Страница 90 из 105
63 Не вдаваясь в подробное рассмотрение вопроса за весь период, мы считаем возможным ограничиться следующими примерами, относящимися к последнему периоду борьбы, т. е. ко времени, когда многие недостатки и ошибки первых 13—15 месяцев были уже изжиты и накопился известный опыт. В августе 1919 г. главнокомандующий войсками Красной армии Каменского и Новониколаевского уездов Громов поставил своим войскам задачу «отражать наступление белых банд, держать фронт в своих районах и переходить в наступление против белых в местах их нахождения. Все районные штабы должны иметь связь со всеми соседними районными штабами и стараться помочь друг другу...» Приказ подписан также представителем военного отдела Облакома. И хотя речь идет о двух прилегающих к Транссибирской железнодорожной магистрали районах, директива в основном построена на требовании обороны. Таким же духом активной обороны проникнут приказ, изданный 8 сентября 1919 г. Главным военно-революционным штабом Алтайской губернии и разосланный всем командующим фронтами, районным штабам, волостным Советам и сельским и волостным военным комиссарам. Приказ предлагал: «Немедленно исследовать все дороги, ведущие в селения и из селений, и, где только можно, на этих дорогах поставить препятствия, искусственные сооружения — рвы, канавы, засеки, волчьи ямы. В деревнях при приближении противника устраивать баррикады и засады, на улицах — заграждения из борон». Приказ рекомендовал угонять лошадей и все повозки в поле, оставлять в деревнях только неспособных защищаться, «все же способное население пусть с оружием в руках защищает, как только может, свои села. Поставьте больше кавалерии, держите больше связь с соседними селениями». Никаких требований или предложений вести маневренные операции против врагов, которые, по словам приказа, «стремятся уйти в Монголию, Китай и Японию», в документе не содержится.
С этой точки зрения представляет большой интерес приказ-предписание председателя Облакома П. К. Голикова от начала октября 1919 г. на имя командующего Барнаульским фронтом Коляды. Дав освещение обстановки в связи с начатым противником из г. Камень наступлением, Голиков подвергает резкой критике действия красных войск за их пассивность. «Положение, —■ говорится в этом документе, — в сущности, нельзя назвать серьезным, если мы не осложним его своим бездействием... Необходимо первоначально все силы концентрировать против одного противника, разбить его, затем идти на другого и т. д.». Заканчивался приказ категорическим требованием начать активные действия, и «поэтому никаких отговорок с нашей стороны по вопросу о наступлении на Тюменцево быть не может». Столь четко и в категорической форме выраженное требование придерживаться в борьбе с врагами одного из важнейших принципов ведения военных действий — принципа частной победы — встречается в приказах партизанского командования очень редко. (См. Партизанское движение в Западной Сибири. (1918—1920 гг.), док. № 156, 190, 229.)
84 В телеграмме Полевого штаба Республики от 3 декабря 1919 г. говорилось: «С продвижением вперед Востфронта к нему начинают выходить партизанские отряды... Опыт прошлого свидетельствует, чти партизанские отряды, включая в себя очень часто элемент не только чисто идейных борцов, но зачастую ничего общего с ним не имеющих, руководимый иными побуждениями к борьбе, оказывались в моральном отношении вредными, а в военном — малоустойчивыми». Далее в приказе предлагалось: а) никоим образом не включать в регулярные части войск отряды партизан, направляя их в запасные полки в глубокий тыл; б) целые партизанские отряды и полки сразу не вводить в боевые линии, а в тылу просмотреть их особыми комиссиями. В течение всего декабря от Реввоенсовета Республики поступали повторные требования «принять все меры, чтобы в Красную Армию не проникали начала партизанщины». То была реакция на печальный опыт использования повстанцев-партизан на юге, приведший к махновщине, григорьев-щине и дорого обошедшийся Южному фронту. (ЦГАСА, ф. 33988, оп. 2, д. 13, л. 183.)
