Страница 18 из 208
Энергия и инициатива Лорис-Меликова как бы встряхнули местное самоуправление. Городская дума Астрахани в период его генерал-губернаторства развила невиданную дотоле активность. Почти в каждом номере «Астраханских губернских ведомостей» (выходивших два раза в неделю) сообщалось об очередных заседаниях думы, вынесенных здесь решениях, проведенных обследованиях. Астраханская дума приняла постановления о бесплатных лекарствах для бедных, об улучшении и расширении помещений для больных, о разрушении старых боен и постройке новых, о мерах по благоустройству города, мощению улиц и т. д. Многие постановления думы явились результатом обсуждения рекомендаций генерал-губернатора. В частности, именно Лорис-Меликов представил думе план мощения улиц в Астрахани, сроком на три года.
Активизировались действия и уездных городских дум. В Цареве, куда был проведен телеграф, кроме постановления «об очистке улиц от навоза», обязательной по циркуляру генерал-губернатора, дума уже по своей инициативе постановила построить новые бойни и отвести специальные помещения для прививки оспы. Как ни пародоксально, но нельзя не согласиться с жителем Астрахани Н. Вучетичем в том, что ветлянская чума, «наделавшая большой тревоги, хотя и стоила значительных жертв, но все же принесла немало пользы. И город Астрахань, и вся губерния сильно подтянулись и почистились, что быстро отразилось на санитарном благополучии»160.
Следившие за событиями в районе эпидемии представители администрации и самоуправления по всей России во многом по-новому взглянули на свои местные условия и попытались использовать у себя опыт борьбы Лорис-Меликова с «грязью и запустением». «Нет худа без добра, благодаря чуме Москва и другие наши города наконец умоются», — замечал М.Н. Катков161. «Страх перед чумой, — по наблюдению корреспондента «Нового времени» в Поволжье, — заставил понять преступление против гигиены и санитарной азбуки»162.
А.Н. Энгельгардт из Смоленской губернии рассказывал, что и здесь, как «проявилась чума — налегли на чистоту: избы студить, рубашки менять, рыбу тухлую не есть. Донимали чистотой. Мы уже боялись, как бы нам не запретили навоз на дворах копить». Правда, народнический публицист обращает внимание, что борьба за чистоту была кратковременной — отступила чума и «насчет чистоты легче стало»: как и прежде, «ели солонину с душком и тронувшуюся рыбу и тухлую астраханскую сельдь-ратник». Да и «в чуму», когда запрещалось есть «несвежие припасы», а рыбу, признанную тухлой, дезинфицировали керосином и закапывали в землю, ее откапывали и, отмыв, съедали. Астраханская сельдь-ратник была самой распространенной закуской в сельских кабаках163.
Наверняка и в Поволжье население также нарушало санитарные правила, установленные генерал-губернатором, а с его отъездом и вовсе перешло к прежней антисанитарии, поддерживавшейся бедностью и невежеством. И все же деятельность Лорис-Меликова оставила достаточно глубокий след — ведь она не свелась только к «ассенизации» зараженного района. Знакомясь с краем, он все глубже постигал связь антисанитарных условий жизни его населения с социально-экономическими и попытался многое сделать для их улучшения. Лорис-Меликов оставил после себя мощеные улицы, телеграф, проведенный от Царицына до Ветлянки, начавшееся шоссирование степных дорог. Устраивая телеграфные станции во всех пунктах, захваченных эпидемией, Михаил Тариелович объяснял центральной власти, что затраты на телеграф себя оправдают, так как он «будет служить местным хозяйственным нуждам».
Не менее важно, что генерал-губернатор на долгое время зарядил энергией органы самоуправления, выведя их из провинциальной спячки, приобщив к оперативным решениям насущных вопросов здравоохранения и городского хозяйства.
Лорис-Меликов обнарркил серьезное знание местных нужд. Он прямо и твердо коснулся одной из «болевых точек» экономики края. На упомянутой беседе с рыбопромышленниками и купцами 6 февраля, заверив, что приехал на Волгу не для того, чтобы «гнуть и ломать», а чтобы помочь, он заявил: «Я понимаю весь вред соляного налога и употреблю все усилия избавить Россию от этого вреда»164. Соль для Волжского низовья была не только предметом первой необходимости, как и повсюду, но и условием существования и развития рыбных промыслов — главной статьи дохода в крае. Рядом с огромными рыбными богатствами находились и основные в стране источники добычи соли — озера Эльтон и Баскунчак. Но население Астраханской губернии, снабжавшей солью всю Россию, как и все в стране, испытывало соляной дефицит из-за ее дороговизны.
Лорис-Меликов не первый ставил вопрос об отмене соляного налога на очередь дня. С 1860-х гг. вопрос этот обсуждался и в экономической науке, и в журналистике. Уже тогда будущий соратник графа, а в 60-х гг. профессор Н.Х. Бунге доказывал вред акциза на соль и называл соляной сбор самым обременительным для населения165. С той поры проблема соляного налога периодически возникала на страницах народнической и либеральной печати. Лорис-Меликов знал, что сторонники отмены налога на соль были и в «верхах».
Эпидемия в низовьях Волги дала возможность поставить вопрос о соляном сборе предельно остро, и генерал-губернатор от этой возможности не уклонился. Дороговизна соли заставляла крестьян покупать тузлуки и выпаривать их, добывая соль. А тузлуки были признаны одним из каналов распространения заразы. Возможно, либеральная пресса заговорила об этом не без подсказки генерал-губернатора: корреспонденты ведущих газет находились при нем в продолжение всей его командировки. Но не исключено, что Лорис-Меликов сам выступил под влиянием либеральных газет, уже в конце января в связи с положением в Поволжье поставивших вопрос о необходимости «уничтожения соляного налога»166. Так или иначе Ло-рис-Меликов был первым представителем власти, открыто, гласно, публично признавший вред соляного налога и высказавшийся о необходимости его отмены. Симптоматично, что «Астраханские губернские ведомости» это его выступление не опубликовали: по-ви-димому, губернатор Н.Н. Биппен не был уверен, что оно будет положительно воспринято центральной властью. Но неофициальный «Астраханский справочный листок», прибегнув к распространенному приему провинциальной журналистики, перепечатал из петербургского «Нового времени» корреспонденцию А. Молчанова из Царицына, воспроизводившую речь Лорис-Меликова перед купцами и рыбопромышленниками Астрахани167. Она же была перепечатана и из «Отголосков» — газеты, негласным редактором и основным автором которой был министр государственных имуществ П.А. Валуев, состоявший с Лорис-Меликовым в переписке. В своих письмах Валуев явно призывал Лорис-Меликова не ограничиваться задачей борьбы с эпидемией. «Будет ли выставлено на вид государственное, а не медицинское значение Вашей поездки?» — вопрошал он, побуждая генерал-губернатора выйти за пределы предписанных ему обязанностей168. Скорее всего, Аорис-Меликов достаточно прощупал почву для весьма ответственного заявления о необходимости отмены налога на соль, поскольку оно касалось изменений в законодательстве. Во всяком случае, прямота и твердость этого заявления немало способствовали оживившемуся обсуждению соляной проблемы в центральной и местной печати169.
К марту 1879 г. положение дел в губернии в основном нормализовалось. Правда, цены на основные продукты (в том числе и хлеб) из-за временной изоляции края оставались высокими сравнительно с соседними губерниями. Но признаком начавшейся стабилизации уже в феврале явилось оживление культурной жизни Астрахани. В зале Благородного собрания устраивались концерты приезжих музыкантов, в городском театре веселил и бодрил астраханцев спектакль «Ревнивый муж и храбрый любовник».
Аорис-Меликов поразил воображение жителей края не только своей деловитостью и энергией, но и поведением в быту. Образ жизни его был, по определению городского головы Царицына Н. Мельникова, спартанский, более простой и скромный, чем у многих генералов, камергеров, чиновников из его свиты. На приемах у генерал-губернатора не было излишеств — самый простой обед лишь с неизменным кахетинским вином, которое граф всегда возил с собой. Больная печень Михаила Тариеловича являлась отчасти следствием этого пристрастия. Поведение генерал-губернатора, было проще и демократичнее, чем у многих военных и гражданских чинов из его свиты. Они захватили лучшие квартиры в городе, потеснив, а то и вовсе вытеснив их хозяев. Приезжие из столицы чувствовали себя подлинными хозяевами в городе. Впрочем, горожане на них не жаловались, а занятый повседневными заботами Аорис-Меликов обращал внимание только на выполнение своих поручений.