Страница 52 из 114
Цель своего труда он формулирует так:
«Нашей задачей является рассмотрение деятельности той военной системы, какая должна соответствовать новым отношениям общества, складывающимся вследствие современного развития производительных сил. Однако такая широкая задача была бы для нас не по плечу, и, дабы не вводить в заблуждение открывающего эту книгу, заранее оговоримся, что читатель не найдет здесь исчерпывающих ответов на все вопросы, связанные с современной военной системой.
Нашим скромным желанием является лишь стремление попробовать свои силы в освещении деятельности того организма, который управляет военной системой, связывает ее с остальными видами государственной машины, дает ей жизнь, вдохновляет и ведет ее к победам или поражениям.
Иными словами, мы намерены развернуть перед читателем жизнь того аппарата военной системы, который уже давно именовался генеральным штабом, да и ныне не потерял еще этого названия».
С точностью незаурядного мыслителя Шапошников разделяет (возможно — интуитивно) два типа систем: государственный механизм и общественный организм. В первом случае, так же как в структуре армии, речь идет о механической конструкции, действующей по более или менее простым законам. Во втором — система не столь жесткая и предсказуемая; она подобна живому организму,
189
наделенному эмоциями, разумом. Порой автор — опять же не без иронии — позволяет себе смелые физиологические образы:
«Из трудов классиков известно, что компетенция генерального штаба должна захватывать лишь армию. Однако истинная природа войны постепенно расширяла круг его деятельности, и перед мировой войной мы уже считаемся с фактом, когда “мозг армии” выявил стремление вылезть из черепной коробки армии и переместиться в голову всего государственного организма.
Генеральный штаб гремел всюду, пропитываясь, конечно, духом милитаризма и все более и более прижимая население тяжестью налогов в прославление кровожадного бога войны, непрерывно и систематически пугая всеми ужасами последней. Нам скажут, что это была его обязанность, может быть, и неприятная, не будем возражать, ибо и сами занимались этим ремеслом. Мы хотим только отметить: в праве ли был генеральный штаб стремиться стать “мозгом государства”? Не уклонился ли он от своих “прямых” обязанностей и не занял ли несвойственное ему положение? Ответ на это попробуем искать ниже — в истории».
Характерен стиль этого произведения Шапошникова — далекий от лаконичного делового стиля воинских уставов и приказов. Создается впечатление, что пишет не воинский начальник, а рефлектирующий интеллигент, прибегающий к постоянным оговоркам и порой не чуждый старомодной «литературщины». Например, такой фрагмент:
«Как видно, рамки нашего труда достаточно широки, и, пожалуй, могут оказаться нам не по силам. Боимся, что не выполним того, что намечаем; ужасаемся возможности занестись в своих мечтаниях выше, чем то дано нам познаниями, силами, временем и опытностью, но все же прикосновение наше к работе генерального штаба окрыляет надеждой в достаточной мере справиться с поставленной задачей.
Но обуревает гордая мысль, что наше перо внесет свою малую долю в освещение этого вопроса большой важности и что раскрывший нашу книгу не потеряет зря времени, прослушав повествование о генеральном штабе».
И все-таки позиция профессионального военного у Бориса Михайловича проявляется совершенно явно. Он возмущен тем, что побежденным в мировой войне странам — Германии и Австро-Венгрии — запрещено иметь генеральные штабы. По его словам, эта акция заставляет армию иметь «мозг» в каком-то другом органе. «Вылощенных» дипломатов «высококультурных и цивилизованных
190
стран Запада» за этот запрет он называет садистами. Так он переживает ликвидацию генштабов тех государств, против которых сам недавно воевал. Германский генеральный штаб он называет «высокоценным образцом подобных учреждений».
Исторический метод исследования Шапошников резонно избрал основным: «История является наилучшей наставницей в делах практических». И для того, чтобы проанализировать работу в прошлом генеральных штабов разных стран, Борис Михайлович просмотрел, точнее, проработал огромную массу специальной литературы на нескольких языках, хранящейся в военно-исторической библиотеке в помещении Главного штаба, выходящем на дворцовую площадь Ленинграда—Петербурга.
