Страница 82 из 146
А в начале 1830-х годов через Черноморское побережье на Северный Кавказ стали проникать османские эмиссары, обещая горцам «помощь турецкого султана» и создавая постоянную напряженность на южных рубежах России...
Султанская Турция стремилась использовать движение горцев в своих целях. Общность религии давала ей возможность действовать с помощью духовных наставников и засылаемых на Северный Кавказ проповедников.
Но помогала ли Османская империя горцам оружием? До си^ пор не обнаружено достоверных документов, доказывающих, что имам Шамиль непосредственно получал помощь в виде вооружения или денег из Турции. Хотя, вне всяких сомнений, Стамбул на протяжении нескольких десятилетий делал очень большую ставку в борьбе с Россией на «возмущение» горских народов в тылу русских войск. И здесь без звонкой монеты, наверное, трудно былр обойтись. Любая война требует немалых расходов
Тем не менее Шамиль, как известно, хотя и воевал с русскими, но был настроен и против султана. Поручик князь Илико Орбелиани, попавший в плен к горцам, однажды спросил имама: почему бы ему не взять пример с турецкого султана и не жить в дружбе с Россией? Дагестанцы могли бы тогда извлекать выгоды
Из торговли с русскими, между тем спокойно исполняли бы свой шариат. Шамиль ответил пленнику:
— Конечно, но разве ты думаешь, что султан — верный исполнитель закона Магомеда, а турки — истинные магометане? Они хуже гяуров. Ох, если бы они попались в мои руки, я изрубил бы всех на двадцать четыре куска, начиная с султана. Он видит, что мы, его единоверцы, ведем столько лет борьбу с русскими за бога и за веру, что же он нам не помогает!..
Главнокомандующего Отдельным Кавказским корпусом беспокоили постоянные попытки турецких лазутчиков проникнуть в земли черкесов и абхазцев с целью их «возмущения» против России. Султанские посланцы пробирались в Черкесию на небольших быстроходных судах черноморских контрабандистов. Последние в большом числе везли с берегов Кавказа в столицу Блистательной Порты невольников. Обратно — оружие, порох и свинец, соль.
Чтобы быть ближе к зоне военных действий, в мае 1830 года генерал-фельдмаршал переносит свою штаб-квартиру в город Пятигорск.
Для решительной борьбы с работорговлей и прекращения сношений турок и горцев морем Паскевич-Эриванский 21 ноября 1830 года обратился с отношением к адмиралу А.С. Меншикову, начальнику Морского штаба. Он предложил создать эскадру плоскодонных военных судов для крейсерства у берегов Кавказа. И предложил занять Геленджикскую бухту, которая могла стать базой для сторожевых судов, прекрасно заменив собой Анапу. Гавань имела удобную якорную стоянку и хорошо защищалась самой природой от свирепствовавших зимой штормовых ветров.
В Морском штабе внимательно рассмотрели это предложение. В феврале следующего года князь Меншиков делает доклад монарху о необходимых мероприятиях по Черноморскому флоту для содействия сухопутным войскам на побережье Кавказа. Принимается решение занять десантом Г еленджикскую бухту. Для его перевозки создается отряд легких судов. Выделяются корабли для ведения крейсерства.
Проведение операции возлагается на вице-адмирала Константина Юрьевича Патаниоти, командира Севастопольского порта. 25 июля отряд в составе фрегатов «Эривань», «Пегас», бригов «Меркурий», «Кастор», «Ганимед» и еще нескольких малых судов вошел в бухту Геленджика. На другой день высаженный
JSS=,
после небольшой перестрелки с горцами десант приступил к возведению укрепления.
Новые укрепления создавались и на Кубани, чтобы препятствовать набегам заречных вольных черкесов.
Военные действия против «немирных» горцев Паскевич-Эри-ванский сочетал с переговорами, стараясь привлечь на сторону России местных князей, старейшин, мусульманское духовенство.
И кавказскому наместнику удается ограничить зону действия сторонников Гази-Магомеда. Вместе с русскими войсками против имама действовала конница влиятельнейших феодалов Дагестана: шамхала Тарковского, Аслана, хана Казикулшкского и Куринско-го, и других.