65 Бывший начальник штаба 30-й стрелковой дивизии 3-й Красной армии С. Н. Богомягков дает в своих воспоминаниях следующую оценку действиям войск армии: «Примерно 1 сентября 1919 г. восточнее Тобола началась так называемая тобольская кадриль: то противник отходил, и мы его преследовали, то мы отступали под натиском противника. Это повторялось много раз». Бои с таким переменным успехом шли весь сентябрь — первую половину октября 1919 г. и закончились тем, что 3-я армия удержалась на восточном берегу Тобола. «Поход от Ишима до Омска, — пишет там же Богомягков, — вдоль железной дороги примечателен небольшими боями (главным образом перестрелками) с частями прикрытия противника...» Славным называет автор воспоминаний только один бой 267-го полка в с. Сыропятское, уже под самым Омском. (См. В боях и походах. Свердловск, .1959, стр. 580.)
66 Лавируя между двумя основными борющимися группами и не имея лично за собой никакой реальной силы, Колчак предложил 7.12 1919 г. генералу Каппелю принять главное командование фронтом вместо Сахарова. То была уступка «демократии»: Каппель, начав свою контрреволюционную карьеру летом 1918 г. у Комуча на Волге, считался «большим демократом». Но принять фронт он отказался. Несколькими днями позднее братья Пепеляевы арестовал» Сахарова, после чего Каппель стал фактическим комфронтом. Борьба за власть сказалась на положении в армии. Накануне взятия 5-й Красной армией Новониколаевска в городе произошло восстание части гарнизона против Колчака, жестоко подавленное интервентами.
67 Уже осенью 1919 г. в Иркутске эсерами, меньшевиками и другими контрреволюционными партиями был создан подпольный центр — Земское политбюро, обосновавшееся в Красноярске. Задачей его было использовать принявшее к этому времени широкие размеры антиколчаковское и враждебное интервентам настроение масс населения. Конкретный план состоял в том, чтобы восстановить в Сибири и на Дальнем Востоке свою власть в тот момент, когда под ударами Красной Армии колчаковский режим и его армия будут уничтожены, а Советы еще не успеют начать действовать. Но враги жестоко просчитались, и решающую роль в этом деле сыграл молниеносный разгром арьергардных частей чехословацкого корпуса, на помощь которого красноярские эсеры-меньшевики рассчитывали. В Иркутске, где эта помощь им была оказана, они сумели временно взять власть в свои руки, образовав политцентр, но и тут их планы провалились: разгром и уничтожение колчаковской армии настолько изменили военно-политическую обстановку на Востоке, что 20.1 1920 г. в Иркутске власть перешла в руки большевистского ревкома.
68 Руководствуясь указаниями Москвы, РВС 5-й Краснознаменной армии предъявил 13.1 1920 г. командованию чехословацкого корпуса следующие требования как условия прекращения военных действий с нашей стороны против частей корпуса: «1) разоружиться и перейти на положение мирных граждан, а все имеющееся оружие сдать; 2) передать в распоряжение Советской власти изменника н предателя русского народа самозванного верховного правителя адмирала Колчака, его министров и весь его штаб; 3) взять па себя охрану для передачи в наше распоряжение похищенного Колчаком золотого запаса и другое имущество... 4) по исполнении настоящего приказа чехословацким войскам гарантируется полная неприкосновенность и всякое содействие в возвращении на родину». Командир корпуса генерал Сыровый пытался всевозможными отговорками и выдвижением своих условий выиграть время, чтобы привести свои войска в порядок и помочь белым, но потерпел полный провал. 20 января 1920 г. Сыровый вынужден был в целях спасения жизни своих солдат принять условия советского ультиматума и обязался передать золото в Иркутске после отхода арьергарда через тоннели в Забайкалье. Выполняя указания США о необходимости спасти самого Колчака, Сыровый передал верховного и его премьер-министра Пепеляева политцентру, состоявшему из эсеров и меньшевиков, но под нажимом восставших рабочих затея эта провалилась. За исключением требования о сдаче оружия, все указанные выше требования РВС 5-й армии были чехословаками приняты, и 7.2 1920 г. на ст. Куйтун было заключено соглашение между РВС 5-й армии и представителем корпуса о порядке эвакуации его через Владивосток. (ЦГАСА, ф. 207, оп. 2, д. 4, л. 51.)