Страница 129 из 208
В Ливадии состоялось высочайшее повеление о назначении мне места жительства в Петербурге и о прекращении обо мне розыска и судебного дела.
Допросы после 1 марта 1881 г., арест, освобождение, вновь к Лорис-Меликову. «Вы были правы, — произнес он. — Сделано очень мало для успокоения умов. Все впереди. Вот только бы катастрофа 1-го марта не погубила всех добрых начинаний... «Это безверие в свое собственное правительство, выходящее из тех же рядов интеллигенции, является главным источником революционных движений. К нему присоединяется и другое рассуждение о том, что правительство давало реформы только тогда, когда было устрашено протестами; что в 1861 году освобождение сверху предпочли освобождению снизу; что в настоящее время «пропаганда делом» устранила правительство, и оно опять схватилось за реформы и т. д. Упускают из виду, что это же правительство, удалив Д.А. Толстого, Жихарева2, может опять их пригласить еще с большими правами, чем мои теперешние. С этими представлениями о правительстве растут другие... что молодежь — совершенство, а все другие — дрянь; что общество и народ прогрессивнее, чем правительственные сферы, и потому обязательно делать правительству одни неприятности, вместо того чтобы вырасти и овладеть влиянием в обществе и правительстве. Но для того нужны таланты, знание, трудолюбие, гуманность, снисходительность к несовершенствам среды и политический такт.
Фаресов А. /фе встречи с графом Аорис-Меликовым // Исторический вестник. 1905. № 2. С. 492, 494, 496—498.
Фаресов А.И. — народник, участник «хождения в народ». Судился по процессу 193-х. Работал в типографии И.Н. Мышкина, где печаталась литература для пропаганды в народе.
1 По данным Министерства юстиции, «хождение в народ» охватило 37 губерний. (Записка министра юстиции гр. Палена. Успехи революционной пропаганды в России. Женева, 1875. С. 10-12.)
2 Жихарев С.С. — прокурор Саратовской судебной палаты, проводивший дознание «О пропаганде в империи». Д.А. Толстой в 1882 г. становится министром внутренних дел, находясь на этом посту до своей смерти в 1889 г.
№ 46
«ЧТО ЖЕ, ПОЛИТИКА НЕ ГЛУПА!»
(Народовольцы о правлении Лорис-Меликова)
В твердом намерении «искоренить крамолу» его величество снова пересадил музыкантов своего квартета. Генерал Гурко в полной опале полетел с места1, и спасение России поручено Лорис-Мелико-ву с Верховной Распорядительной Комиссией в придачу. «Изыдет свет с востока!» — завопили газеты. До настоящего времени свет этот, однако, проявился лишь в виде торжественной иллюминации в Петербурге. Для придания ей более задушевного характера не только домовладельцы получили приказание осветить дома, но даже квартирантам велено было выставить в каждом окне, выходящем на улицу, по две свечи. Полиция бегала впопыхах, подготовляя проявления народных чувств. Рабочим решено было дать трехдневный праздник без вычета платы. Шпион Баталин за несколько дней до 19-го февраля распространял свой листок по поводу славного царствования. Через неделю все было готово, и весь Петербург только и толковал что о празднестве.
Празднество имело быть трехдневное. Но 20-го февраля произошел казус, не входивший в программу и испортивший, можно сказать, все удовольствие. Когда Аорис-Меликов, возвратившись домой, выходил из кареты, Млодецкий выстрелил в него из револьвера и был немедленно схвачен. Говорят, граф до сих пор испытывает болезненное состояние, как последствие выстрела. Если это правда, то очевидно, что Аорис носит кольчугу, и что Млодецкий не промахнулся. Как известно, покушение И. Млодецкого было задумано и выполнено им совершенно самостоятельно. Но по всей вероятности, празднество 19-го февраля чересчур оскорбило демократическое чувство молодого героя, и он не в силах был сдержать накипевший протест. Как бы то ни было, факт совершился. Уверяют, будто судебной власти удалось с трудом уговорить Лорис-Меликова предать Млодецкого, хотя для видимости, суду: вице-император считал почему-то более внушительным повесить дерзкого немедленно и без всякого суда. Отсрочка, впрочем, не заставила Лориса томиться слишком долго. «Следствие» было произведено в два часа, защитник не видался с клиентом и 5 минут, суд, разумеется, также быстро поставил приговор, и через 24 часа, 22-го февраля, И. Млодецкий был рке повешен.
