Берг

— А ты?

Он подошёл к ней и, глядя сверху, сказал:

— У меня никого нет и никогда не было. Моё сердце теперь принадлежит только тебе. Ты примешь его? Та женщина, к которой ты меня ревнуешь, умерла пять лет назад… Это Эльза, жена моего брата. И это была моя первая детская любовь… Сейчас я люблю только тебя. Слышишь?

Вэллия не сводила с него глаз, и с каждым сказанным им словом, глаза её расширялись всё больше, — он признавался ей в любви?

Она медленно поднялась ему навстречу, не сводя взгляда, зашептала растерянно:

— А как же мы?.. Что же мы ходили так долго? Господи, Ниард, ты же сам, сам убегал от меня!

Он вдруг обнял её, притискивая к груди, прижался щекой ко лбу, зашептал:

— Я боялся… Боялся понять это… Не знал, что будет, ведь я у тебя не первый…

— Какие глупости! — Она коротко засмеялась и прижалась щекой к его груди. Счастье заполняло сердце. Он любит её! Он первый признался в этом! Боже, Боже мой… Глупцы! Столько месяцев… И только сейчас, когда… — А дядя Дарл? — Она отстранилась и поглядела ему в глаза. Ниард улыбнулся в ответ с болью, прошептал:

— Он так хотел, чтобы мы были вместе… Он так давил на меня…

— Он знал, как мы живём? — Она удивилась.

— Он много, что знал, ты же знаешь его… — Она кивнула. — Он так хотел, чтобы я сделал первый шаг… Я его сделал… Я люблю тебя… — Он снова обнял её, и Вэллия почувствовала, как от боли и счастья её глаза вновь наполняются слезами.

* * * * *

Вэллия лежала на животе, обняв подушку обеими руками, наблюдала за лицом своего мужа. Ниард лежал рядом на спине и смотрел в потолок. Они пришли с похорон барона Дарла уставшие и разбитые горем, сейчас лежали рядом на кровати одетыми и не говорили друг другу ни слова. Каждый думал о своём.

Ниард пытался понять, можно ли было избежать этой смерти? Ведь ясно же было, что барон не воин, да, может, он что-то и умел, и хорошо разбирался в теории, много знал, но разрешить ему вести отряд нельзя было. Это преступление!

Вэллия вспоминала барона живым, как он приехал на Пасху, как заботливо усаживал её у камина после ужина, каким добрым и внимательным был. Жаль, у него не было детей, он был бы хорошим отцом.

Но сейчас уже ничего не сделаешь, и вернуть что-то невозможно. Смерть забирает всех, и в первую очередь самых лучших.

— Интересно, пожалеет ли отец? — прошептала Вэллия и, замёрзнув, легла на бок, подтянула колени, расправила подол платья. День с утра выдался пасмурным, накрапывал мелкий секущий дождь, и Вэллия до сих пор не могла согреться после кладбища и церкви.

Ниард плотнее придвинулся к жене и обнял за плечи.

— Он всегда не любил его, хотя всегда слушал его советы…

Маркграф ничего не сказал ей, да и что тут было говорить? Опять помолчали. Первым заговорил он:

— Они проведут ремонт и снова пойдут на штурм. К этому времени ты должна вернуться в донжон…

Вэллия, нахмуренная несогласием, смотрела в его лицо.

— Я? Без тебя? А ты?

— Я буду здесь. Если они пойдут на штурм, я буду в Западной башне.

— Мы разделимся? — Она кусала нижнюю губу, вспоминала лицо погибшего барона. — А если что-то случится? Ты тоже должен перебраться в донжон. Ты должен быть со мной…

— Я не могу.

— Если с тобой что-нибудь случится… Ниард, пожалуйста. В башнях справятся и без тебя!

— Я буду на Западной башне, — повторил упрямо.

Вэллия уткнулась лицом в подушку, понимая, что не сможет убедить его. Два дня… Они были вместе всего два дня… Вчера и сегодня.

После потери барона Дарла в душе жил страх потерять ещё и мужа. Смерть казалась такой близкой. Ну, почему, почему так? Столько месяцев прожить под одной крышей, а вместе быть всего два дня…

Вэллия хрипло вздохнула и, открыв лицо, положила голову на бок. Ниард потянулся и поцеловал жену в губы, аккуратно и нежно, шепнул:

— Не бойся. Всё будет хорошо. Со мной ничего не случится. Ты же мне веришь, правда?