Просто удивительно, как успевал в те годы Шапошников исполнять сложные обязанности командующего Ленинградским военным округом (в критический период конфликта Зиновьева со Сталиным) и вести многотрудную научно-исследовательскую работу, создавая свой капитальный труд «Мозг армии». Подобное возможно лишь для человека огромной воли и работоспособности, незаурядного ума, умеющего великолепно организовывать свою творческую деятельность, четкое функционирование подвластной ему крупнейшей воинской части, и в то же время принимать участие в замысловатой политической борьбе внутрипартийных группировок.
В часы напряженной работы над книгой он как бы переносился в «параллельный мир» идей, исторических событий, выдающихся военных деятелей и мыслителей прошлого. Жизнь обретала новый, дополнительный смысл.
При всей своей воинской выучке и дисциплине, привычке выполнять указания начальства и не вступать в бесплодные пререкания, он не был тупым исполнителем или ловким приспособленцем. Исходил из высших принципов чести, правды, справедливости. Святым долгом считал добросовестное выполнение своих обязанностей — не только перед властью, на верность которой присягнул, но и перед какой-то высшей силой, направляющей на поиски истины, побуждающей к творчеству
«Не мним себя учеными, — писал он, — и не придерживаемся особого эпического спокойствия в порядке изложения наших мыслей, ибо у каждого свой жанр не только вести войну, но и владеть пером. В нашем труде читатель не найдет ни эпоса “чистых историков”, ни “деликатных” фраз, ни заимствования чужих мыслей без ссылки на авторов их. Наши страницы набросаны в порыве чувств и волнений, коими мы были охвачены при их творении».
191
ДЕЛА И ЛЮДИ ГЕНШТАБА
За год до выхода в свет первого тома «Мозга армии» была опубликована солидная монография крупного военного историка и теоретика, бывшего генерал-майора старой русской армии Александра Андреевича Свечина «Стратегия». Со многими мыслями, высказанными в ней, Шапошников соглашался, с некоторыми полемизировал.
Для Бориса Михайловича не было сомнения: начальника Генерального штаба следует считать не полководцем в прежнем понимании, а одним из государственных деятелей, которые руководят войной, членом коллектива. Ведь ему не подчинены внешняя и внутренняя политика, экономика страны и даже весь тыл действующих армий. Подлинным верховным главнокомандующим может быть только руководитель государства.
(В связи с этим невольно вспоминаешь, как у нас извратили все представления о роли той или иной личности в Великой Отечественной войне: непомерно превозносят достижения маршала Г. К. Жукова и замалчивают, принижают, а то и отвергают вовсе поистине гигантский вклад в победу Верховного главнокомандующего Сталина.) За тридцать лет до нашей великой победы Шапошников совершенно справедливо утверждал: «Общее руководство войной, даже в ее военных рамках, ныне настолько сложно, что возложение его на одно лицо является большой тяжестью, посильной лишь людям выдающимся». И еще: «Руководство войной в целом в наши дни из рук полководца решительно и бесповоротно перешло к коллективу. Полководец в его рядах является одним из государственных деятелей, ответственных за военную сторону войны, а в остальных областях ведения таковой вносит лишь свои требования, но отнюдь не руководит всей страной в целом».
Свечин постарался ввести классовый подход к проблеме господства политики над стратегией. По его мнению, оно не подлежит никакому сомнению лишь в условиях победы юного класса, идущего к широкому будущему. А в капиталистических государствах «стратегия стремится эмансипироваться от плохой политики, а потому она “обречена расплачиваться”» за политические грехи. У Шапошникова было на этот счет свое мнение. Он справедливо отметил: буржуазные идеологи надевают «шоры на мировоззрение генерального штаба», который выполняет их требования.