Страница 17 из 208
Александр II в ответной телеграмме Лорис-Меликову благодарил «за прекращение болезни на низовьях Волги» и выражал надежду, «что принятыми мерами грозившее бедствие окончательно устранено»151.
Между тем сам «победитель чумы» еще не был уверен в ее окончательном устранении: тогда же, в конце февраля, был зафиксирован в Ветлянке еще один случай заболевания, что задерживало снятие карантина. В Астрахань, поближе к Ветлянке, Черному Яру и другим пораженным чумой селениям, генерал-губернатор перебрался в ожидании международных экспертов, уже съезжавшихся в Царицын во главе с известным немецким профессором-эпидемиологом Августом Гиршем. Лорис-Меликов рассчитывал, что они найдут в Астраханской губернии уже вполне благополучную обстановку и престиж России будет спасен. Он был расстроен и встревожен новым проявлением болезни, портившим результаты его усилий. Европейские же врачи посчитали это большой удачей: эпидемия действительно прекратилась, и материала для экспертизы у них могло и не быть. Эксперты определили, что болезнь, напавшая на Ветлянку, — азиатская чума, хотя способ ее занесения в низовья Волги остался нераскрытым. Так был положен конец дискуссии, в которой ряд авторитетных российских врачей оспаривали мнение своих коллег о чуме на Волге, утверждая, что там свирепствует особый тиф. Те из них, что работали на эпидемии, погибли.
А. Гирш по следам своего пребывания в Астраханской губернии написал исследование о чуме в Ветлянке, в котором отдавал должное принятым властями мерам по локализации и искоренению болезни152. В советской же литературе высказывалось мнение, что деятельность Лорис-Меликова в низовьях Волги была показушной, а результаты ее раздуты им в карьерных целях. По мнению М.И. Хейфеца, «видимость решительной и энергичной деятельности, которую придал Лорис-Ме-ликов своему пребыванию на Волге, стяжала ему славу умелого администратора крупного масштаба». В доказательство исследователь ссылается на письмо А. Скальковского отцу, где он писал, что «чумы нет и в помине»153. Но и сам граф из Царицына и из Астрахани периодически посылал в Министерство внутренних дел телеграммы о том, что новых случаев заболеваний не обнаружилось, подчеркивая, что обстановка в крае спокойная. Смысл его действий состоял в том, чтобы не допустить рецидива болезни, прекратившейся только с наступлением холодов и грозившей вспыхнуть по весне.
Дни, проведенные в Астраханской губернии, вызывали в памяти генерал-губернатора недавнее пребывание на войне: та же насыщенность и напряженность существования, то же ощущение опасности, затаившейся рядом. В этой необычной обстановке, где он должен был разбираться в медицинских спорах, принимать незамедлительные решения в области здравоохранения и городского хозяйства, Михаил Тариелович полушутя, но и не без серьезности признавался, как вспоминает его секретарь А. Скальковский, что ему было «легче командовать 100-тысячной армией». В Астрахани, как и в Царицыне, Лорис-Меликов развивает «деятельность изумительную».
Прежде всего он занялся проверкой исполнения обязательных для всего Среднего и Нижнего Поволжья мер по предотвращению эпидемии, предусмотренных циркуляром генерал-губернатора от 2 февраля. Даже «Астраханские епархиальные ведомости», до тех пор молчавшие об эпидемии, со второй половины февраля публикуют серию заметок «Дезинфекционные средства и способы их употребления». Но здесь, в очаге заболеваний, требовались и «специальные меры», как определил
их Лорис-Меликов в циркуляре. Осмотр рыбных промыслов выявил «безусловно вредное в санитарном отношении» состояние чанов для соления рыбы. Совещательно-санитарная комиссия признала их «подлежащими уничтожению». Понимая, какой урон нанесет это местному хозяйству, Лорис-Меликов разрешил вывести ватаги за черту селений и разместить в специально отведенных местах154. Были приняты меры по дезинфекции захоронений тех, кто погиб от чумы, и сожжение их жилищ. Для этого Лорис-Меликов сам побывал в эпицентре заразы — в Ветлянке. По его распоряжению сожжено свыше 50 домов станицы, признанных «зачумленными». Как не затронутые эпидемией были оставлены 173, в том числе и питейное заведение155.
