Страница 89 из 105
Здесь уместно вспомнить, что зимою 1919/20 г. чехословаки продолжали драться на стороне белых, между тем как в других районах войска интервентов давно уже были отозваны (Одесса, Архангельск, Мурманск, Прибалтика). Кроме ряда объективных причин, обусловленных техническими трудностями вывоза корпуса морем из Владивостока, роль играло и то, что среди солдат корпуса весьма сильна была прослойка и влияние чешских и словацких социал-демократов. (См. Из истории гражданской войны в СССР. Сборник документов, т. 2, док. № 31, 698.)
57 В принятой на совещании в Екатеринбурге резолюции солдаты обратились к своему командованию: «Вы находите, что мы утеряли дисциплину, что мы переменились. Но переменились не мы, а вы. Вы забыли, что дисциплины у нас не было. У нас была общая цель, общая идея, которая нас связывала. Теперь положение изменилось, но мы остались прежними демократическими солдатами свободной Чехии, за свободу которой мы добровольно вступили в ряды русской армии для борьбы с немецким милитаризмом. А вы, упоенные победами и мечтами о дальнейшей славе, стремитесь сделать из нас таких же милитаристов...» На том же съезде принято обращение к председателю русского отделения Чехословацкого национального совета в России доктору Павлу: выражается полное недоверие к его деятельности и политике. Указывается, что его соглашение с Колчаком идет вразрез с намерениями правительства в Праге... По приказанию генерала Сырового некоторые делегаты съезда были арестованы. (ЦГАОР, ф. 292, on. 1, д. 79, лл. 1—5.)
58 Выступая с политическим докладом Центрального Комитета РКП(б) 2 декабря 1919 г. на VIII Всероссийской конференции партии, Ленин говорил: «Мне лично пришлось читать одну передовицу английской газеты «Таймс», посвященную вопросу о Финляндии, в такое время, когда войска Юденича стояли в нескольких верстах от Петрограда и опасность для последнего была самая гигантская. Статья эта прямо кипела негодованием, возмущением и написана была с неслыханной, необычной для газеты страстностью... Это была самая бешеная прокламация, обращенная к Финляндии и ставящая вопрос ребром: судьба мира зависит от Финляндии, на которую смотрят все цивилизованные капиталистические страны. ...Все способы давления, финансового, продовольственного, военного, были пущены в ход, чтобы заставить Эстляндию, Финляндию и, несомненно, также Латвию, Литву и Польшу, заставить весь этот цикл государств идти против нас. ...Нет никакого сомнения, что самой небольшой помощи Финляндии или — немного более — помощи
Эстляндии было бы достаточно, чтобы решить судьбу Петрограда. Нет никакого сомнения, что, сознавая важность положения, Антанта сделала все усилия, чтобы добиться этой помощи, и тем не менее она потерпела крах.
Это — вторая гигантская международная победа, которую мы одержали, и победа более сложная, чем первая». (В. И. Лени н. Соч., т. 30, стр. 152—153.)
59 Отсутствие опыта у руководителей из тыловых генералов проявилось наиболее ярко в вопросе об использовании мобилизованных. Накануне операции Западная армия (переименованная в 3-ю) насчитывала 26,1 тыс. штыков, 3,8 тыс. сабель, 650 пулеметов и 116 орудий, 14 самолетов, 6 бомбометов и 3 бронепоезда. В двух выброшенных из глубокого тыла и включенных в качестве ударного кулака в ее состав дивизиях было 13 600 штыков и сабель, 138 пулеметов и 15 орудий. Невооруженных в этих же дивизиях было 3000 солдат, так как не хватало винтовок. Таким образом, две резервные дивизии составляли (по числу штыков) 55% всех бойцов армии. А в это время в старых, обстрелянных дивизиях остались, можно сказать, одни кадры: в Ижевской бригаде — 542, в 7-й дивизии— 1200, в Казанской дивизии — 700 штыков и сабель и т. д. Если бы -из 16 600 солдат двух новых дивизий была хотя бы часть направлена на пополнение старых дивизий, результаты могли получиться другие. Этого сделано не было — генералы тыла хотели всю славу разгрома 5-й Красной армии сохранить только за собой.