Она согласно покачала головой и прикрыла глаза устало. А кому ещё она могла верить? А в голове одна за другой бежали молитвы-просьбы сохранить жизнь любимого человека.

К вечеру уже Вэллия вернулась в донжон, в знакомую комнату баронессы Лоран и её малолетних сыновей.

* * * * *

А ещё через два дня войска Лиона снова пошли на штурм. Отремонтированный после пожара кот вновь угрожающе надвинулся на ров Бергского замка, прошёл уложенные ещё в прошлый раз брёвна, и лионцы начали укладывать новые.

Катапульты на этот раз не было, но на Западной куртине и так уже успели сбить все хорды ещё в дни первого штурма. Часть их, конечно, бергцы сумели подремонтировать за эти дни передышки. Сейчас с хорд летели стрелы и арбалетные болты. Лионцы умело прикрывались от них переносными палисадами и щитами, да и сам кот стрелами взять было невозможно: плотные шкуры непробиваемой бронёй защищали воинов внутри кота. Всё новые и новые брёвна подносили от лагеря противника, их передавали внутрь кота, а потом они появлялись впереди и аккуратно укладывались под днище передвижного сооружения. Лионцы работали слаженно и чётко, зная свою задачу до мелочей.

Не прошло и полдня, как кот уже подошёл к самой стене Берга — вплотную к Западной куртине. Здесь защитники замка начали бросать сверху на кот огромные камни через каменные машикули стен, стреляли с хорд. Но нападающие уже начали осваиваться у листа — внешней поверхности стены замка. Лионцы начали пробивать стену Берга тяжёлым бревном, разбивать камни куртины молотами и расшатывать их руками.

Ниард с высоты башни святого Вита наблюдал за действиями врага и чувствовал, как от злости сжимаются зубы. Будьте вы прокляты, ненасытные захватчики!

С башен и хорд летели стрелы и камни, лионцы относили раненых, но действий своих не прекращали. Если всё пойдёт так же, то не пройдёт и дня, как рухнет стена Берга. Правда, за эти дни плотники и мастера успели построить палисад из брёвен как раз напротив будущего пролома. Это ещё распорядился барон Дарл, когда был жив. И как он мог знать, что именно здесь это будет нужно?

— Проклятье, — прошептал маркграф.

Но даже эта стена не сможет долго удерживать нападающих при их-то подготовке. Попробовать сделать ещё одну вылазку? Но лучники с башен предупредили, что после последнего раза кот лионцы охраняют теперь как зеницу ока. Напугались.

Что же делать теперь? Ну где же этот граф Вольдейн? Почему он не идёт на помощь? А сейчас ещё и часть лионских войск где-то там должна выйти ему навстречу. И надеяться не на что, и ждать на помощь некого. Надо закрывать все башни и донжон. Донжон…

Он вспомнил Вэллию, и невольная улыбка сама родилась на губах. Единственное, светлое, что осталось здесь, что грело душу все эти дни. Вэллия. Как ты там? Как устроилась? Что делаешь сейчас? И захотелось обнять её, быть рядом, аж в сердце защемило с болью.

Почему только сейчас? Столько месяцев жили вместе, рядом, а сейчас страдать только от того, что не можешь увидеть, не можешь быть рядом с ней, не можешь знать, что с ней всё в порядке.

Он вспоминал её лицо, глаза, губы, вспоминал ночи вместе, поцелуи, счастливые мгновения уединённой близости. То, о чём говорил ему барон. "Ты полюбишь, ты откроешься сам, ты поймёшь, что это такое… И рядом будет та, которая не засмеётся и не унизит за твою неумелость…" И кто бы мог подумать, что это будет она же, его жена и племянница самого же барона! А он хотел отправить её в монастырь и искать что-то другое…

От счастливых воспоминаний улыбка становилась больше, и глаза уже не видели снующих внизу воинов Лиона, летящих стрел и холодных камней башни, взгляд становился отстранённым. Всё это вокруг уходило куда-то на второй план, всё затмевалось приобретённым счастьем любви и открытым совсем недавно миром под названием "женщина". Его Женщина. Любимая Женщина…

— Господин! Милорд! — Его звали, а он не слышал. — Господин маркграф!