Кто ответит?

- Так. - Воспитатель с силой потер затылок.- А награбленное куда бы дел?

- Себе бы взял. - Парень не раздумывал. - Заработанное, чай.

- Заработанное? Чем же? Трудом великим?

- Шкурой. - Ответ прозвучал резко. - Риском. Кто как умеет. Один - руками, другой - башкой, а третий - и тем и другим, а еще - волыной. Так вот!

- Слабенькая у тебя позиция, Монин, - сказал воспитатель. - Слабенькая и плохонькая. Один ты против всех. А вокруг - либо жулики, по твоему разумению, либо враги заклятые. Ну а ты в мечтах своих - самый из жуликов сильный, самый отважный, да? И потому есть у тебя право стрелять, людей калечить... Котов же ведь никого не...

- А трус потому что, - лениво перебил парень. - Срока боится, карцера, фраер...

- Ты слова подбирай, слова, - сказал военный напряженно.

- Ну, чего, Макаренки? - весело спросил парень, поднимаясь. - Спать хочу, организм требует... Куда мне? На койку отпустите или в изолятор на нары?..

- У тебя наряд сегодня, Монин, - сказал военный. - Вне очереди. В ночь. Так что с койкой обождать придется.

- Сортир, значит, драить? - Парень потянулся. - Не, другого ищите. Котов вот с больнички возвратится... По нему дело!

- Ты себя что... лучше других считаешь? - Воспитатель повысил голос.

- Лучше.

- Монин! Ты сейчас же отправишься в наряд! -отрывисто, на звенящей ноте приказал военный.

- Ясно, - кивнул парень утомленно. - Значит, в изолятор... - И вышел за дверь, пискнувшую провисшей петлей.

- Во - экземпляр, - обреченно качнул полысевшей головой воспитатель. - Никак... Ну... придется... ужесточить меры.

- Страха в нем нет, - отозвался военный задумчиво. - Стенкой закончит, до упора пойдет, знал таких...

- Так мы же его остановить должны...

- Должны-то должны... - Военный перевел взгляд на серую, растрескавшуюся штукатурку потолка. - Да попробуй переломить его... Ты читал, как он на следствии себя вел? Ведь насчет оружия серьезно его крутили, без скидок, что малолетка, а ничего не вышло: нашел и нашел, где - не помню.

- Он действительно в изоляторе это... отжимается? - недоуменно спросил воспитатель.

- Угу, - угрюмо подтвердил военный. - Как заведенная машина. На хлебе-воде, а все равно - до семи потов. Воля! Не на то дело употреблена только. Кабы в другое русло ее...

- Кабы! - сказал воспитатель.

ЯРОСЛАВЦЕВ

Забавная была карикатура в газете, веселенькая: два дружка шагают по улице мимо пиццерии, и один говорит другому, в подтексте выделяя итальянское наименование учреждения: не ходи, мол, Вася, туда, в пиццерию, - там мафия!

Он свернул с дороги прямо на тротуар, обогнул здание и поставил машину сбоку от пиццерии. И подумал: до чего же счастливо-обманчиво мироощущение обывателя. Как падок он на некие тайны, в основном мрачные, витающие якобы где-то совсем рядом, как увлекает его термин “мафия”, слухи о дерзновенных преступлениях, вообще все подпольное. Обыватель живет сказкой, придуманной им же самим. И получает подтверждение этой сказки в боевичках с лихо закрученным сюжетом, в домыслах и сплетнях своего окружения, байках “бывалых”, не зная главного: зарабатывать деньги преступным путем - скучно. Ибо заработать много можно не на разбойно-хулиганской стезе, а на хозяйственно-экономической, где нет никакой романтики и ничего выдающегося, а попросту существуют люди, умеющие широко, но с толком тратить средства, извлекая из затрат прибыль. Скучно и обыденно, потому что все заранее распределено: кому, за что, каким образом. Обыватель представляет цифры: украденный, например, миллион долларов. Ой как много! Ой, если бы у меня... да миллион, я бы... Но не представляет иного: философии и психологии самых талантливых, а потому и самых несчастных “деловых”. Они могут заработать или украсть пресловутый миллион с трудностями или без оных, всласть искупаться в роскоши, но они сравнительно легко воспримут полную потерю и миллиона, и роскоши. Рвут на себе волосы либо карябают лысину ногтями жулики, крупные по недоразумению, да и то рвут и карябают не из-за осознания материальных потерь - а от осознания потери свободы... А миллионов не жалко, они - наживное.