ШТУРМ ВАРШАВЫ. НАМЕСТНИК ЦАРСТВА ПОЛЬСКОГО
20 апреля 1831 года графа Эриванского отзывают в Санкт-Петербург. Фельдмаршал мог только догадываться, что дело связано с польским «возмущением». Снабдив генерала от кавалерии Г.А. Эмануэля и генерал-адъютанта Н.П. Панкратьева инструкциями по управлению краем и военными действиями против горцев, Иван Федорович через четыре дня выехал из Тифлиса. Около пяти тысяч человек провожало его верст за восемь от города.
Полководец прибыл в столицу 8 мая. Скоро сюда пришло сообщение о победе русских войск над поляками под Остроленкой. Затем — весть о смерти главнокомандующего действующей армией графа Дибича-Забалканского. 4 июня на его место назначается Паскевич-Эриванский. Фельдмаршал меняет фельдмаршала. Для отъезда нового главнокомандующего к театру военных действий Николай I приказал снарядить пароход «Ижору».
Отправляясь на театр новой войны, полководец просил не судить о его действиях прежде трех месяцев. Прибыв морем в Ме-мель, он через земли Восточной Пруссии 13 июня оказывается в Пултуске. Там в бездействии и почти без продовольствия при главной штаб-квартире под ружьем стояло 44 тысячи войск, уверенных в себе после одержанных побед. Ожидалось прибытие еще девяти тысяч из Бреста.
Прежде всего Иван Федорович принял необходимые меры, чтобы вполне обеспечить армию продовольствием Он считал всегда так: провиант есть, значит, нет голодающих солдат, нет рек-
визиций у местного населения, нет его недовольства, враждебности, а только нейтралитет или сочувствие, содействие. Здесь Полководец никогда не ошибался.
Главной целью Польской кампании 1831 года являлось взятие Варшавы. Еще до приезда Паскевича-Эриванского распоряжениями начальника армейского штаба генерала графа Карла Федоровича Толя был наведен мост через Вислу, и один корпус уже находился на левом берегу реки. Толь воспользовался для втого немецкими судами, груженными хлебом, которые отправили по распоряжению правительства Пруссии вверх по Висле.
К слову сказать, полководец получил в лице генерала Толя помощника лучше не пожелаешь. Герой Отечественной войны 1812 года, он отличался редкой распорядительностью и исполнительностью, хорошо изучил польский театр военных действий. На него можно было положиться в труднейших ситуациях.
Довольно быстро удалось собрать необходимые запасы провианта: на девятнадцать суток, но уменьшенной дачей. Предстояло форсировать Вислу. Однако польская, равная по силам, армия препятствовала тому, опираясь на сильные укрепления Варшавы и ее Предместий, в частности Модлина. Тогда принимается решение Преодолеть реку у самой прусской границы, в 207 верстах ниже Варшавы. Через девять дней после прибытия нового главнокомандующего к армии та выступила в поход из Пултуска.
Заняв 26 июня город Плоцк, фельдмаршал несколько дней простоял в нем с гвардией, всем видом показывая неприятелю «’желание» именно здесь перейти реку, и тот вполне поверил в тПкие приготовления.
Тем временем отправленная вперед колонна генерала графа П.П. Палена 1-го у населенного пункта Оськи заняла два острова на Висле, поставила там 70 орудий и навела переправу из Пяти мостов. А поляки тем временем готовились атаковать Плоцк. Не желая отвлекаться от главной цели, Паскевич-Эри-ванский оставил город и двинулся к Оську. Неприятель преследовать его не решился.
Корпус Палена переправился через Вислу 5 июля, 7-го и 8-го — остальная армия. Причем без единого выстрела. Сильное движение русских войск ставило поляков в крайне невыгодное положение. Их армия оказалась задействованной на трех направлениях, более того — разделенной на три части. Первая действовала против отряда генерала Ридигера в Люблинском воеводстве. Вторая —
Ш-против сил генерала Головина на Брестском шоссе. Третья наблюдала движение главных сил царской армии.
Паскевич-Эриванский в проведенной операции по форсированию Вислы добился стратегического успеха. Польский главнокомандующий генерал Скржинецкий не поспел к моменту переправы русских у Оська.