Страница 92 из 114
Примерно такими были — в самом общем виде — соображения Гитлера, решившего напасть на СССР. Фюрер, надо признать, находился в трудном положении. Затягивался военный конфликт с Великобританией, покоренные страны не были надежной опорой, а тотальная милитаризация Германии вынуждала вести агрессивную политику. По всем расчетам, к 1942 году Советский Союз мог значительно увеличить свою боеспособность, тогда как Германия уже подошла к пределу своих военных возможностей.
Но превентивный удар, целесообразный с позиций Генштаба, в политическом аспекте чреват большими осложнениями. Государство, вероломно нарушившее мирный договор, ставит себя вне закона. Фашистская коалиция, напав на СССР, еще раз показала, что не признает никаких соглашений. И хотя в Америке и Англии раздавались голоса, призывающие к окончательному «крестовому походу» против коммунистов, трезвые политики, обладавшие реальной властью, думали иначе.
Вечером 22 июня Уинстон Черчилль в радиообращении к английскому народу сказал:
«Никто не был более упорным противником коммунизма, чем я, в течение последних 25 лет. Я не возьму назад ни одного из сказанных мною слов, но сейчас все это отступает на второй план перед лицом разворачивающихся событий. Опасность, угрожающая России, — это опасность, угрожающая нам и Соединенным Штатам, точно так же, как дело каждого русского, сражающегося за свой очаг и свой дом, — это дело свободных людей и свободных народов во всех частях земного шара».
331
Через день президент США Франклин Рузвельт заявил: «Разумеется, мы собираемся предоставить России всю ту помощь, какую мы сможем». В газете «Нью-Йорк тайме» от 26 июня утверждалось: «Пусть не будет никаких заблуждений относительно того, что скорая и полная германская победа в России явилась бы величайшей катастрофой для Англии и Америки».
Коалиционная война складывалась явно в пользу СССР, ибо у гитлеровской Германии не было таких сильных союзников, если не считать далекой Японии, предпочитавшей сохранять нейтралитет с Россией. Гитлеру оставалось лишь одно: сокрушить Советский Союз серией стремительных ударов.
Как известно, поздно вечером 21 июня передовым частям Красной Армии была отдана директива Генштаба занять боевые рубежи. Все работники Генштаба и Наркомата обороны оставались на своих постах. Вопреки высказываниям многих историков нападение фашистов не было совершенно неожиданным для нас. Дело не в этом. Главное — враг оказался значительно сильнее, чем мы предполагали.
Почему немцы так легко прошли полосы оборонительных сооружений, которые создавались под эгидой Шапошникова? Причин несколько. Пределы СССР сдвинулись на запад, а потому приходилось обустраивать новые районы. Сделать это в полной мере не удалось: протяженность границ была слишком велика. Не хватило времени, хотя трудились десятки тысяч человек. А полосу обороны на старой границе не успели переоборудовать. Она была оснащена устаревшими орудиями и главным образом пулеметами — бесполезными при танковых атаках.
Скорость немецкого наступления оказалась так велика, что отступавшие части не успевали закрепиться на оборонительных рубежах, оказываясь в окружении. Наконец, немецкое командование неплохо знало расположение наших частей и огневых узлов благодаря агентурным данным.
И все-таки главной, основной причиной наших первоначальных поражений была уверенность руководителей страны, армии, разведки в том, что после середины июня 1941 года германское вторжение нам не угрожает. Как писал Г.К. Жуков: «Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б.М. Шапошников, К.А. Мерецков и руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов».
332
И еще. Согласно данным разведки, считалось, что Гитлер сосредоточил на востоке лишь треть своих вооруженных сил, а потому здесь превосходство в людях и технике на нашей стороне. В таких условиях наступление граничит с самоубийством. В действительности вермахт подтянул к границам СССР 2/3 своих наиболее боеспособных дивизий, укомплектованных по штату военного времени (у нас этого не было).
Правда, весной 1941 года начальник Разведывательного управления генерал Ф.И. Голиков, а позже — адмирал Н.Г. Кузнецов сообщали Сталину о подготовке Германии к нападению на СССР. Но они же делали вывод: данные сведения «являются ложными» (Кузнецов); «слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки» (Голиков).
За неделю до начала войны ее дату назвал известный разведчик Рихард Зорге. Но, во-первых, он прежде доносил, что нападение намечено на май. Во-вторых, ничего радикального за неделю до начала войны предпринять невозможно из-за краткости срока. В-третьих, почему бы и это сообщение не считать дезинформацией?
Итак, сделаем общий вывод. В международной и военной ситуации, сложившейся к лету 1941 года, и Гитлер, и Сталин выбирали наиболее верную стратегию. Первому это позволило добиться поначалу значительных успехов, второму — одержать окончательную победу. То, что, несмотря на тяжелейшие потери, СССР выстоял, неопровержимо доказывает необычайную прочность советской державы, высочайший духовный уровень советского народа и патриотизм, стремление отстоять независимость Родины и социалистический строй, достоинства которого для народа стали очевидны в конце 1930-х годов. Вот, например, свидетельство Г. К. Жукова: «Каждое мирное время имеет свои черты, свой колорит и свою прелесть. Но мне хочется сказать доброе слово о времени предвоенном. Оно отличалось неповторимым, своеобразным подъемом настроения, оптимизмом, какой-то одухотворенностью и в то же время деловитостью, скромностью и простотой в общении людей. Хорошо, очень хорошо мы начинали жить!»
Повторю: именно поражения Красной Армии в первые полтора года войны неопровержимо доказывают величайшие достижения сталинского СССР не только в гражданском строительстве и укреплении государства.
333
Обратимся снова к компетентному мнению Г. К. Жукова: «Думается мне, что дело обороны страны в своих основных главных чертах и направлениях велось правильно...
То обстоятельство, что, несмотря на огромные трудности и потери за четыре года войны, советская промышленность в ходе войны произвела колоссальное количество вооружений — почти 490 тыс. орудий и минометов, более 102 тысяч танков и самоходных орудий, более 137 тыс. боевых самолетов, говорит о том, что основы экономики страны с военной, оборонной точки зрения были заложены правильно, прочно и своевременно... Период же с 1939 до середины 1941 года характеризуется в целом такими преобразованиями, которые дали Советской стране блестящую армию и подготовили ее к обороне».
Быть может, самое главное — сформировался советский человек, обладающий замечательной стойкостью, готовый ценой своей жизни защищать Отечество, достижения социализма. В этом очень быстро убедились немецкие оккупанты, буквально обескураженные сопротивлением Красной Армии. Уже к осени 1941 года моральное превосходство советских людей над нацистами стало очевидным, несмотря на то, что военное превосходство еще оставалось за последними, а более миллиона наших солдат попало в плен.
...Летом 1941 года и отчасти в следующем году наша страна не раз побывала в тяжелых нокдаунах. Порой казалось, что она повержена. Но вновь и вновь народ поднимался навстречу врагу и в конце концов заставил его дрогнуть, попятиться, а там и признать полное и окончательное поражение. На приеме в честь командующих войсками Красной Армии (увешанных множеством орденов и медалей) Сталин (с единственной наградой — звездой Героя Социалистического Труда) в последнем тосте сказал: