Страница 31 из 251
Один из наших капитанов, молодой человек по имени Б..., имел очень приятную внешность и считался бы, наверное, самым красивым офицером в армии, если бы не его ноги, которые не составляли гармонии со всей остальной фигурой. Его ноги были похожи на ходули, и это особенно было заметно в узких панталонах, называемых венгерскими, которые в то время носили конные егеря. Чтобы исправить подобное несовершенство, капитан Б... заказал довольно толстые подушечки в форме икр, что должно было исправить его фигуру. Вы сейчас увидите, как из-за его ложных икр мне пришлось выдержать несколько арестов, но они были не единственной причиной.
Устав приписывал офицерам оставлять у лошадей хвосты распущенными, как это было у солдатских лошадей. Наш полковник г-н Моро был великолепным наездником, но у всех его лошадей хвосты были подрезаны. Так как он боялся, что генерал Бурсье, суровый консерватор и блюститель устава, упрекнет его за то, что он подает плохой пример офицерам, он на время проверки приказал привязать всем лошадям ложные хвосты, но сделать это так, чтобы они выглядели абсолютно естественно. Это было великолепно. Мы отправились на маневры, на которые генерал Бурсье пригласил генерала Сюше, инспектора пехоты, а также генерала Гюдена, территориального дивизионного командира, которого сопровождал многочисленный и блестящий штаб.
Смотр проходил очень долго, почти все движения исполнялись в галопе и кончались многочисленными очень быстрыми перестроениями. Я командовал взводом центра, входящего в эскадрон г-на Б..., рядом с которым находился полковник. Таким образом, они оба находились в двух шагах от меня в тот момент, когда генералы вышли вперед, чтобы поздравить г-на Моро с великолепным исполнением маневра. И что же я увидел? Крайняя быстрота движений, которые мы только что проделали, нарушила симметрию дополнительных аксессуаров в силуэте как капитана, так и полковника. Ложный хвост лошади полковника отчасти оторвался, кусок, состоящий из тампона из кудели, тащился по земле, в то время как искусственные волосы поднялись кверху и покрыли веером круп лошади, создавая впечатление павлиньего хвоста. Что касается ложных икр г-на Б..., то, сдавленные седлом, они изменили место и
выглядели странными шишками на коленях, тогда как капитан, гордо выпрямившись в седле, имел вид человека, который как бы говорил: «Смотрите на меня, как я красив!»
В 20 лет трудно удерживать серьезность, и я не устоял при виде такого гротескного зрелища. Несмотря на присутствие важных генералов, я не смог удержать безумный смех. Я корчился в седле, кусал рукав своего доломана, но ничего не помогало, я продолжал смеяться и смеяться до колик в боку. Тогда генеральный инспектор, не подозревая о причинах моей веселости, приказал мне выйти из рядов и отправиться под арест. Я подчинился, но, вынужденный пройти между лошадьми полковника и капитана, мои глаза невольно упали на проклятый хвост и на икры капитана, и меня снова охватил непобедимый приступ смеха. Генералы должны были подумать, что я сошел с ума, но когда офицеры полка приблизились к полковнику и капитану Б..., они увидели, в чем дело, и стали так же смеяться, как и я.
Вечером начальник эскадрона Бланшвиль отправился в кружок мадам Гюден. Генерал Бурсье, который также находился там, заговорил о моем безрассудном поступке, но г-н Бланшвиль объяснил мотивы моего неудержимого смеха. При этом рассказе все генералы и дамы и весь штаб смеялись до слез. Их веселость удвоилась, когда они увидели капитана Б... входящим в зал. В это время он уже поправил свои ложные икры и красовался перед веселым обществом, не подозревая о причине этой веселости. Генерал Бурсье понял, что если он не мог помешать этому громкому смеху всех присутствующих при простом изложении рассказа того, что я видел своими глазами, то было совершенно очевидно, что молодой младший лейтенант не мог удержаться и не расхохотаться при виде такого смешного зрелища. Он снял приказ о моем аресте и послал за мною.
Как только я появился в салоне, генеральный инспектор и все присутствующие разразились громким смехом. Мои утренние воспоминания заставили присоединиться ко всем смеющимся, и веселость стала буквально нервной, когда г-н Б..., абсолютно не подозревая о ее причине, переходил от одного к другому, спрашивая, почему все так веселились.