Назначение диктатором Лориса наши газеты приветствовали как начало либеральной эры. Ждали от него чуть не земского собора. Оказалось, что ничего этого не будет. «Не толкуйте, пожалуйста, о свободе и конституции, — сказал Аорис Суворину2. — Я не призван дать ничего подобного, и вы меня ставите только в ложное положение». Теперь политика Лориса определилась, он просто — «просвещенный деспот». Как человек неглупый, он понимает, что бессмысленно губить людей зря, по-тотлебенски и чертковски, что гораздо выгоднее не мешать жить разным насекомым, вроде раскаявшихся Дьяковых3. Вместе с тем Лорис понимает, что у него не отвалится язык от лишней либеральной фразы. Ну, а затем — человек действительно порядочный, мысль действительно независимая — трепещи! До сих пор Лорис действовал удачно. Но дело в том, что во Владикавказе или Харькове он не имел перед собой трудностей своего теперешнего положения. Теперь у него, с одной стороны, общее и вполне резонное недовольство, наиболее сильная, какая только есть в России, либеральная оппозиция и потом чисто революционное движение; с другой — ревнивый к власти и отупевший самодержец. Лорис не может сделать никакой уступки либеральным элементам, не подвергаясь опале царя. Говорят, он уже и теперь ожидает аудиенции по два часа; говорят, он и теперь получил уже высочайшую распеканцию за «распущенность» газет. А общество обижается, что нет реформ. Интересно будет увидеть, долго ли сумеет Лорис балансировать между двумя стульями? Пока же он занимается приведением административных сил к единству, слиянием разных сортов полиции, объединением действий губернаторов и жандармов и проч. Параллельно с этим он старается разъединить оппозицию, кокетничать с либералами, с разными земцами и т. п.; красивыми фразами о будущих вольностях он старается отрезать у конституционалистов всякую связь с радикалами. Вновь заведенный официоз «Берег»4 очень ловко поддерживает операцию главнокомандующего. Вместе с тем Лорис ловко эксплуатирует лакейское чувство разных газетчиков, милостиво допуская их до разговоров с собой: убытку ему никакого, а газетчики млеют и рады на стену лезть за доброго барина. Отрывая от нас либеральную партию, Лорис намеревается то же сделать и относительно молодежи. Недавно вышедшее правительственное распоряжение сулит не только помилование, но даже полное возвращение прав ссыльным по студенческим историям. Со студенчеством Лорис заигрывает и лично, призывая к себе их «представителей», обещает всякие льготы. То же распоряжение, очевидно, имеет целью внести разделение в ряды самой радикальной партии, открывая возможность отступления всякому изменнику, всякому слабому духом. Нужно думать, что в скором времени Лорис разделит радикалов на более и менее опасные фракции и начнет покровительствовать более мирным революционерам.
Что же, политика не глупа! Сомкнуть силы правительства, разделить и ослабить оппозицию, изолировать революцию и передушить всех врагов порознь — не дурно! И заметьте, что всех этих воробьев предполагается объегорить исключительно на мякине, не поступившись ничем и даже, собственно говоря, никого не пощадив.
Характерную иллюстрацию к системе Лориса могут составить политические процессы последнего времени. Здесь мы находим и бессердечную жестокость, иногда маскируемую дешевым великодушием, и стремление внести разделение в среду самой партии.
Листок «Народной воли». 1880. 1 июня. № 1, передовая. Автор — Л.А. Тихомиров // Литература партии *Народная воля». М., 1930. С. 70— 72.