Страница 91 из 110
— Да, видели.
— Так вот, разве поход на Майнц, война в Вандее и в Голландии принесли нам хотя бы четверть всего этого?
После обеда и рюмочки вина Лизбета собрала все свои побрякушки и с Этьеном и Кассием отправилась в Лачуги-у-Дубняка. Мы с порога смотрели им вслед, а папаша Шовель заметил:
— Ну и мародерка!.. Эх, бедный ты мой Мишель, и семейка же у тебя!
Он, однако, улыбался, ибо Лизбета так просто и откровенно рассказывала о своих похождениях, что сразу видно было: она считает это справедливым и таким же естественным, как, скажем, выпить рюмочку водки. И даже похвалялась своими деяниями, как большою заслугой! Но самое смешное, что все дамы нашего города, которые прекрасно знали, что Лизбета — дочь старика Бастьена из Лачуг-у-Дубняка, и помнили, как она, босая, чуть ли не в одной рубашке, бегала по большим дорогам, восторгались теперь ее платьями, шляпками, кольцами и манерами важной дамы. Прожила она у нас неделю и каждый день, утром и вечером, меняла туалеты: то наденет шелковое платье, то бархатное, и все — с отделкой по итальянской моде. Иные платья были такие жесткие, точно из картона — столько на них всего было нашито: наверняка она стащила их в какой-нибудь церкви или старинном замке, где хранились подвенечные платья со времен первых пап. А впрочем, кто ее знает!
Многие дамы, весьма почитаемые у нас в Пфальцбурге, при виде ее тихонько восклицали, обращаясь к соседке:
— Взгляните-ка!.. Нет, вы только взгляните!.. Ах, безобразница! До чего разоделась-то!..
И, нимало не смущаясь, они посылали слуг в «Город Базель» с просьбой, чтобы госпожа Мареско дала им поносить какое-нибудь украшение или драгоценность: ведь и им хотелось прослыть модницами. Лизбету приглашал к себе господин мэр, госпожа комендантша, — ей оказывали у нас прием почти как Бонапарту в Париже.
Да, немногие люди умеют соблюсти свое достоинство и не сгибаются в три погибели перед теми, кто преуспел! Мне было стыдно до ужаса. Зато дома, к нашему великому удовольствию, как только не издевалась над ними Лизбета!
— Везде одно и то же, — пожимая плечами, говорила она. — Утром, когда я хожу в своей будничной юбке, в старых туфлях, повязав голову красным платком, все говорят: «А вот идет бывшая маркитантка из тринадцатой легкой!», а вечером, как нацеплю всю эту мишуру, сразу говорят: «Госпожа капитанша!» Того и гляди, еще за бывшую примут. Но я головы не теряю: что днем, что вечером соображаю одинаково. Эх, до чего же глупы люди! Как они любят, чтобы им пыль пускали в глаза.
Пока Лизбета не уехала, отец каждый день приходил к нам обедать и играл с маленьким Кассием. Бедный старик был в полном умилении и со слезами на глазах поминутно повторял:
— Господь милостив к моим детям. Вот уж никогда не думал, что при моей-то нужде они будут так жить.
Он не мог налюбоваться на свою дочку. Каждое ее слово было для него непреложною истиной.
— Ах, — частенько восклицал он, — если б бабушка Анна и дедушка Матюрэн видели вас, они бы решили, что это дагсбургские помещики.
— Правильно, папаша Бастьен, — говорил Шовель, широко улыбаясь и протягивая ему понюшку табаку, — и всем этим мы обязаны революции: это она всех уравняла и смела разделявшие людей перегородки. Надо только, чтобы те, кто вчера платил оброк, не стали завтра взимать его. А те, на ком пытаются ездить, пусть сами себя защищают — это их кровное дело, мы-то выполнили свой долг.
Что же до моей матери, ее было не затащить к нам. Она ходила к Лизбете в «Город Базель», любовалась ее сокровищами и, воздев руки к небу, восклицала:
— Благословение божие на вас! Послушай, дай мне это! И вот это тоже!
Однако Лизбета знала, что все перекочует к мадонне из Сен-Вита, и потому дарила матери лишь старые тряпки, а вечером говорила нам:
— Если бы я ее послушала, вся моя добыча перешла бы назад, к попам и фанатикам.
