случаях обоснованная надежда Кейтеля состояла в том, что командующие и подчиненные им командиры войсковых частей на практике, в пределах своего усмотрения и ответственности, вообще не будут применять суровых, даже бесчеловечных приказов или будут выполнять умеренно.