60 Разведывательная сводка штаба нашего Украинского фронта от 28 апреля 1919 г. давала следующую оценку противника: «У Деникина нет сил, чтобы начать операцию на север... Главное командование Добровольческой армии Деникина предполагает перейти к пассивной обороне Донбасса, также Донской и Кубанской областей, держась за линию р. Донец, Манычские озера, переходя ,в наступление лишь короткими ударами местного значения. Этим самым Деникин думает привлечь на себя главные силы Советской республики с целью облегчить движение армии Колчака». Из крупных операций белых намечался удар на Царицын, но силы для него только еще формировались, а удар вообще ставился в зависимость от успешности продвижения Колчака к Волге. (См. Из истории гражданской войны в СССР. Сборник документов, т. 2, док. № 347.)
61 Следующий разговор начальника штаба Западной армии генерала Щепихина с генерал-квартирмейстером штаба верховного полковником Церетели содержит в этом отношении весьма важные данные. «Оренбургская армия,—заявил Щепихин, — больна, почти все заражены политикой, а потому рассчитывать на серьезную работу ее трудно... Внутреннее положение ее вызывает серьезные опасения. Я должен теперь признать, что при обсуждении общего плана здесь, в Челябинске, в присутствии верховного мы были введены, быть может вполне добросовестно, командующим Оренбургской армией генералом Дутовым в заблуждение как относительно общего состояния его армии, так и, в частности, относительно башкирского участка. Основываясь на докладе генерала Дутова, что все обстоит благополучно и что с башкирами он справится, и был принят план, который я назову средним, так как он учитывал нанесение главного удара по центру на Уфу. Два крайних плана в то время отпали по различным причинам: план Гайды — нанесение главного удара в районе его армии — потому, что слишком район удален от района, где нужна помощь. Второй крайний план, который, быть может, по обстановке данного момента теперь и надо принимать, — именно сосредоточение главного удара от Троицка и Верхне-Уральска по Башкирии, — наиболее быстро и решительно приводящий к результатам, тогда не был принят ввиду удовлетворительного, по освещению генералом Дутовым обстановки, положения... и было принято известное вам решение». (ЦГАОР, ф. 1417, on. 1, д. 34-в, лл. 3—8.)
62 По итоговым данным штаба 5-й армии, общая численность находившихся под командованием Е. Мамонтова отрядов достигала 23—26 тыс. человек. В состав этой армии не входил ряд самостоятельно действующих отрядов (Рогова, Третьяка, 1-я и 2-я Чумыш-ские партизанские дивизии — в обеих до 1500 человек), что позволяет считать в южных районах Западной Сибири -всего 28—30 тыс. повстанцев-партизан. Но численности этой они достигли только в о второй половине декабря 1919 г., когда к ним присоединялись колебавшиеся и выжидавшие исхода борьбы элементы, а также целые группы колчаковцев (даже роты и батальоны). Учитывая отмеченные факты, надо считать, что численность активно боровшихся красных составляла в рассматриваемом районе Западной Сибири в решающий период действий Красной Армии (март — ноябрь 1919 г.) не более 4—5 тыс. человек. На них и пала вся тяжесть борьбы в тылу Колчака от Урала до Оби. Силы эти не представляли собой по своей структуре войсковые подразделения и соединения, и людской состав в них подвергался все время колебанию то в большую, то в меньшую сторону.
Приведенные цифры указывают (весьма неточную) общую численность людей, число же бойцов было в несколько раз меньше из-за отсутствия оружия. Отбрасывая такое «оружие ближнего боя», как пики (изготавливавшиеся деревенскими кузнецами из подручного материала), следует считать, что огнестрельным оружием (в том числе охотничьими ружьями) было обеспечено не более одной трети людей, которые и составляли ядро отряда. Таким образом, из указанных 28—30 тыс. человек южносибирских повстанцев-партизан полноценными бойцами по наличию оружия следует считать не более 10—12 тыс., разбросанных на громадной территории, ограниченной меридианом Семипалатинска, Обью и Транссибирской железнодорожной магистралью. Надо также иметь в виду, что в каждый данный момент боевая ценность этой массы людей зависела (в значительной степени) от наличия боеприпасов, обеспечение которыми составляло всегда трудную задачу. Обеспеченность повстанцев-партизан оружием и боеприпасами резко улучшилась к концу декабря 1919 г. в результате разгрома 5-й Краснознаменной армией главных сил колчаковцев в Новониколаевской, Красноярской операциях.