Страница 109 из 208
4 Из донесения таврического губернатора, принявшего ссыльную в мае 1878 г., следует, что Софья Туманова была выслана из Харькова в сопровождении двух жандармов в Феодосию «за подозрение в сочувствии к преступной пропаганде» (Там же. Л. 5).
5 Мержанова Л.М. и Виташевский Н.А. — члены одесского кружка И.М. Ковальского, участники вооруженного сопротивления при аресте.
6 Дмоховский Л.А. — участник хождения в народ, член кружка Долгушина, арестован в 1874 г., судился по процессу «долгушинцев».
№ 26
БЛАГОДАРНОСТЬ ХАРЬКОВСКОГО ДВОРЯНСТВА
«Ваше сиятельство, Граф Михаил Тариелович!
По воле Государя Императора Вы призваны к новой обширной и важной деятельности на пользу нашего отечества. Мы рады, что можем приветствовать Вас с этим знаком доверия Державного Главы Государства. Но одновременно с этим мы не можем не выразить нашего глубокого сожаления, что новое поприще для Ваших трудов отдалило от нас.
“Ваше местопребывание и что мы лишены непосредственного Вашего заведования делами здешнего края. Сожалея об этом, мы руководствуемся чувством благодарности и уважения, которые утверждены в наших сердцах Вашей деятельностью в нашей среде.
Ваш просвещенный ум, Ваша мудрость в делах управления, свойственное Вам чувство справедливости всегда вселяли в здешних жителях полное доверие к Вашим распоряжениям. Ваша доступность, Ваша приветливость привязывали к Вам чувством самой неподдельной симпатии тех, кому приходилось иметь к Вам какое-либо дело или пользоваться Вашим гостеприимством. Пребывание Ваше в нашем крае останется в нем навсегда одним из лучших воспоминаний. Добрые пожелания, кои будут всегда сопровождать Вас на всех путях Вашей многополезной деятельности. Примите от нас выражение этих искренних, преисполняющих нас чувств.
Харьковский губернский предводитель дворянства и еще 30 подписей».
Адрес дворянства Харьковской губернии генерал-губернатору М.Т. Аорис-Мелико-ву (февраль 1880 г.) // РГИА. Ф. М.Т. Аорнс-Меликова (866), оп. 1, д. 6, л. 12.
№ 27
ВСЕПОДДАННЕЙШИЙ ОТЧЕТ ХАРЬКОВСКОГО ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА
«Во время пребывания моего, в начале апреля минувшего года, с разрешения Вашего Императорского Величества, в Петербурге для представления на Высочайшее Ваше воззрение результатов мер, принятых относительно прекращения эпидемии, появившейся в исходе 1878 года на низовьях Волги, и для разработки, по соглашению с подлежащими Министрами, плана дальнейших действий, с целью предупреждения возможности возобновления заразы1, — Вашему Величеству благоугодно было явить мне новый знак Монаршего доверия, возложив на меня обязанности по званию временного Харьковского генерал-губернатора и командующего войсками Харьковского военного округа2.
Прибыв в Харьков 20-го апреля минувшего года и вступив тогда же в управлением краем, Августейшею волею Вашего Величества мне вверенным, осмеливаюсь ныне повергнуть на Всемилостивейшее воззрение Вашего Императорского Величества краткий отчет о моей деятельности в этот промежуток времени.
...Население, встревоженное рядом преступных деяний злоумышленников, завершившихся убийствами должностных лиц и наконец злодейским покушением на Священную Особу Обожаемого Монарха, находилось в возбужденном состоянии. Высшая административная власть, в лице губернатора, оказалась бессильною в борьбе со злом, отчасти вследствие разрозненности и отсутствия единства в действиях между различными органами губернской администрации, а отчасти по недостатку личных и материальных средств, предоставленных в ее распоряжение. Деятельность учреждений, на которых по закону, главным образом, возложена забота об ограждении общественной безопасности, представлялась малоуспешною.