Скоро Лизбета уехала. Бертье вступил в Рим. С ним был и Мареско. Он написал об этом Лизбете, и она пожалела, что оставила бригаду. Она стала торопиться, говоря, что, мол, хочет, чтобы папа благословил Кассия. На прощанье она обещала всем пфальцбургским дамам, нашей матушке, тетушке Катрине привезти разные реликвии — кусочки креста господин, частицы мощей святых мучеников, ибо все это снова входило в моду.
Накануне своего отъезда она потащила нас с Маргаритой к себе в гостиницу и насильно всунула мне большие часы с репетицией, которые сохранились у меня по сей день и отлично идут. Ну и подарок же это был — просто чудо: на задней крышке выгравирована маленькая корона, и бой медленный, красивый, точно у соборного колокола. Эти часы так и прослужили мне всю жизнь. Но тогда я не хотел их брать.
— Это тебе Мареско прислал, — сказала мне Лизбета, — в память о том, как ты спас нам жизнь во время отступления из-под Антрама. — Она крепко поцеловала меня и, передавая мне Кассия, сказала: — Он тоже просит тебя принять наш подарок, Мишель. Мареско сказал мне: «Эти часы — для твоего брата. Я добыл их своею шпагой. Я не отдавал за них презренный металл какому-нибудь часовщику на углу: они добыты на поле боя, и я кровью заплатил за них. Передай ему это, Лизбета, и скажи, чтобы он поцеловал нашего малыша».
Тогда я взял часы и положил в карман. Мне приятно было слушать такие слова: видно, недаром был я в солдатах.
Лизбета настаивала, чтобы и Маргарита выбрала себе кольцо по вкусу. Маргарита взглянула на меня. Я знаком дал ей понять, что надо согласиться, иначе сестра обидится. Маргарита выбрала совсем скромное колечко с жемчужинкой, поблескивавшей, как слеза, но после отъезда Лизбеты так ни разу его и не надела: ей все думалось, а вдруг это кольцо принадлежало какой-нибудь девушке или женщине, убитой во время погрома. Мне тоже являлись такие мысли, но я ни слова не сказал жене о своих подозрениях.
Лизбета сунула мне еще сто франков для отца, наказав ничего не давать матери, ибо она тут же отнесет деньги неприсягнувшему попу из Генридорфа.
В день отъезда Лизбеты, часов в пять, мы все собрались в читальне — тут был и дядюшка Жан, и Летюмье, и многие другие наши друзья. Когда погрузили все ящики, Батист пришел за Лизбетой. Мы расцеловались, и сестра моя с Кассием, сопровождаемые добрыми напутствиями и наилучшими пожеланиями здоровья и счастья, сели в карету, дожидавшуюся их среди толпы любопытных у наших дверей. Было там и несколько дам со своими мужьями. Они раскланялись с Лизбетой, обменялись последними приветствиями, и Лизбета, приподняв Кассия, крикнула нам:
— До свидания, Мишель! До свидания, Маргарита! Все до свидания!
Отец все еще держал ее за руку. Лизбета нагнулась, поцеловала его, потом протянула ему ребенка, и карета покатила в направлении плаца. Увиделись мы с ней через много, много лет, а иные до той поры и не дожили.
Глава двенадцатая
Дело приближалось к апрелю месяцу, и все со дня на день ожидали увидеть в газетах известие о том, что наши войска отплыли в Англию. Теперь мы уже ни в чем не терпели недостатка — один только Берн принес Директории свыше двадцати пяти миллионов в виде золотых и серебряных слитков, а также пушек, снарядов и всяких припасов.
