Страница 76 из 114
Возможно, он не всегда успевает продумать отдельные аспекты, учесть текущие изменения, обратить внимание на судьбу того или иного человека. Не дано смертному вникнуть во все происходящее в мире и стране. Только богов наделяли люди такими способностями. Ничего удивительного в том, что вождь совершает отдельные ошибки. В бою командир вынужден порой обрекать целое подразделение на верную гибель — десятки, сотни, а то и тысячи бойцов.
Такова страшная логика войны. Победы не бывают без потерь. За ошибки и оплошности начальства расплачиваются подчиненные ценой собственных жизней. Но где и когда бывало иначе? Лишь те, кто не попадал в отчаянные ситуации, кто сам никогда не рисковал жизнью и не принимал решений, от которых зависит судьба многих людей, только такой верхогляд и пустобай будет задним числом и задним умом осуждать боевого командира, вынужденного ориентироваться в сложнейшей и далеко не всегда ясной обстановке, на ходу, пытаясь многое предугадать, отдавая четкие приказы, не паниковать, верить в свою правоту. Только безответственные говоруны и борзописцы, бумажные полководцы и диванные стратеги готовы давать советы человеку, отвечающему за судьбу государства, двухсот миллионов граждан, за дело всей своей жизни; отвечающему не словами, не оправданиями, а собственной головой.
?,74
Все это прекрасно понимал Шапошников. Он не сомневался в широте кругозора Сталина, в его умении осмысливать колоссальное количество сведений и логически связывать их, делая верные выводы. По конкретным вопросам имело смысл давать ему советы, оспаривать его мнение. Но когда речь идет о выборе стратегии борьбы с внутренними врагами, оппозицией, оставалось лишь одно: отвечать на его вопросы и не пытаться поучать его или высказывать серьезные сомнения в верности принимаемых им решений.
Так проявилось бы недоверие к компетентности, умственным способностям и осведомленности своего начальника. Однако Шапошников был уверен и убедился за двадцать лет: Сталин предельно компетентный, проницательный и осведомленный руководитель. Нет никаких оснований вмешиваться в его планы. Нет смысла обсуждать их. Если ему требуется помощь, совет, подсказка дополнительных вариантов, он сам говорит об этом.
Только время покажет, прав или неправ был Сталин. Это будет самое убедительное доказательство: успех или полный провал социалистического строительства; победа или поражение в будущей войне.
Два самых веских, неопровержимых и взаимно связанных доказательства.
Шапошников не обсуждал стратегических решений Сталина: оставался советником, исполнителем, — не более. Таковы правила государственной службы. Будь на месте руководителя человек другого склада ума и характера, меньших знаний и работоспособности, озабоченный своими личными, а не общими интересами, самодовольный и некомпетентный, непорядочный или трусливый, короче, если бы Шапошников имел основание не доверять своему высшему начальству, то и служить бы ему счел ниже своего достоинства, подлостью и карьеризмом.
Шапошников не сомневался: Егоров и Федько не были врагами советской власти и Сталина. Если они не донесли на товарищей, высказывавших в их присутствии предосудительные мнения о партийном руководстве, то лишь по причине своей порядочности, — быть может, ложно понимаемой. Ведь оказалось, что они более откровенны с недругами Сталина, чем с ним. Для спокойного мирного времени ничего особенного в таком поведении нет. Мало ли какие ведутся разговоры? Главное, нет противозаконных действий.
Но ведь в начале 30-х годов стало ясно: началась жестокая борьба за власть, и армейское начальство играет в ней не последнюю роль. Кто в такой обстановке мог заводить беседы о неправильной
275
линии Политбюро и, значит, Сталина? Только, пожалуй, провокатор или скрытый враг нынешней власти. Если ты не выразил своего возмущения, спокойно выслушал такие высказывания, обещал хранить в тайне услышанное и скрыл от руководителя страны происки его реальных или потенциальных врагов, то уже одно это в предвоенную пору граничит с предательством.