Здешняя полиция: уездная и городская, особенно последняя, располагая крайне ограниченными средствами, не пользовалась, вследствие неудовлетворительности личного состава, ни доверием, ни должным уважением со стороны населения.
Независимо от недостаточного состава Харьковского Губернского Жандармского Управления, во главе его находилось лицо, хотя и совершенно безукоризненное по нравственным качествам, но по преклонности лет и слабости характера не соответствовавшее своему назначению.
В мире учебном нельзя было не заметить: в учебных заведениях высших разрядов — недостатка надзора, отсутствия нравственной связи между преподавателями и учащимися и утраты первыми почти всякого авторитета, для приобретения которого иные из них обращались даже к неуместному исканию популярности среди молодежи; в воспитанниках же других учебных заведений, не исключая и женских, тот же недостаток надзора, отсутствие дисциплины и — как последствие этого — проявлявшаяся иногда нравственная распущенность. Прискорбные эти явления находились, до известной степени, в зависимости от того, что во главе здешнего учебного ведомства находилось лицо, не стоявшее на высоте своего призвания и, по ходатайству моему, вскоре отсюда устраненное3.
Наконец, в обществе, несомненно в значительнейшей части благонамеренном и преданном Престолу, обнаруживалось напряженное, тревожное состояние, недостаток энергического отпора преступным проявлениям, граничащий с равнодушием, и заметное отсутствие доверия к представителям правительственной власти.
Вступив при таких условиях в управление краем, я начертал себе план действий, которому неуклонно затем следовал. Основание его заключалось, с одной стороны, в строгом преследовании и карании зла, не только уже совершенного, но и всякого злоумышления, как бы внешние его проявления ни казались ничтожными и как бы далеки они ни были от достижения преднамеренной преступной их цели; с другой же — в искоренении успевшей, к несчастью, развиться у нас нравственной заразы путем таких мер, которые вместе с тем способствовали бы успокоению благонадежных элементов в обществе, и, охраняя законные их интересы, восстановили бы в них ослабевшее доверие к власти. Эту последнюю задачу я считал наиболее существенною частью возложенного на меня поручения и потому, приложив все заботы и уменье к успешному ее осуществлению, смею думать, был в данном случае лишь истолкователем великодушных предначертаний Вашего Императорского Величества.
<...> Я не мог не сознавать, что при существовании описанных выше обстоятельств достоинство власти настоятельно требовало дать ей достаточные и действительные средства для противодействия злоумышленникам. Такие средства, в ряду других мер, заключались в правильно устроенной, хорошо оплаченной и количественно достаточной полиции: уездной, городской, жандармской и сыскной. Только при этих условиях правительственная власть могла наконец из положения почти оборонительного, решительно несовместного с значением администрации, перейти в открытую борьбу со злом, опасность которого преимущественно заключалась в недостаточном противодействии и обнаруживавшейся слабости со стороны правительственного надзора...
...К этим соображениям присоединились еще дошедшие до меня сведения о том, что люди неблагонамеренные, особенно из учащейся молодежи, предполагают воспользоваться каникулярным временем в учебных заведениях для распространения преступных учений в крестьянской среде, чему уже бывали единичные примеры. Желая своевременно предупредить это зло, я 28 апреля вошел к Министру Внутренних Дел с ходатайством об увеличении числа конно-полицейских урядников, назначенных на Харьковскую губернию (108), на еще 40 чел. К такому ходатайству меня побуждали сколько доказанная на практике целесообразность учреждения конно-полицейской стражи, принесшей существенную пользу в деле отражения общественной безопасности, столько же и желание, посредством более правильного и соответственного местным условиям распределения урядников по губернии, установить, по возможности повсеместно, бдительное и неустанное наблюдение за населением, для охранения его, особенно крестьянского сословия, от вторжения лиц ему чуждых, являющихся с преступными целями.