Доктор Шван из Страсбурга, бывший председатель Клуба друзей и братьев и большой приятель Шовеля, проезжал как раз в это время через Пфальцбург и заехал к нам. Мы пригласили его отобедать с нами. Человек он был ученый и разбирался не только в политике, но и в медицине и знал о всяких новых открытиях во Франции и в Германии. Он рассказал нам про то, какие войска готовят к отправке в Англию, и нас это немало удивило. В экспедиции должны были участвовать лучшие части Рейнской и Итальянской армий, самые опытные моряки из Бретани и с юга, а также лучшие генералы: Клебер, Дезэ, Рейнье[188], Ланн[189], Мюрат[190], Даву[191], Жюно[192], Андреосси[193], Каффарелли ди Фальга[194], Бертье, — словом, все самые стойкие, самые испытанные, самые способные воины, отличившиеся в пехоте, кавалерии, артиллерии или инженерном деле. Шван направлялся в Париж, потому что один из его старых друзей — Бертолле[195] пообещал представить его Бонапарту, если он захочет участвовать в экспедиции. Известно было, что Монж[196], Жоффруа де Сент-Илер[197], Денон[198], Ларрей[199], Деженетт[200] и многие другие уже заявили о своем желании ехать.
188
Рейнье Жан-Луи, граф (1771–1814) — французский генерал, участник наполеоновских войн, военный министр Неаполитанского королевства.
189
Ланн Жан (1769–1809) — французский военный деятель, в 1792 году вступил добровольцем в революционную армию, в 1796 году стал генералом. Участник египетской экспедиции. Содействовал перевороту 18 брюмера. Одержал ряд блестящих побед. После провозглашения империи получил титул герцога Монтебелло и звание маршала. В войне 1809 года был смертельно ранен.
190
Мюрат Иоахим (1767–1815) — французский генерал, позже маршал Франции, участник наполеоновских войн, шурин Наполеона (муж его сестры Каролины). С 1808 до 1814 года был королем Неаполитанского королевства. В октябре 1815 года пытался во главе небольшого отряда свергнуть династию Бурбонов, восстановленную в Неаполе по решению Венского конгресса, но был схвачен, приговорен к смертной казни и расстрелян.
191
Даву Луи Никола (1770–1823) — французский военный деятель, маршал Наполеона. Участник революционных войн 1792–1795 годов, египетского похода. В 1804 году получил звание маршала, в 1806 году, разбив прусские войска при Ауэрштадте, — титул герцога Ауэрштадтского. Участвовал в войне 1812 года. Был уволен из армии правительством Бурбонов. В 1819 году — член палаты пэров.
192
Жюно Андош, герцог д’Абрантес (1774–1813) — французский генерал, адъютант Наполеона, посол в Португалии. В 1807 году вторгся с французскими войсками в эту страну, но уже в 1808 году был разбит и вытеснен из Португалии. В 1809 году был правителем Иллирийских провинций Французской империи. В 1813 году сошел с ума и вскоре умер.
193
Андреосси Антуан-Франсуа (1761–1828) — французский генерал и дипломат, участник переворота 18 брюмера. Получил от Наполеона графский титул. Был французским послом в Лондоне, Вене, Константинополе.
194
Кафарелли ди Фальга Франсуа (1766–1849) — французский генерал, адъютант Наполеона, участник многих наполеоновских походов.
195
Бертолле Клод (1748–1822) — знаменитый французский химик, академик, принимал деятельное участие в обороне революционной Франции (в качестве председателя особой научной комиссии, созданной Комитетом общественного спасения). Вместе с Монжем участвовал в создании Политехнической школы. Сенатор и граф империи.
196
Монж Гаспар (1746–1818) — знаменитый французский ученый (математик), член Академии наук. Во время революции был морским министром, руководил производством пороха и литьем пушек, основал Политехническую школу, участвовал в египетской экспедиции, получил от Наполеона звание сенатора и графский титул. После реставрации Бурбонов был лишен этого титула и исключен из состава Академии.
197
Жоффруа де Сент-Илер Этьен (1772–1844) — французский ученый (зоолог), член Академии наук.
198
Денон Доминик-Виван, барон (1747–1825) — гравер, главный администратор французских музеев, один из организаторов Лувра, член Академии изящных искусств.
199
Ларрей Доминик-Жан, барон (1766–1842) — французский военный хирург, участник всех наполеоновских походов (главный хирург армии), ранен и взят в плен в сражении при Ватерлоо.
200
Деженетт Ренэ-Никола-Дюфриш (1762–1837) — французский военный врач, автор многочисленных трудов по медицине и истории медицины. Во время египетского похода был главным врачом французской армии, в 1807 году стал главным военно-медицинским инспектором. В 1812 году был взят в плен в России, вернулся во Францию в 1814 году.