Особенно беспощаден был Сталин к тем, кого считал своей опорой, кому доверял. Могли Ежов и его подручные так ловко, так хитро представить материалы обвинения, что Сталин был ими обманут? Да, это не исключено, но только в немногих случаях. Не так-то легко не раз и не два его обмануть. Значит, у него были свои соображения относительно масштабов и жестокости репрессий. Вряд ли он не понимал, что ежовская команда вошла в раж и готова карать правых и виноватых теперь уже для упрочения своей власти, демонстрируя могущество своей организации, поднявшейся надо всеми другими органами управления страной и партией.
Позволив приговорить к расстрелу Егорова и Федько, Сталин не мог не понять: следующими станут другие, еще более верные ему люди. Он позволил себе даже мрачноватую шутку, оставшись ненадолго наедине с Шапошниковым:
— Я думаю, Борис Михайлович, что и на меня уже заведено соответствующее дело. Разве я могу отрицать, что вел разговоры с врагами народа? Разве не с моего ведома получили звание маршала Тухачевский, Блюхер, Егоров? Значит, Сталин выдвигал на руководящие посты в армии врагов народа. Разве не должен за это Сталин нести ответственность? Как вы думаете?
Нравилось ему смущать собеседника неожиданным вопросом.
— Логика в таких суждениях есть, товарищ Сталин. Только вот жизнь не всегда подчиняется простой логике.
— Вот именно. Как написал Достоевский, не евклидовой геометрии подчиняется жизнь. Согласно простейшей логике и вас, Борис Михайлович, пора уже давно покарать. На этот счет серьезные документы имеются. Вы сами знаете, кто и что мог написать. Хотя всего знать не можете. Это вам и не надо знать. Ваша задача продолжать работать не меньше, чем раньше, не оглядываясь по сторонам. Другая ваша, еще более трудная задача... Боюсь, вы с ней не справитесь.
— Постараюсь справиться, товарищ Сталин.
— Вторая ваша еще более трудная задача, — он сделал паузу и с прищуром взглянул на собеседника, — бросить курить. Или хотя бы сократить курение вдвое.
276
ДАТЬ ЖЕСТОКИЙ УРОК
На Западе обстановка становилась все напряженнее. Германия неуклонно расширяла свои пределы. После аншлюса (присоединения) Австрии в марте 1939-го фашисты, подобно хищнику, оторвали у Литвы Клайпеду. Союзная Германии Венгрия оккупировала Закарпатскую Украину, входившую в состав Чехословакии.
Генеральному штабу Красной Армии приходилось работать, можно сказать, на два фронта: получая данные разведки, следить за продвижением и германских, и японских войск, подготавливая оборонительные мероприятия и планируя ответные удары по агрессору. Шапошникова более всего тревожила неопределенность ситуации, зависящая от политических планов руководства крупнейших государств. О замыслах Сталина нетрудно было догадаться. Он старался как можно дольше сохранять мирные отношения с Германией и Японией, всячески избегая возможности войны на два фронта.
Решались обе задачи не только дипломатическим путем, но и с помощью пропаганды. Надо было демонстрировать, превозносить военную мощь Советского Союза, превосходное техническое оснащение Красной Армии. Хотя в действительности дела тут обстояли далеко не блестяще. Сложная современная техника сама по себе бесполезна. Только в умелых руках она превращается в грозное оружие. А в Красной Армии «технарей» явный недостаток. Квалифицированные рабочие трудятся на заводах и фабриках, хорошие трактористы — в колхозах и совхозах, красноармейцы и младшие офицеры — преимущественно из крестьян.
Немалые оказались провалы и в качестве техники. Тухачевский всегда имел в виду атакующие действия, особое внимание уделяя тяжелым бомбардировщикам и легким танкам. Но для обороны, для защиты от авиации противника необходимы скоростные, маневренные и хорошо вооруженные истребители. Для уничтожения танков противника нужны пикирующие бомбардировщики, самоходные орудия, тяжелые танки или средние. А в этих видах вооружения мы все еще значительно уступали немцам. Кроме того, явно не хватало ремонтных бригад, вспомогательной техники. Армия не успела перевооружиться.