Помощник делопроизводителя Лорис-Меликова, назначенный им из местных чиновников, Н.Г. Вучетич, наблюдая, как экономно расходует граф отпущенные ему на борьбу с эпидемией средства — 500 тысяч рублей, — отмечает, что значительная часть их была отнесена к вознаграждению пострадавших от чумы. Лорис-Меликов учредил особую комиссию по оценке подлежащей уничтожению собственности домовладельцев в Ветлянке и других станицах (всего 83 строения). Генерал-губернатор держал работу комиссии под контролем, настаивая на возможно более справедливом возмещении убытков потерпевших. Вучетич, занимавшийся делопроизводством, свидетельствовал, что «нигде в населении не проявлялось ни малейших неудовольствий»156.
Губернатор Н.Н. Биппен ничего не предпринимал на свой риск даже в той чрезвычайной обстановке, что сложилась в конце года в его губернии. Все противоэпидемические меры были задействованы самими жителями губернии: это они самостийно установили карантин, не допуская приезжих из зараженных станиц, проложили обходные пути в города Среднего Поволжья — по степи, минуя зараженный район. Губернатор же, выжидая в бездействии, так и не рискнул обратиться за помощью к правительству. Решение основных местных проблем перекладывалось начальником губернии на правителя губернаторской канцелярии Д.В. Чичинадзе — более деятельного и энергичного, чем он сам. Но и Чичинадзе был по-своему осторожен, чутко прислушиваясь не столько к происходящему в губернии, сколь к «тенденциям» в Петербурге157. Правитель канцелярии также не особо утрркдал себя, загружая подчиненных.
Лорис-Меликов едва ли не впервые в российской провинции предстал образцом не только распорядителя, но и деятеля — повседневного, неутомимого, во все вникающего, требовательного к себе и к другим. Он и окружающих заставил трудиться не покладая рук, напоминая, что «на нас смотрит вся Европа». Учитывая свой кавказский опыт, граф действовал опираясь на местное общество и в первую очередь на городское самоуправление и на земство Саратовской и Самарской губерний (в Астраханской земство не вводилось). Еще в своей речи по прибытии в Астрахань перед встречавшими его на площади у губернаторского дома он выразил надежду, что общество «окажет ему самое энергичное содействие к исполнению возложенной на него обязанности по оздоровлению края»158.
Органы самоуправления едва ли не со времени своего установления почувствовали себя нужными не только населению, но и власти, рке не оттеснявшей их от дела, но в лице генерал-губернатора прямо и открыто высказавшей свою заинтересованность в их содействии. Н.Г. Вучетич объясняет эту его заинтересованность тем, что задачи генерал-губернатора требовали «для своего разрешения санкции городского самоуправления». Задачи, стоявшие перед Лорис-Меликовым, действительно должны были решаться в областях здравоохранения и городского хозяйства, находившихся в ведомстве городской думы. Но данные ему полномочия вполне позволяли бы решить их и без санкции думы. Ведь по императорскому указу генерал-губернатору представлялось право «предлагать Земским и Городским управлениям к исполнению все те меры, которые им будут признаны необходимы»159. Однако Лорис-Меликов в обход городской думы не пошел. Оздоровлению в приказном порядке он предпочел сотрудничество с думой в деле народного здравия.
В силу особенностей сословного состава населения губернии, где дворян-помещиков был незначительный процент, Астраханская городская дума была преимущественно купеческой. Страдавшим от карантина купцам и предпринимателям генерал-губернатор доказывал, что предлагаемые им меры по оздоровлению нужны не только для ликвидации опасности эпидемии. Они необходимы и для успешного развития торговли и промыслов, угрозой которому всегда будет антисанитарная обстановка в крае.