В этой пиццерии, открытой им, Ярославцевым, еще в начале перестройки, он встречался со своим ставленником, нынешним хозяином заведения. “Крышей” заведения являлся Матерый.

Невзирая на томившуюся у входа очередь, он подошел к двери, постучал. Толпа не пикнула, сразу разгадав в нем начальственную стать. Не привнесенное барство, не пижонство, не игру.

Человек в униформе помог снять пальто.

Ярославцев прошел к стойке бара. Виталий коротко посмотрел на него, поправив “бабочку” на белоснежной с короткими рукавами рубашечке, кивнул в корректном приветствии:

- Перекусишь?

- Обязательно.

- Тогда утоляй аппетит, а заодно поговорим. Пиццу сейчас принесу. Такую испекут - в Риме не попробуешь.

Пиццу и впрямь принесли отменную: ароматную, с грибами и зеленью. Потягивая ледяную содовую, он завтракал, в неторопливой беседе с Виталием обсуждая дела.

- Побеспокоил я вас вот почему, - уважительно-вкрадчиво говорил тот. - Решил я перепрофилировать весь этот общепит... Надо расти, правильно?

- Давай без...

- Нужен кредит. Для строительства. На этом месте хочу сделать клубный кабак. Для солидных клиентов.

- Думаешь, будет более рентабельно?

- Уверен. Тем более кабак - ширма. Собираю отборных девок и отсюда они с клиентами катят за город, в один уютный пансионат. В филиал, так сказать. Пансионат найден, договоренность с местным народом имеется...

- Ты решил подзаработать на проституции?

- А почему бы и нет?

- Н-да! - Ярославцев почесал затылок.

- Что значит “н-да”?

- Да так... Удивляюсь зигзагам всяческих эволюций.

- Да, растем... - неопределенным тоном подтвердил Виталий.

- В какую только сторону?.. - вздохнул Ярославцев. - Ладно. И какова сумма кредита?

- Да мне мелочи не хватает, сто тысяч зеленых...

- Я подумаю.

- О! - оживился Виталий. - Сегодня привезли классное австралийское пиво. Загрузить упаковку?

- А сигарет найдешь приличных? В смысле - не “левых”, не лицензионных...

- Пару блоков найду. Я сам через Матерого хотел... - Виталий осекся.

- Сколько сигарет он тебе поставлял? - спросил Ярославцев сухо. - Ну? Только не ври, это плохо влияет на мое отношение к людям.

- По мелочи... Пять коробок... Пятьсот блоков. Семечки... да и когда было!

- “Парламент”?

- Ну... да.

“Вот что значит знакомить коммуникабельных негодяев, - отрешенно глядя в лицо собеседника, размышлял Ярославцев. - Сразу снюхаются, повиляют хвостами и начнут свои собачьи игры у тебя за спиной.”

- Но сигареты-то для магазинов “Дьюти Фри”, откуда они у него? С разбоя?

-А мне-то что?.. Хоть откуда! Главное по дешевке и - качественный товар! Вот вы... Тоже ведь просите...

- Я пока дожую, - сказал Ярославцев, поморщившись. - А ты... вот ключи, пиво забрось в багажник. Сколько денег надо?

- Зачем обижать? - с достоинством ответил Виталий и, подхватив ключи в воздухе, удалился.

Питательная пицца приободрила. Дальнейший хлопотный день, казавшийся невероятно тяжким, легко выстроился в схему: сейчас на станцию, переобуть две покрышки, зайти к директору - запчасти прибудут к нему послезавтра. Это - начало, первая партия, которая пошла в производство в подсобном цехе одного из захудалых заводиков. И уж эти запчасти будущих хозяев не подведут - технология их изготовления ничуть не ниже самой добросовестной немецкой. Заводик же с данного цеха способен начать свое второе рождение, лишь бы духу у директора хватило, да только вряд ли хватит - слабенький хозяйственник, без инициативы. И жаден, что в итоге его погубит. Наверняка не захочет платить налоги, погрязнет в подпольщине и в черной наличке... И что с ним сделаешь, когда все вокруг заняты тем же самым? Да ничего!