Глава XVII
Концентрация в Бретани войск, предназначенных для Сан-Доминго. — Реннские события. — Мой брат Адольф, замешанный в деле, арестован. — Смерть моего брата Теодора
Теперь мы подходим к серьезным событиям. За договором в Лю-невиле последовал Амьенский мир, который положил конец войне между Францией и Англией. Первый консул решил воспользоваться спокойной обстановкой в Европе и освобождением морей, чтобы отправить многочисленные войска на Сан-Доминго, который он хотел вырвать из-под владычества черных, возглавляемых Туссе-ном Лувертюром. Туссен, не будучи вовлеченным в открытое восстание против метрополии, тем не менее проявлял большие претензии на независимость. Походом руководил генерал Леклерк. У него было достаточно средств, он хорошо сражался в Италии, а также в Египте, но основная его известность была связана с тем, что он женился на Полине Бонапарт, сестре первого консула. Леклерк был сыном мельника из Понтуаза, если можно назвать мельником очень богатого владельца огромных мельниц, занимавшегося внушительными торговыми операциями. Этот мельник дал своему сыну и дочери блестящее воспитание. Дочь вышла замуж за генерала Даву.
Пока генерал Леклерк занимался приготовлениями к отъезду, первый консул собирал в Бретани значительные силы, которые он предназначал для этой экспедиции. Естественно, эти войска до дня отъезда находились под командованием генерала Западной армии Бернадотта.
Всем было известно, что между армиями, стоящими на Рейне и в Италии, существовало большое соперничество. Рейнские армии были очень привязаны к генералу Моро и не любили генерала Бонапарта, с сожалением наблюдая его восхождение к верховной власти. Со своей стороны, первый консул испытывал большее расположение к военным, сражавшимся с ним в Италии и Египте. Хотя неприязнь между первым консулом и Моро не приняла еще открытый характер, он понимал, что в его интересах было бы удалить, насколько возможно, войска, преданные Моро. Таким образом, полки, отобранные для экспедиции в Сан-Доминго, были набраны исключительно из тех, кто находился в Рейнской армии. Таким образом, отделенные от генерала Моро, эти войска были вполне удовлетворены тем, что находились в Бретани под командованием Бернадотта, который прежде был помощником Моро и долгое время служил в составе Рейнской армии.
Экспедиционный корпус должен был насчитывать около 40 тысяч человек. Западная армия насчитывала примерно такое же количество. Таким образом, Бернадотт, командование которого простиралось на все департаменты от устья Жиронды до устья Сены, временно имел под своею властью армию в 80 тысяч человек, основная часть которой была ему более предана, чем главе государства.
Если бы у Бернадотта был характер потверже, то первому консулу пришлось бы раскаиваться за то, что он поставил под его командование такое огромное войско, поскольку сегодня я уже могу сообщить как исторический факт, не вредя никому, что Бернадотт участвовал в заговоре против правительства, возглавляемого Бонапартом. По этому поводу я сообщу некоторые детали, весьма интересные, которые никогда не были опубликованы и, возможно, о которых не подозревал даже генерал Бонапарт.
Генералы Бернадотт и Моро, завидовавшие высокому положению первого консула и недовольные тем малым значением, которое им отводилось в государственных делах, решили свергнуть его и поставить во главе правительства либо гражданского администратора, либо просвещенного представителя судебной власти. С этой целью Бернадотт, который, надо об этом сказать, имел особый талант привлекать к себе офицеров и солдат, решил объехать провинции, находившиеся под его командованием, проводил парады войск и использовал все доступные ему средства, чтобы еще больше привлечь к себе войска. Среди этих средств были доброжелательные слова самого разнообразного толка, деньги, просьбы и обещания повышения по службе, то есть все было использовано по отношению к подчиненным, тогда как в кругу командиров он старался принизить авторитет первого консула и его правительства. Обработав, таким образом, большинство полков, было нетрудно подтолкнуть их к восстанию, особенно тех, кто должен был принять участие в экспедиции на Сан-Доминго и кто рассматривал эту миссию как депортацию.